— Мы подобрали твоего отца на берегу, обескровленного и изувеченного, — вновь захрипел старик Кнуд. — Мы причалили к тому, что осталось от вашей деревни, когда увидели лагерь воинов Ярла Дургальфа…
Я прикоснулась к руке Хьялдура, и тот прошептал, наклонившись к моему уху:
— Это ярл Скагена, правитель наших земель.
— …однако… — Кнуд тяжело вздохнул и будто бы вытер ладонью пот со лба, несмотря на то, что было прохладно. — Нам приказали убираться из проклятой деревни. Плыть дальше.
— То есть война еще идет? — спросила я.
— Ненадолго, — ответил Кнуд. — Люди из Коммунахты получили то, зачем пришли. Наши воины гонят их на запад, и прежде, чем они настигнут основную армию, враги уже погрузят добычу и рабов на корабли и спустятся по реке Витэль до самой Коммунахты.
— То есть они пришли за рабами? Не за мной?
— А вот тут, Майя Бортдоттир… — вздохнул старик. — И кроется проблема. Потому что пришли они именно за тобой, но не смогли заполучить тебя.
— Значит, они вернутся, — невольно мрачно произнесла я тихим голосом.
— Через год, может, через два…
— Значит, дадим отпор, — я перебила Кнуда. Громкие слова для шестилетней девочки, однако сдаваться было нельзя.
— Отпор? — усмехнулась вдруг Офа. Ее тихий, довольно мягкий голос сейчас звучал совершенно иначе. В нем чувствовалась жесткость, холод. — Только если отдадим ярлу тебя в уплату. Или же просто отдадим тебя Коммунахтовцам.
— Слушай-ка, Офа… — прошипела я.
— Нет, это ты слушай, — она вдруг резко оборвала меня на полуслове. — Все наши проблемы начались из-за тебя. Из-за того, что ты появилась на свет. Из-за того, что начала говорить раньше, чем научилась ходить. Из-за того, что уже в год начала постигать мастерство друидов. Все из-за тебя!
— А может, вам самим стоило…
— Молчать! — впервые я услышала, как эта обычно тихая и неприметная женщина кричит. Впрочем, даже крик ее был, если можно сказать, тихим, будто бы приглушенным. — Люди вокруг видят все это. Они знают, кого винить в том, что война снова пришла в наш край. Девочку, что заключила сделку с Уном!
— Да я знать не знаю, как так вышло! — возразила я. — Но если вы хотите жить, то дайте мне помочь!
— Помочь?! И чем же в этот раз обернется твоя помощь?! Болезнями?! Они здесь уже есть. Может, проснется вулкан?!
— Заткнись, сухое древо! — не выдержав, выкрикнула я самое обидное оскорбление для женщины, которое услышала за шесть лет. — Ты и твой дряхлый муж управляли нами по велению ярла, что бросил нас! И что вы сделали?! Как вы помогли нам?!
— Лучше замолчи… — зашипела Офа.
— Сама молчи! Твоя власть умерла вместе с твоим мужем!
С этими словами я вскочила на ноги и продолжила спор уже стоя. По вискам била кровь, в жилах струился адреналин, а грудь сдавливало от волнения.
— Кнуд! Чью власть ты примешь?! — я указала на старика рукой.
— Власть сильнейшего, — пожал он плечами в ответ. — Мужчины, женщины — плевать. Править должен тот, кто этого заслуживает.
— Поняла, Офа? — ухмыльнулась я.
— И это не ты, — вдруг обломал меня старик. — Я тебя не знаю. Я не видел твоих, хм, чудес. Мы простые люди. Кораблестроители. Это то, чем жила наша деревня. Нам невдомек, что маленькая девочка может покончить с голодом или забрать у моря соль почти без огня.
— Люди знают, кто ты, — по голосу Офы я услышала, что она слегка улыбнулась. — Скоро все поймут, что ты натворила. Ты решила соревноваться с духами, с богами из сверкающего камня, которым поклоняются на юге. Но ты заигралась, Майя. Пошла против ярла и против закона.
В этот момент раздался звонкий щелчок, будто бы что-то ударилось о скалы над нами, а наши лица озарила яркая вспышка. Сноп искр сверкнул в ночной темноте, и, подняв взгляд, в последний миг я успела увидеть голубоглазого ворона, ударившего клювом по скалам.
