Там она снова приставила трубу к глазу, и в следующий момент отдала неожиданный приказ разворачиваться. И ещё один, который я слышал уже раньше.
— Готовьтесь к бою! — приказала она звонким голосом. А штурману: — Держите курс на «Самару»!
В то время как спокойная палуба в следующий момент превратилась в муравейник, Эльгата соскользнула к нам по верёвке, трюк, который впечатлил меня не меньше.
— Я видела четыре паруса в кильватере «Вераны». Это пираты. Среди которых лишь один меченосец, — мрачно проинформировала она нас, в то время как «Снежная Птица» так накренилась, что мне пришлось крепко держаться, чтобы не соскользнуть вниз. Казалось, будто корабль под нашими ногами ожил, будто ему не терпелось сразиться.
А мне вот нет.
Она посмотрела на солнце.
— До того, как станет темно, времени осталось мало, — констатировала она. — Но чтобы их потопить, его будет достаточно.
Я снова увидел перед собой Кровавого Маркоса, как он говорил о том, что Ярек потерял два своих корабля, потому что оказался в ловушке. Потом появился этот виверн в небе. Из пиратских капитанов Кровавый Маркос был самым молодым, и тем не менее, он был главным капитаном этого отродья.
Значит, по крайней мере другие пиратские капитаны считали его способным.
Меня охватило нехорошее предчувствие, и мои мысли пустились вскачь, в то время как палуба под моими ногами становилась всё более отвесной, так что я даже начал удивляться, почему «Снежная Птица» не переворачивается.
Но Эльгата хорошо знала свой корабль. Он снова медленно поднялся и скакал по волнам, словно бегущая галопом лошадь.
Брызги долетали даже до нас на юте. Наталия говорила о том, что полевые командиры Талака обучаются стратегии и тактики… А князь Целан командовал сразу тремя могучими кораблями. Кораблями, которые находились далеко от родины. Такое командование не передали бы некомпетентному человеку.
Я почти ничего не смыслил в мореплавание. Я представлял себе это иначе, как если бы лёгкая кавалерия противника, ничего не подозревая, наткнулась на копья нашей тяжёлой кавалерии. Только вот… виверн нас видел. В этом не было сомнений. Так что враг на самом деле просто делал вид, что ничего не подозревает. А это означало…
— Капитан Копья, — тихо промолвил я. — Это ловушка.
Три лица, на которых читалось изумление, повернулись ко мне.
— Пираты… они повернут назад, как только завидят «Самару». Они пустятся в бегство. Эсен будет их преследовать. С «Самарой» и двумя меченосцами он не видит в пиратах опасности, поэтому последует за ними туда, куда они хотят, — я посмотрел на Амоса. — Вы объяснили мне, что чёрные корабли не могут развивать большой скорости. Они не могут охотиться. Но они могут стать молотом и наковальней, прежде всего в море, волны которого становятся всё свирепее. Чем больше корабль, тем меньше бурное море влияет на баллисты, верно? — мои мысли мчались вперёд. — Скоро стемнеет… Эсен будет преследовать пиратов и в сумерках?
— Без сомнения, — ответил Менделл, нахмурившись.
— Даже ночью?
Он кивнул.
— Эсену не терпится потопить пирата. Ему нужны такие победы, — объяснил Амос.
Эльгата ничего не сказала, она лишь задумчиво смотрела на меня, покусывая нижнюю губу.
— Лун не видно, — я посмотрел на облачное небо. Скоро начнётся дождь. — Без лун и звёзд… Как близко нужно подплыть к кораблю, который совершенно чёрный, прежде чем увидишь его? Для этого сейчас идеальная погода.
Я видел это передо собой, лёгкая кавалерия, которая, казалось бы, в панике, скачет через ущелье к лесу, тяжёлые драгуны на хвосте. Когда что-то тяжёлое преследует что-то лёгкое, это всегда оказывается ошибкой.
Эльгата посмотрела на далёкие паруса. Я уже знал, что для погони потребуется некоторое время.
— Возможно, вы правы, — сказала она. — Менделл, — повернулась она к лейтенанту Меча. — Подготовьте сигнальный фонарь и подайте сигнал флагманскому судну, — она немного помедлила, а потом вопросительно посмотрела на Менделла. — Как нам это сформулировать?
