Моргана обняла Билли и нежно расцеловала в обе щеки.
— Очень хорошо, юный Артур. Я поверю нерушимому слову моего короля. — Повернувшись, она сделала ему знак следовать за собой. — Я покажу тебе широкий путь.
Билли заспешил вслед за ней, за ним последовала Элейна. Спустившись по лестнице, Моргана остановилась на нижней площадке. Здесь было почти темно. Элейна приблизилась вплотную к Билли, и он оказался зажатым между двумя женщинами. У него участилось дыхание, он попытался вырваться, но мягкий голос Морганы подчинил все его чувства.
— Не бойся нас, молодой Артур. Мы подошли так близко, чтобы подготовить тебя для следующего круга. Мы будем молиться за успех твоей миссии, а наши молитвы лучше всего доходят в темноте.
Билли охватила дрожь. В темноте? Почему молитвам нужна темнота? В мыслях его воцарился мрак, и он взмолился о свете. Любом свете! Он выхватил Экскалибур из ножен. Меч ярко вспыхнул, залив сиянием все вокруг. Один из лучей пробил дыру в двери, и из нее ворвался поток воздуха.
Моргана и Элейна прижались к Билли. Их уродливые костистые лица обтягивала морщинистая кожа. Черные губы Морганы потянулись к его лицу. Резко выдохнув, Билли оттолкнул Моргану и ринулся в дверь. Ноги его не встретили опоры с другой стороны, и он головой вперед полетел в пустое пространство.
Уолтер прошел под высокой аркой и остановился у подножия башни.
— Мы добрались, но где профессор, неужели в самовольной отлучке?
Эшли не сводила глаз с портативного компьютера.
— Похоже что так.
— У тебя такой вид, словно ты проглотила дикобраза. В чем дело? — спросил Уолтер.
— Билли в новом круге, но не в том, где находится Бонни. Их сигналы слишком разнятся, — ответила Эшли.
— Объясни мне кое-что. — Уолтер показал пальцем на светящиеся точки. — Если сигналы подает пояс Билли, то как ты можешь улавливать следы Бонни, которой нет рядом с ним?
Эшли ледяным взглядом окинула Уолтера.
— Ох! — воскликнул тот. — Ты любезна, как вырубленный лес!
— Наверно, ты гордишься собой, да? — Эшли задохнулась от гнева.
Уолтер рассмеялся:
— Эй! Остынь! Я на твоей стороне!
— Если ты на моей стороне, то тебе пора бросать свои шуточки и становиться взрослым.
Уолтер развел руками.
— Взрослым? Ты только послушай себя…
— Что? Не можешь придумать очередную плоскую шуточку? — съязвила Эшли.
Уолтер сдернул плащ.
— Нет. Просто я кое о чем подумал. — Он швырнул плащ на землю, закрыл глаза и глубоко вздохнул. — О совершенно другом.
— О чем же именно?
— Я думаю, что эти плащи мешают нам соображать. Попробуй снять свой. — Уолтер помог Эшли стянуть плащ. — Чувствуешь разницу?
— Думаю, да. — Эшли одернула рубашку.
Уолтер запихал плащи в рюкзак.
— Давай побережем их. Они еще могут пригодиться.
— Интересно, почему они воздействовали на меня больше, чем на тебя?
— Не знаю. Каждый раз, как ты цыкала на меня, я чувствовал, что должен огрызнуться в ответ, но не обращал на это внимания.
— Уолтер, — сказала Эшли, и в ее голосе прозвучало раскаяние. — Прости, что я была такой противной всезнайкой.
Для Уолтера эти слова были целительным бальзамом.
— А ты меня прости за то, что я слишком много, но не слишком остроумно шутил, — мягко сказал он.
Эшли обняла Уолтера и шепнула:
— Спасибо, что защищаешь меня.
— Всегда пожалуйста. — Чуть помедлив, он отодвинулся. — А теперь нам надо бы найти профа.
Подхватив Аполло, он огляделся. Огни Гластонбери бросали отблески на причудливые склоны холма и поднимающийся туман, который как бы облачал его в белые одеяния. Уолтер миновал арку и по узкой тропе двинулся к дальним воротам. Склоны холма представляли собой широкие травяные террасы, напоминавшие гигантские ступени. Он хотел сосчитать эти ступени, но весь нижний уровень уже был затянут туманом. «Может, их семь?» — подумал он.
В густых зарослях у основания холма мелькнул луч света. Уолтер остановился. Не привиделось ли ему? Нет! Вот луч снова появился! Не сводя глаз с луча, он окликнул:
— Эшли! Я вижу свет!
Эшли подскочила к нему.
— Где?
Уолтер показал на неясные очертания деревьев внизу.
— Давай проверим. — Эшли стала спускаться.
Уолтер заторопился за ней, временами оскальзываясь и едва удерживаясь на ногах. Они продрались сквозь густой подлесок; под ногами хрустел ковер из опавших листьев. Уолтер понизил голос:
— Мы тут так шумим, что любой догадается о нашем присутствии.
Эшли скользнула вокруг лучом фонарика.
— Что это? — Она осветила двухфутовый камень, вросший в землю у корней дуба. Низко свисавшие ветви создавали вокруг него подобие колыбели.
— Просто камень, — ответил Уолтер.
Пригнувшись, Эшли положила ладонь на гладкую поверхность камня.
— Нет. На нем что-то вырезано, какая-то надпись. — Она осветила его лицевую сторону. «Родился — 1948. В последний раз его видели у этого дерева 31 октября 1964 года».
Эшли повернулась к Уолтеру. Даже в темноте он видел, насколько она встревожена.
— Это надгробие! — выдохнула она.
Бонни пролетела сквозь холодную тьму. Она взмахивала крыльями, но те, не находя опоры, трепетали в безмолвном вакууме. Тут не было воздуха, и, не в силах набрать его, она не могла ни перевести дыхание, ни вскрикнуть. Сердце у нее отчаянно колотилось. Бонни казалось, что кожа у нее вот-вот лопнет. Наконец ее подхватила воздушная подушка. Подставив крылья прохладному ветерку, она стала медленно опускаться, получив возможность сверху оглядеть окружающее.
Над горизонтом поднималось солнце, бросая узкие лучи сквозь толщу розовых и оранжевых облаков. Внизу лежал город — каминные трубы возвышались над покатыми крышами. Бонни видела пустые повозки на обочинах дорог, ящики, наваленные в улочках между тесно сгрудившимися строениями. Ни из одной трубы не вилось дымка. Ни в одном из домов не было проблеска света. На улицах, мощенных брусчаткой, не было ни одного фонаря. Бонни огляделась в поисках хоть каких-то признаков жизни. Ничего. На улицах не было даже мусора.
Она спустилась пониже и с ходу совершила посадку в центре города, на булыжную мостовую. Отдышавшись, она осмотрелась. Перед ней было что-то среднее между городом-призраком Старого Запада и современной английской деревней. По обеим сторонам улиц тянулись пустые магазинчики и конторы, от портняжной мастерской под названием «Шьем лучше, чем выглядим» до паба с изображением средневековой бутылки над дверью и вывеской «Для вас — самый лучший эль». Бонни прошептала: «Неудивительно, что тут город-призрак. Наверно, эти бандиты всех поубивали». Порыв ветра швырнул ей на ноги горсть песка; открытая дверь, качнувшись, скрипнула ржавыми петлями. Она не удивилась бы, увидев, как по улице катится перекати-поле.