Стоило мне лишь взглянуть на него, как он расправил крылья, тесненные морозным серебром, и стремительно полетел в темноту, в сторону крохотных огоньков нашего лагеря беженцев. Проследив за его полетом, я увидела, как в темноте к нам медленно приближаются две фигуры. И одной лишь походки и силуэта одной из фигур хватило, чтобы понять — сюда идут мама и папа.
— Пап? — я соскочила с валуна и стала подходить к ним. — Что стряслось? Зачем ты встал?
Папа, однако, не ответил мне. Он лишь прошипел сквозь зубы от боли, снова делая шаг и вставая на больную ногу.
— Х-Хьялдур… — прохрипел папа. — Помоги.
— Майя, возьми маму за руку и иди за мной, — коротко произнес вслед за этим друид.
Вопросов у меня было много, однако сейчас было явно не лучшее время для того, чтобы их задавать.
Я схватила маму за руку и в почти что полной темноте пошла вслед за Хьялдуром, который повел нас куда-то вверх по склону вдоль отвесных скал. Со стороны лагеря в это время я слышала голоса, которые с каждой минутой звучали все громче. Сперва это были лишь отдельные слова, но затем я вполне ясно услышала:
"Найти ворона!"
Черт возьми.
— Хьялдур, что происходит? — беспокойным голосом спросила я.
— А ты как думаешь? — мрачно ответил мне учитель. — Месть.
Черт возьми!
Вот так люди платят мне за все, что я пыталась для них сделать. Вот так они благодарят ту, что хоть и ненадолго, но прекратила голод. Ту, благодаря которой не нужно было уплывать на юг за добычей.
Мы быстро продвигались вверх по склону, и даже папа сейчас ускорился, несмотря на свои раны. Он то и дело стонал и шипел от боли, но старался идти быстро, чтобы нам не приходилось его ждать.
Мы петляли между черных в ночном мраке стволов сосен и елей. В лицо то и дело лезла паутина, колючие ветки, а над ушами противно пищали заразные комары.
— Запомни, Майя… — вдруг захрипел папа. Я оглянулась и увидела, что высоко в небе уже розовело небо, утро медленно вступало в свои права, разгоняя темноту. — Плевать на честь и на совесть. Плевать на то, что подумают другие. Главное — близкие. Защити тех, кто тебе дорог любой ценой, слышишь?
— Папа, ты чего такое городишь опять? — натянуто улыбнулась я и приостановилась, чтобы отпустить мамину руку и помочь папе идти вперед.
— Тише, вороненок… — отец улыбнулся и приостановился. — Я устал, извини.
— Я тоже устала, пап, н-но ведь… — взмолилась я, оглядываясь на свет факелов где-то внизу. — Мне было так страшно без тебя, пап… И все это… Я т-тоже устала!
— Тише, тише… Я знаю, — успокаивающе прошептал папа и сел на землю, прислонившись спиной к скале. — Ты у меня настоящая умничка.
В глаза мне ударил первый яркий луч утреннего солнца. И клянусь, никогда я еще так сильно не проклинала наступающее утро!
Я увидела лицо отца, покрытое запекшейся кровью и грязью. Даже в такой ситуации этот неисправимый идиот находил в себе силы улыбаться мне.
— Вон они! — послышался голос сверху, с вершины склона.
— Форр фан да! — выругался Хьялдур. — Майя, тащи мать с отцом сюда, здесь…
— Да!
Я помогла папе встать, а мама дала ему опереться на свое плечо, и мы медленно пошли к небольшой пещере, которую нашел друид. Впрочем, пещерой это было сложно назвать — так, небольшой карман.
Сделав эти трудные несколько шагов, папа снова рухнул на землю, уже внутри нашего убежища.
— Майя, — хриплым, сухим голосом произнес Хьялдур. — Ты можешь уйти со мной. Они не тронут мою ученицу. Уйдем в Скаген и…
— Нет! — слезы снова брызнули из моих глаз, и я кинулась на шею своему отцу. — Я не брошу папу! И м-маму!
— Я не могу остаться с тобой здесь, ты понимаешь?! — закричал Хьялдур. В его голосе были слышны дрожь и страх.
— Иди! С-спасибо за все, друид! — я прикусила губу и выдавила из себя кривую, натянутую улыбку.
Хьялдур кивнул на прощание.
В последний миг я увидела, как по его заросшим жесткими волосами щекам бегут слезы.
И мы остались втроем.
Наша семья — я, мама и папа. Снова вместе, как в старые добрые времена. Не хватает, правда, теплого очага, но папа с его безумной температурой сейчас вполне сойдет за такой, как ни посмотри.
