Я кивнул и поспешил следом за Люцифером. Сейчас сценарий повторится — появится Сфинкс и заберёт его кровь.
Так я думал.
Только вот Люцифер замер на половине пути до пирамиды. Он, прищурившись, смотрел на неё. И вдруг на его лбу загорелись четыре звезды, а его чёрные глаза приняли вид циркулярной пилы и закрутились.
Я собрался. Глаза Весов! Такие же, как у меня! Значит, слухи и правда не врали. Но что он собирается поглощать?! Перед лицом Люцифера закрутились два угольно-чёрных водоворота. За долю секунды они стали настолько огромными, что закрыли вид на пирамиду. А затем раздались рёв и треск.
Я переместился чуть поодаль, чтобы оценить полную картину. И ахнул. Водовороты Глаз Весов врезались в сфинкса и отломили тому передние лапы и полголовы. Песчаного великана откинуло, и Люцифер воспользовался этим — не прерывая действие Глаз Весов, он долетел до пирамиды, а затем хлопнул в ладоши, и угол каменного строения откололся.
Сфинкс быстро регенерировал, но Люцифер уже был внутри пирамиды. Пространство вокруг него постоянно пульсировало, сжималось, скручивалось. Но красноватый барьер, который на данный момент плотно прилегал к его телу, выдерживал все атаки.
“Люцифер использовал Глаза Весов для нападения”, — мысленно анализировал я, следуя за Чернокнижником. — “Для очень мощного нападения. Но смотри, у него кровь из глаз идёт. Он перенапрягся”.
Четвёртая звезда Глаз Весов у Люцифера, скорее всего, связана с поглощением материи или чем-то таким, — задумчиво сказала Алиса. — Но тогда легенды о том, что он разбил своё сознание на тысячи осколков, — ложь. Или же мы увидели только часть мощи Глаз. Вполне возможно, что существует и другая сторона, которая даёт Люциферу совершенно иные возможности.
Я кивнул, соглашаясь с Алисой. Пока что я слишком мало знаю о Люцифере. Но увиденное представление вдохновило меня. Хочу стать таким же сильным!
Люцифер добрался до зала со статуей. Он несколько минут молча рассматривал Черри. А затем, к моему удивлению, в пояс поклонился ей. Пока Люцифер стоял на месте, пространство пирамиды продолжало атаковать его, и вскоре вокруг Чернокнижника закрутился разноцветный полупрозрачный вихрь.
В этом зале, как и раньше, я пребывал в своём настоящем теле. Поэтому прекрасно чувствовал, насколько опасен этот вихрь. Меня бы превратило в пыль буквально за мгновение, окажись я внутри него.
После поклона Люцифер уверенным шагом направился к единственному источнику света — сфере с Миром Двенадцати внутри. Чем ближе Чернокнижник подходил к ней, тем агрессивнее становилось пространство вокруг него. Наконец Люцифер остановился в трёх метрах от бусины.
Он хмуро смотрел на неё. Его лицо не выражало эмоций, но по глазам я видел: Люцифер не знает, что лежит перед ним. Что-то пробормотав, Чернокнижник протянул правую руку к шару, но остановился. Последняя фаланга его указательного пальца исчезла.
Люцифер скривился и отшатнулся. Осмотрелся. Затем встряхнул левой рукой, из его рукава посыпались маленькие, размером с жуков, чёрные черепашки. Но их разорвало на куски само пространство пирамиды. Люцифер с досадой поморщился, развернулся и зашагал, исчезая на ходу. Иллюзия закончилась.
Несколько минут я стоял, ожидая новую вспышку. Но нет. Похоже, что за всё время существования этой пирамиды в неё смогли попасть всего лишь пятеро. Мумия, Аматэрасу, Люцифер и я с Борей. Только вот Чернокнижник не прошёл проверку кровью. И поэтому он не смог увидеть иллюзии, как мы с Аматэрасу. Люцифер не получил от посещения пирамиды абсолютно ничего — только увидел статую и сферу. Хотя очень многие за такое “ничего” готовы отдать половину жизни…
Забрать кольцо Аматэрасу из ниши в стене было очень просто. Я просто протянул руку и взял его. Аматэрасу оставила четыре кольца, и три так и продолжат лежать там, ожидая новых хозяев. Если, конечно, те когда-нибудь придут. В чём я сомневаюсь.
