— Мой король! — майр встал перед наследником на колено. — Тысячу лет мой род служил вашему роду верой и правдой. Мы были верными телохранителями и всегда выполняли свой долг до конца. Тридцать лет я, также как и мой отец, так же, как и мой дед, служил вашему роду. Я был не только телохранителем, но и другом короля Хеседа. День и ночь оберегал я покой королевской семьи. Не раз спасал жизнь вашему отцу. Мы были рядом в дальних походах. Мы были рядом в шумных застольях. Ваш отец доверял мне больше, чем кому бы то ни было. Последней волей моего господина была просьбы спасти вас, родившегося младенца и позаботиться о вашем воспитании. Я сделал все что мог, пока кэтеровские мечи не загнали меня в могилу. Но я не до конца выполнил последнюю волю короля Хеседа. И уверен, будь ваш отец жив, он бы не одобрил ваши последние слова.
— Мой отец мертв, — глаза Аратея наполнились слезами. — А ты здесь, рядом. Почему Учитель Самаэль вернул тебя, а не моего отца? Это было бы справедливей.
— Это невозможно, мой король. Пепел вашего отца отдан Ара-Лиму. Из пепла еще никто не мог вернуться. Поверь, мой король, если бы я мог…
— Я знаю, — дернул подбородком Аратей. — Я знаю, майр, что ты поменялся бы с отцом местами. Прости меня, майр. Самаэль рассказывал мне, как погиб мой отец. И рассказывал, как спас ты меня. Но…
Аратей, не сдерживаясь больше, зарыдал, бросился к майру, обнял его за мертвую шею. Пепел кипел в маленьком сердце. Пепел юного короля, который никогда не знал настоящей материнской ласки, не чувствовал тепла отцовской руки.
Элибр обнял Аратея, погладил по голове грубой ладонью. Он вспомнил, как шесть лет назад он вот также прижимал к груди беззащитное тельце, пробиваясь сквозь плотные ряды кэтеровских солдат. Вспомнил, как плакала королева Тавия, отдавая ему сверток с наследником. Как дрожал плечами отвернувшийся к полной луне король Хесед. Вспомнил, как болело под толщей земли его изрубленное на куски мертвое сердце.
— Ничего, мой маленький господин. Ничего. Каждый из нас когда-нибудь теряет дорогих людей. Мы должны быть сильными. Ты очень похож на своего отца. Он был таким же сильным и мудрым. И еще он никогда не прощал обиды. Мы должны отомстить Кэтеру за смерть твоих родителей, — майр отстранил Аратея и пристально заглянул в заплаканные глаза юного короля. — В моем мертвом сердце, также как и в твоем, живом, живет месть. Нельзя, чтобы она полностью поглотила наши сердца. Если позволишь, я помогу тебе. Вместе мы сможем многое сделать.
Аратей всхлипнул в последний раз, вытер рукавом под носом, улыбнулся:
— Брат говорит, что от тебя должно вонять мертвечиной. А от тебя пахнет ночным дождем. Мы договорились. Ты поможешь мне, а я помогу тебе. Если хочешь, стань моим телохранителем. Но будет лучше, если ты станешь нам другом.
— Мудрые слова, мой юный король.
— Но предупреждаю, если ты, также как и кормилица Вельда, будешь заставлять меня есть кашу, то я немедленно прогоню тебя из крепости. Договорились?
Элибр улыбнулся и уклончиво ответил:
— Желание короля закон для государства.
Поздней ночью, когда все жители зеленой долины видели сны, в самой дальней комнате горной крепости ярко горели светильники. За большим прямоугольным столом собрались десять человек. Девять из них прибыли в Зеленое Сердце только что, преодолев огромное расстояние от самой Зарабии. Лица их скрывались под просторными капюшонами, а руки прятались в широких рукавах. Рядом с каждым, к столу, был прислонен витой посох. Десятый, крестоносец Самаэль, сидел во главе стола, и слушал то, о чем кричали собравшиеся люди.
— Брат Самаэль совершил непростительную ошибку.
— Он нарушил наши древние законы!
— Он связался с дьяволом!
Самаэль наклонился вперед, сжав поручни кресла. Это его движение послужило как бы сигналом к общему молчанию. Девять крестоносцев прекратили кричать, перебивая друг друга, и обратили внимание свое на колдуна.
— В чем меня обвиняют? — неожиданно громко прогремел голос колдуна. — Что за ошибки совершил я? Какие законы нарушил? Говорите прямо.
Один из крестоносцев откинул капюшон. Это был очень старый человек. Глубокие морщины и слезящиеся глаза говорили за то, что прожил он на этом свете по крайней мере лет двести. Говорил он тихо, лишь изредка, не сдержавшись, повышал голос:
— Брат Самаэль! Крестоносцы обеспокоены тем, что происходит на материке. Твои неосторожные действия вызвали смещение небесных тел. Малая звезда Юпитиус вторую неделю неподвижно висит на одном месте. Последний раз такое было тысячу лет назад, когда на мир спустилась небывалая засуха.
— К засухе я не причастен, — мрачно пошутил Самаэль.
— Но ты, брат Самаэль, причастен к другому проявлению нестабильности. Ты посмел обратиться к врагу нашему, духу смерти Стану.
— Это была необходимость.
— Ничем нельзя оправдать нарушение древних законов. Кому как не тебе, хранителю, этого не знать? Как только до нас дошли тревожные слухи, что брат наш Самаэль воззвал к Стану, мы оставили наши тесные кельи, где пытались удержать равновесие мира, и поспешили сюда, чтобы задать тебе несколько вопросов.
— Так задавайте! С удовольствием расскажу все, что не могут знать великие крестоносцы, которые целыми днями заботятся о равновесии давно рухнувшего мира.
— Не забывайся, Самаэль! — подал голос еще один ночной гость. — Ты не можешь идти один против всех. Даже если ты хранитель, твои слова не оправдано резки. Только благодаря нам, крестоносцам, мир держится в равновесии. А ты оставил наше общее дело ради кучки грязных людей? До этого момента мы сквозь пальцы смотрели на твои забавы, считая их причудами. Но разве не хватило тебе, Самаэль, пятидесяти лет, чтобы понять, никто в этом мире не скажет спасибо за помощь, которую ты пытаешься оказать глупым существам? Существам, чье предельное желание заключается в том, чтобы потуже набить живот и вволю пролить кровь подобного себе. Ты перешел грань, брат Самаэль, и мы вынуждены принять меры, чтобы вернуть тебя в наши ряды.
Колдун откинулся на спинку кресла. Лицо его было неподвижно. Ни один мускул не дрожал, выдавая волнение. А волноваться было чему.
Высший совет крестоносцев явился в крепость в полном составе. Он даже не помнит, случалось ли когда подобное раньше. Требовалась чрезвычайная ситуация, чтобы разом вытащить девять немощных тел из глубоких келий. Похоже, такая ситуация пришла.
— Каждый держит равновесие как может, — спокойно сказал Самаэль, оглядывая старцев. — Вы молитесь, взываете к небесам, упрашиваете духов. Я же обращаюсь к сердцам, как вы справедливо заметили, грязных существ. Это не нарушение закона.