— Мы спросим, преследовать ли нам пиратов даже после захода солнца, потому что есть риск, что чёрные корабли под защитой погоды могут устроить нам западню, — Мнеделл почесал ухо. — Это достаточно ясно, и не должно его рассердить.
Я с интересом наблюдал, как с большого фонаря с зеркалами и заслонками убрали брезент и зажгли. У него были гранённые стёкла, и он светил необычайно ярко.
После того, как он хорошо разгорелся, Менделл опустил перед ним удлинённую трубу и направил её на дальнее флагманское судно. Перед трубой находились заслонки. Подобную конструкцию я уже встречал на крыше Лунного дворца в Газалабаде. Менделл положил руку на рычаг и начал постукивать с длинными и короткими паузами между стуками.
— И это можно понять? — удивлённо спросил я.
Амос кивнул.
— Мы уже давно используем такие сигналы. На суше, в течение дня, применяются семафоры для передачи приказов, а ночью фонари, подобные этому. Ночь ещё не наступила, но с такого расстояния на борту «Самары» не смогут прочитать наши сигнальные флаги. Наш капитан надеется, что они высматривают нас. Четыре корабля лучше трёх, и они, должно быть, заметили, что мы повернули.
Менделл оставался у фонаря и стучал, прислушавшись я понял, что последовательность повторяется.
В то же время Эльгата при помощи подзорной трубы высматривала ответ. Потребовалось некоторое время, возможно, им тоже сначала нужно было подготовить фонарь. Потом я увидел мерцание далёкого света. Оно продолжалось долго, и Менделл тоже делал записи.
— Отдайте команду, что мы поняли, — сказала Эльгата мгновение спустя с невозмутимым выражением лица.
Менделл постучал ещё несколько раз, затем закрыл заслонку фонаря в последний раз и опустил широкий фитиль вниз, погасив его. Он тоже не выглядел счастливым.
Свет вдалеке исчез.
— Каков был ответ? — спросил я.
— Мы должны подтянуться и встать в колонну, — объяснила Эльгата.
— Это был довольно длинный сигнал для такого короткого сообщения, — с сомнением сказал я. Менделл протянул мне обтянутую кожей папку для письма и вопросительно посмотрел на Эльгату, которая со вздохом кивнула.
Я взял папку, открыл кожаную обложку и прочитал сообщение. Эсен счёл необходимым обстоятельно обратить внимание Эльгаты на то, что она находится под его командованием и что он не будет терпеть трусости. Она должна присоединиться к колонне, и если начнётся битва, он будет за ней следить, чтобы проверить, выполняет ли она свой долг.
Для приказа целая куча личного.
— В Аскире разрешены дуэли? — спросил я, возвращая папку Менделлу.
— Не так просто, — с сожалением ответил Менеделл. — Требуется личное разрешение коменданта. Но он его не даст. Как жаль.
— Он может приказывать нам, что угодно, — констатировала Эльгата. — Мы уже и так плывём на полной скорости, и всё же, пока мы его догоним, понадобится много времени. Он уплывает, — она, прищурившись, посмотрела на далёкие паруса. — Всё так, как вы предположили, генерал, — промолвила она. — Пираты развернулись, и он их преследует.
— По крайней мере, ему хватает ума сохранять колонну, — сказал Менделл. — Галеас всегда должен сопровождаться более маневренным кораблём, — он посмотрел на меня. — Всё, как вы сказали. Тяжёлые корабли — это наковальня.
19. Пламя дракона
Было странно пассивно наблюдать за тем, как разворачивается драма. Хоть и можно было ощущать, как быстро «Снежная Птица» скачет по волнам — каждый раз, когда её шип врезался в следующую волну, верх поднимались брызги — но разрыв между нами и другими кораблями имперского флота уменьшался медленно. Я был удивлён тем, как быстро плыл галеас. Дождь уже начался и ещё больше затруднял видимость.
— Он быстрый, — сказал Амос. Сейчас мы находились на баке, Менделл и Эльгата были заняты, да и большая часть мыслей Амоса кружилось вокруг баллисты, которую он тщательно осматривал. — Все корабли в имперском городе быстрые, но галеасс не манёвренный. Особенно во время такого морского волнения и с поднятыми парусами. Шёл бы он на вёслах, было бы лучше, но для этого море слишком бурное.