Я надел кольцо на указательный палец правой руки. Сейчас я не намеревался прятаться. Я уверен, что нипонцы так же чтят свою кровь, как и другие Огранцы. А значит, они не посмеют ослушаться предка.
Но сперва… Я подошёл к сфере. Снова то чувство — скелет, узоры, чакра, Грани — всё внутри меня изменялось, когда я находился рядом с бусиной. Даже доспех трансформировался…
Я не сразу заметил это. Но мой доспех Трибуса и правда становился другим. Его гладкая, обтекаемая форма, перетекала во что-то новое. Он заметно потемнел, из некоторых его мест струился алый дымок. Больше всего изменилась правая рука — стала ярко-алой. Доспех в этом месте выглядел как нечто среднее между окровавленными мышцами и чешуйками. Смотрелось странно, немного чужеродно.
Процесс запустился, когда Аматэрасу начала свой рассказ о силе крови, — подметила Алиса. — Её слова сильно повлияли на доспех. Точнее — твоё осмысление её речи.
— Хм… — сжал и разжал кулаки. Немного подумал и решил: сперва побуду здесь, рядом со сферой. А как только мои внешние изменения закончатся — выйду из пирамиды и встречусь с нипонцами.
Глава 21. Встреча
Хищник. Именно это слово пришло мне на ум, когда я оглядел свой новый доспех. Не знаю, что больше повлияло на его изменения — моя внутренняя трансформация, произошедшая после слов Аматэрасу, или же сфера, связанная с Миром Двенадцати. Но в любом случае я был доволен.
Новый доспех был алым, как кровь. Он как будто одновременно состоял из мышц и чешуек, из стыков между которыми вились тонкие струйки алого тумана. Шлем я ощупал, но изучить не смог — зеркала с собой не было.
— Он как череп и красный. Из него тоже идёт красный дым, — прокомментировал Боря, пока я трогал твёрдые грани шлема. Поросёнок лежал на полу, недалеко от сферы.
— Долго ты молчал, — я силой мысли убрал шлем. Остальной доспех остался на мне. Полный контроль. Идеальный.
— Ты мне должен рассказать всё, — очень серьёзным тоном потребовал Боря. — И лучше тут, где нас никто не услышит.
— Да, — я кивнул. — Слушай.
Я неторопливо поведал Боре историю о восьми подопытных, живших на планете Земля. Поросёнок внимательно выслушал.
— А в вашем мире были свиньи? — очень серьёзно спросил он.
— Да. Но они не говорили.
— А что делали?
— Ничего. Спали целыми днями.
— Рай…
— А потом, когда они вырастали, люди их убивали и ели.
— Ад… Ужасный мир.
— На Терре так же делают.
— И ты тоже ел свиней? — Боря с подозрением глянул на меня.
— Да, — признался я, будто исповедуясь в страшном грехе.
— Свинотатство…
Я хмыкнул.
— Тебя больше ничего не удивило?
— Неа. Подумаешь — умер там и проснулся тут. Я тоже, когда засыпаю, — умираю. Только маленько. А просыпаясь, рождаюсь заново. Ничего необычного.
— Ну раз так, то нам пора уходить.
Я больше не чувствовал воздействие сферы. А ведь Аматэрасу перед исчезновением бросила, что зал — место упокоения Богини. Может, она намекала на что-то? Например — на влияние этой самой сферы на Огранённого. Что это, кстати?
Я вгляделся в бусинку. Внутри она переливалась разными цветами — бирюзовым, фиолетовым, розовым, жёлтым… Этот шарик заключает в себе Мир Двенадцати? Или он — дверь, которая соединяет Терру с Миром Двенадцати? В ближайшее время я вряд ли узнаю правду.
— Пойдём, — Боря уменьшился и запрыгнул мне на голову. — Ты какой-то страшный в этом доспехе. А ты стал сильнее?
— Да, — я отчётливо это чувствовал. Каждый узор, включая Звук Сердца, работал лучше. И доспех крепче, чем прошлый. Я подошёл к статуе Анубис и в пояс ей поклонился, выражая искреннее уважение Богине. Ещё секунд тридцать просто стоял, внимательно разглядывая монумент, а затем направился на выход.
Выйти из пирамиды не составило труда — всё по той же лестнице я спустился вниз и пошёл к краю земель песка. На меня, как и на пути к пирамиде, нападали иллюзии, но на этот раз я гораздо эффективнее от них отбивался. В большинстве случаев хватало Ледяной Иглы.
