Стикур и Дерри наконец-то более или менее разобрались с картой. Им все-таки удалось придти к единому мнению по поводу местоположения их отряда на карте, и общими усилиями был определен дальнейший путь. Анет в обсуждении участия не принимала, искренне считая себя полным «географическим кретином», способным заблудится в «трех соснах», что уж тут говорить про «гномьи катакомбы», древний город Кен-Тирон.[9]
Вообще, подземелья вызывали у девушки тихий ужас. Не то чтобы, она страдала клаустрофобией, нет, просто перспектива бродить по запутанным коридорам, внушала отвращение. И вообще, было тут как-то неуютно. Из каждого темного угла веяло могильным холодом. Везде девушке мерещились неясные тени, слышались неприятные шуршащие звуки.
Анет тяжело вздохнула, поправила свои спутавшиеся волосы с золотыми нитями и не неохотно поплелась вслед за Стиком, давшим команду отправляться в путь. Неприятное чувство близкой опасности не покидало девушку, щекоча нервы, и скоро она перебралась поближе к Дерри и Стикуру, встав впереди Дира. Почувствовав за спиной равномерное дыхание мага и щебетание неунывающего гхырха, девушка немного успокоилась. По спине перестали прыгать противные мурашки страха, но Анет, то и дело слышала непонятные шаркающие звуки, то справа, то слева, то за спиной.
Как только ребята вышли из залы, в которой провели ночь, их сразу же окутала, ставшая привычной за день пути, темнота. Факел опять освещал лишь маленький пятачок пути, и от этого становилось еще более не по себе.
По нервно оглядывающемуся по сторонам Дерри, Анет поняла, что странные звуки слышатся не только ей, и перепугалась окончательно. У нее-то еще вполне мог быть какой-нибудь маниакальный синдром или мания преследования, все-таки девушка она, нежная и ранимая с неустойчивой нервной системой, а вот Дерри этими недугами не страдал и, понапрасну дергаться не стал бы. Если Лайтнинг дергается и оглядывается по сторонам, значит, вполне можно начинать серьезно боятся. «Еще бы, разглядеть Стика», — подумала Анет, напряженно всматриваясь темноту, тщетно пытаясь разглядеть спину герцога. Если спина напряжена, а походка стала крадущейся, то получается, взволнован и Стик. А это означает, что можно смело впадать в панику, скоро обязательно будут неприятности и, скорее всего, большие. Но, сколько девушка не таращилась в темноту, все равно, смогла различить лишь смутные очертания фигуры герцога. Определить какая у него в данный момент походка, и насколько напряжена спина, было невозможно.
Шли они медленно и осторожно, строго придерживаясь спины друг друга, так как в подземельях их могли ждать любые, самые неприятные неожиданности, например, яма-ловушка, пропасть или обвал. При такой видимости приходилось очень внимательно рассматривать освещенный отрезок пути, прежде чем двигаться по нему вперед. Стик, Дерри и Дир менялись каждый час, идя во главе их маленького отрядика поочередно. К середине дня пути, глаза у всех троих уже болели и слезились от напряжения, и тогда свою помощь предложила Анет, уверив ребят, что она хоть и по большей части и бестолковая, но дорогу все же разглядеть сумеет. В конце концов, на ней самая неудобная обувь — сабо с веревочками на платформе, и хорошая дорога нужна ей больше, чем всем остальным вместе взятым.
Анет взяла из рук, все еще упрямящегося Стика факел, и осторожно двинулась вперед, стараясь как можно внимательнее осматривать дорогу под ногами. Она понимала, что если, не дай бог, просмотрит какое-нибудь препятствие на их пути, то, во-первых, сама же на него и наткнется, во-вторых, Стик ее съест живьем, и никакой статус «артефакта» не спасет. Герцог в гневе страшен и, что самое главное, не думает о последствиях. От философских мыслей Анет оторвал непонятный шорох впереди. Девушка застыла как вкопанная. Из темноты на нее смотрели два блестящих ярко-желтых глаза. Анет тихо взвизгнула и отступила назад, налетев на, идущего за ней, Стика.
Глаза тем временем подобрались ближе. И вот, в освещенном факелами пространстве показалось странное существо, едва достигающее плеча Анет. Сзади невысокого сгорбленного то ли человека, то ли гнома мелькали еще несколько теней.
— Осторожнее, — шепнула Анет, прячась за спину Стика. Эскорит вопреки традициям орать не стал, а только кивнул и вытащил из ножен меч. Дерри и Дир последовали его примеру.
Драться в темном узком проходе было очень неудобно, но странные существа, замотанные в какое-то рванье не оставили им выбора. Издав воинственный клич, на ребят кинулся десяток маленьких воинов. Их рост в узких катакомбах был лишь преимуществом, добавляя гномам маневренности, по сравнению с большими и менее поворотливыми людьми.
Анет испуганно прижалась к стене, не решаясь вступить в схватку, хотя число противников во много раз превосходило их собственное, и ребятам могла пригодиться любая помощь. Но страх буквально парализовал девушку. Это были не зомби, которых, если бы не запах, можно было бы принять за персонажей из дешевого голливудского фильма. Страшно, конечно, ничего не скажешь, но уж больно не реально. А тут, в схватку нужно было вступать с живыми существами, практически людьми. Слева от Анет раздался крик, и первый противник упал на пол, сраженный клинком Дерри. В нос ударил противный запах свежей крови. Девушке стало плохо и, пытаясь справится с рвотным рефлексом, она тихонечко, по стеночке, отодвинулась подальше от места битвы и удушающей вони. Мимо, неясной тенью пролетела чья-то отрубленная рука, и, шмякнувшись о стену, упала рядом с Анет. В очередной раз взвизгнув, девушка вжалась в холодный камень, уже практически ничего не соображая. Она только слышала крики и стоны и, наделялась, что никто из ребят не пострадал. Колени тряслись, руки стали влажными, а глаза закрывались сами, не в силах смотреть на это страшное действо. Анет усилием воли отрыла глаза. Она прекрасно понимала, что стоять, зажмурившись, не лучший выход из ситуации. А если какая-нибудь проворная тварь нападет на нее? Она даже не сможет защититься, потому что ничего не увидит.
От криков у Анет уже звенело в ушах, и она благодарила бога, что в катакомбах темно и можно разглядеть только контуры сражающихся, без всяких неприятных подробностей. Ощущая себя распоследней эгоисткой, трусихой и предательницей девушка все же не смогла оторвать себя от стены и кинуться на помощь ребятам, даже тогда, когда, казалось, их вот-вот сомнут своим напором маленькие воины.
Стик с рычанием скидывал с себя надоедливых и вертких темных гномов или невероятно похожих на них существ, которые дрались с нечеловеческой яростью. В их круглых и больших, как блюдца, глазах горела звериная ненависть ко всему живому. Убийство, как само действие, доставляло маленькому народу наслаждение. Их целью было растерзать все иные формы жизни оказавшиеся волей судьбы на их территории. Стикур чувствовал пылающую в их душах черную слепую ярость.
