Я громко потребовал капитана стражи. Полминуты спустя босой капитан Юн выбежал из караульной с портупеей в руке и развивавшейся за спиной сорочкой. Наверное, он крепко спал.
— Ваше Величество! — он отдал честь, выражение его лица стало еще тревожнее, когда он заметил всю эту кровь. — Что случилось?
— Простите, что разбудил Вас, капитан, — я весело усмехнулся. — На нас напали на пляже. Мы оставили там двух выживших — они сильно ранены, так что уйти никуда не смогут. Отправьте патруль забрать их. Я хочу, чтобы их заперли в подземелье, пока у нас не найдется время на нормальный допрос.
— Да, сир! — он снова отдал честь и вернулся в караульную, вероятно, чтобы продолжить одеваться. Он был хорошим человеком; я мог рассчитывать, что он разберется со всем быстро и эффективно.
Остались только Коннер и Изадора.
— Эй, ты! — я указал на ближайшего помощника конюха. Сглотнув, он вышел вперед и поклонился.
— Да, с-сир?
— Разбуди кузнеца. Мне нужны цепи, и нужны они мне немедленно. Вперед!
— Да, сир! — он развернулся и побежал.
Я вернулся к Коннеру. Хотя шли мы медленно, было видно, что долгая прогулка едва не добила его. Он пошатнулся, так что ему пришлось опереться о стену конюшни.
— Присесть не желаешь? — спросил я.
— Я в порядке! Хватит зудить!
Затем рядом со мной, будто из воздуха, появилась Фреда.
— Это Изадора? — спросила она, охнув, глядя на моего коня. — Что случилось?
— Она напала с дюжиной наемников, — сказал я, а затем быстро пересказал битву. — Это о Коннере следует волноваться, — я кивнул в сторону нашего брата. — У него ужасный порез на голове. Я как раз собирался послать за цирюльником.
— Ему нужно наложить швы?
— Да.
— Тогда я сама о нем позабочусь.
Она поспешила к Коннеру, взяла его под локоть и повела к своим покоям. Фреда тихо произнесла ему на ухо «Будет больно, причем очень больно…», после чего они скрылись внутри здания.
Я засмеялся себе под нос. У моей семьи были самые жуткие манеры ухаживать за больными.
Затем появился кузнец, и я объяснил ему, что надо сделать с Изадорой: кандалы на руки и ноги, на голову железную маску и металлический кляп, который можно вынимать, чтобы покормить ее. Я понятия не имел, сколько времени отцу и Фреде понадобится, чтобы излечить ее. Я не хотел, чтобы она разговаривала с Эйбером, если он попытается связаться с ней до того, как они закончат.
Когда я договорил, кузнец мрачно кивнул.
— Будет сделано, сир, — пообещал он.
— Когда? Сегодня?
— Сейчас же приступлю.
— Хорошо. И будь осторожен — даже раненая она более чем способна убить тебя и замковую стражу. Держи ее в ежовых рукавицах. Ты, наверное, начнешь с оков на руках и ногах, так что предупреждаю на всякий случай.
Не сказав больше ни слова, я отправился в мастерскую отца. Если Эйбер что-то сделал с ней, нам стоило как можно быстрее с этим разобраться. Очень неплохо было бы избавиться от одного неуравновешенного воина, охотящегося за моей головой!
А после этого мне хотелось надолго залечь в горячей ванне, которую я прописал Коннеру, и съесть толстый бифштекс, запив его полудюжиной бутылок вина.
Отец настоял на том, чтобы я вернулся в кузницу, пока он будет осматривать сестру. Кузнец уже успел заковать ее руки и ноги в тяжелые цепи; она едва могла двигаться. Теперь он работал над маской без глазных прорезей, закрывавшей все ее лицо. Там была лишь узкая щелка для рта… просто, чтобы кормить ее.
— Как думаешь, это не даст Эйберу связаться с ней через Козырь? — спросил я отца.
— Да, — отец кивнул. — Он может почувствовать, что она жива, но дотянуться до нее не сможет.
— Хорошо.
Отец принес ящичек из дерева грецкого ореха, украшенный слоновой костью. Он поставил его рядом с Изадорой, жестом приказав страже отойти. Они так и сделали. Затем отец поднял крышку, открыв обитый красным бархатом футляр. Внутри лежало несколько крупных мутных кристаллов, каждый длиной с мою руку. Он выбрал один, убрал с глаз Изадоры повязку и заглянул в них. Она заморгала, злобно глядя все время на нас обоих. Не будь у нее кляпа, думаю, она бы плюнула отцу в лицо.
— Интересненько, интересненько! — пробормотал отец, поворачивая кристалл.
— Что ты увидел? — не удержавшись, я навис над его плечом. — Она под чарами или нет?
— На нее наложен гейс[2], — сказал он, поднимаясь. Произнес он это слово как «геш». — Возможно, два или три. Похоже на работу Эйбера.
— Не Свейвилла?
— Я так не думаю. Этот гейс эффективен, но выполнен неаккуратно. Свейвилл так не действует.
Я медленно кивнул.
— Это какое-то заклинание?
— Да… принуждение, другими словами. Изадора не может ничего поделать. Она вынуждена подчиняться приказу.
— Убить меня? — спросил я.
— Пожалуй, это верная догадка, да.
Я заколебался.
— Ты сказал, что их может быть два или три, — произнес я. — Что делают остальные?
— Это ты мне скажи. Она не делала ничего странного или необычного… возможно, не похожего на нее?
— Ну… Она следовала приказам Эйбера как ручная собачка, даже если они шли вразрез с ее собственной боевой подготовкой — не говоря уже о логике!
— Значит, второй гейс может быть связан с Эйбером. Возможно, он заставляет любить его или доверять… или поклоняться ему, словно богу.
Я пожал плечами.
— Все вышеперечисленное подходит.
Отец убрал свой кристалл.
— Мы никогда не узнаем наверняка, что этот гейс заставляет ее делать. Они работают по-другому.
— Ты можешь снять его… их?
Отец засмеялся.
— Эйбер слишком высокого мнения о своей работе. Разумеется, я могу их снять. Но, возможно, я могу предложить лучшее решение.
— Какое?
— Если я слегка изменю каждый из гейсов, они могут сработать нам на пользу. Что, если Изадора начнет поклоняться тебе вместо Эйбера? Если захочет убить его любой ценой? Она может это сделать за тебя. Будь спокоен, уничтожением его тела она займется более тщательно, чем ты!
Эта идея шокировала и ужаснула меня.
— Как ты можешь предлагать сотворить такое с собственной дочерью? — вопросил я. — Если я соглашусь, то буду ничем не лучше Эйбера.
Он пожал плечами с кривой, как у Эйбера, ухмылкой.
— Иногда, мальчик мой, ты кажешься мне недостаточно безжалостным для короля. Свейвилл при случае поступил бы так же. Эйбер так и поступил. Зуб за зуб.
— Просто сними гейсы, — холодно произнес я. — Мне все равно, один он или десять. Я не оставлю членов семьи под чарами.
Мне казалось, что, освободившись от Эйбера, Изадора станет верным и полезным другом.
