— Что дальше, мэора? — спросил Фиор, расседлав Шоко и сняв с него уздечку.
Теперь в глазах человека промелькнула неуверенность. Насколько драконна уловила его ощущения, это отнюдь не было связано со страхом полётов. Наоборот, Фирниор явственно опасался, что она передумает, но был слишком горд, чтобы просить.
Просьб ей и не требовалось. Она подошла ближе к нему и подставила переднюю лапу, велев:
— Забирайтесь и устраивайтесь ближе к основанию шеи. Не бойтесь, не упадёте, магия не позволит.
Он вздрогнул от искушения, однако нашёл в себе силы вежливо осведомиться:
— Мэора Айриэннис, я не причиню вам неудобств? В юности мне доводилось читать в старинных книгах, что драконы не любят носить кого-либо на спине.
— Кого попало — не любят, — охотно подтвердила она и насмешливо прищурилась. — Мы носим на себе либо тех, к кому очень привязаны, либо вот как сейчас — если это нужно для дела. Но неугодных нам седоков ждёт отсутствие комфорта во время полёта, холод, резкий ветер в лицо и изрядно отбитый зад. У драконов твёрдая чешуя.
— Кажется, мне предстоит убедиться в этом лично, — буркнул он, но храбро полез вверх.
Айриэ не лгала. Драконы действительно разделяли восторг полёта только с самыми любимыми. С теми, кому доверяли и кого подпускали максимально близко… Другое дело, что у таких почти всегда имелись собственные крылья. Драконы редко любили бескрылых и почти совсем никогда — до безумия, до полного растворения в любимом… Со смертными это слишком мучительно. У драконов твёрдая чешуя, но чересчур нежная сердцевина…
Фиор поёрзал, устраиваясь поудобнее, и обхватил драконью шею руками — не сдавливая, но держась крепко. Айриэ тряхнула головой и расправила крылья, мягко отталкиваясь от земли.
Ветер, бегущие навстречу звёзды, острое и тягучее удовольствие, пронизавшее всё тело до последней чешуйки. Всё унеслось, всё забыто — досада, заботы и тревоги; наступил драконий праздник.
Сквозь наслаждение пробился какой-то первозданный восторг, будто этот полёт — первый в жизни и, скорее всего, последний. Ошалелое восхищение, дикая радость, счастье, в котором недолго захлебнуться. Чудо, волшебство, лучшая сказка из всех, что когда-либо случались. Почти самая лучшая, не считая… Наслаждение такое сильно, что хочется кричать, обращаясь к ветру, проносящемуся словно сквозь них, но, вопреки угрозе, не режущему глаза своим леденящим свистом. Человека будто со всех сторон окутывает мягкое, тёплое облако, не мешающее дышать и восторгаться полётом, но защищающее от холода и ветра. И он прикусывает губу до крови, чтобы не кричать, а длинные тонкие пальцы почти бессознательно гладят тёплые чешуйки на драконьей шее в знак благодарности.
Айриэ мысленно встряхнулась, сообразив, что это Фирниор опять начал транслировать свои ощущения, даже не догадываясь о том, что он это делает. А она сама вновь как-то пугающе легко их перехватила… Да, очень скоро это неудобство поможет ей осуществить задуманное, но потом надо будет непременно перекрыть этот… канал связи, тьфу! Айриэ сильно взбесило бы чьё-то непрошеное проникновение в её внутренний мир, так что и ей самой не стоит делать подобного. Нечестно и… уродливо. Только ещё один раз и исключительно ради самого Фиора.
А почему так происходит, драконна догадывалась. Сама она никогда не проявляла особых телепатических или эмпатических способностей. Сознательно могла разделить чьи-то чувства и ощущения либо же передать свои, но это происходило направленно, под контролем и, как правило, с согласия собеседника. И было это совсем по-другому, без столь полного погружения, но с использованием природных драконьих качеств, и магические нити располагались по-иному. А здесь же её будто насильно заталкивали в чужую жизнь и заставляли прожить какой-то её кусочек… Скорее всего, проблема была в том, что Фирниор обладал какими-то зачаточными магическими способностями. Настолько слабыми, что их и драконьим зрением не разглядишь. Ничего удивительного, ведь в его роду маги уже встречались… Но он сам не маг и никогда им не будет. Видимо, иногда под влиянием ярких чувств его эмпатия усиливается, и Фирниор необычайно остро чувствует сам и неосознанно заставляет окружающих испытывать то же самое. Будем честными, не всех окружающих… а только её одну. Неважно, почему именно Айриэ удостоилась столь сомнительного счастья, но она будет самым неумным драконом во вселенной, если не воспользуется этим хрупким шансом. Правда, если воспользуется, это тоже будет преизрядной глупостью. Одно утешение — глупостью, можно даже сказать, благородной.
Айриэ заставила себя вспомнить о деле, то есть о выслеживании сизого волколака, и посмотрела на силовые нити мира, выискивая след. Попутно увидела неподалёку набухающий «узел» и скользнула туда, резко увеличив скорость. Вспомнив о своём «наезднике», хмыкнула про себя и позволила ему ненадолго видеть почти по-драконьи. Ему, наверное, интересно будет, Фиор всегда был любознательным… Коснувшись крыльями нескольких наиболее «запачканных» нитей, появившихся, скорее всего, из-за развлечений сизого со стаей, Айриэ привела этот кусочек мира в относительный порядок. Чистое драконье пламя разбежалось по уходящим куда-то вдаль грязным силовым нитям, очищая и выжигая гадость.
Потом драконна вернулась к болоту. След сизого был хорошо виден в магическом мире, но теперь чуть по-другому — чётче и яснее. Ещё бы, ведь смотрела-то она истинным зрением.
Спохватившись, она вернула Фирниору его обычные способности. Не стоит человеку долго видеть то, что не предназначено для его глаз, это опасно для него.
— Что это было? — негромко спросил он, тяжело дыша; его руки на драконьей шее чуть подрагивали.
— Так мы исцеляем мир, Фирниор. Ты видел те грязные нити? Они появились из-за того, что сизый применял здесь некромантию. Я убрала грязь.
— Это было красиво и… правильно, — признал он и умолк.
Айриэ сделала последний круг над лесом — просто так, захотелось — и устремилась точно по следу сизой твари. Этот глупец рассчитывал отсидеться в убежище и потому забился в глубокое логово под корнями огромного вывороченного дерева. Когда-то в логове жила настоящая волчья семья и спокойно растила своих волчат, пока к ним не пришла беда. Кости растерзанных волчат медленно истлевали во мху, взрослые же, исковерканные грязной силой, превратились в кровожадных тварей, чьим предназначением стало убивать людей. Может, именно этих немёртвых волков сожгла драконна, приметившая в лесу нежить, пока летела сюда. Может, это случилось раньше или случится позже, неважно. Но сизый волколак сдохнет сегодня, предварительно рассказав всё, что Айриэ сумеет из него вытащить.
