— Что ты делаешь? — вполне дружелюбно, как ему показалось, поинтересовался Стив.
— Балладу пишу, — очень нелюбезно буркнула в ответ Иефа и снова склонилась над лютней, давая понять, что разговор окончен. Стив намека не понял. Ему казалось, что беседа протекает во вполне дружеской обстановке. Стив решил закрепить результат.
— Какую балладу? — поинтересовался он, удобно устраиваясь на табурете.
— Черно-белую, — Иефа снова подняла голову и так выразительно посмотрела сначала на дварфа, а потом на дверь, что, по идее, у незваного гостя не должно было остаться сомнений по поводу своих дальнейших действий. Но Стив не внял. Еще слоняясь по гильдии, он сказал себе, что будет умнее и сделает первый шаг к примирению со строптивой пигалицей, а потому твердо решил быть общительным и приятным в обхождении и упрямо не замечал грубости барда.
— Это как — черно-белую?
Иефа страдальчески поморщилась и закатила глаза.
— Ты не поймешь.
— Почему?
— Потому что ты — дурак. Стив, ты можешь оставить меня в покое? У моей лютни на тебя аллергия.
— Сама дура, — оскорбился Стив. — Да еще ко всему и хамка. Да! И выскочка. И… и… Певичка драная!
— Что? — неожиданно сиплым голосом переспросила Иефа. — Кто? Как ты меня назвал?
«Ишь, как ее разобрало, — с некоторым удовлетворением подумал Стив. — Надо же, она так даже на «полукровку» не вскидывалась!»
— Певичкой я тебя назвал, да еще и драной. Выскочка и гордячка, пигалица несчастная!
Иефа стала пунцового цвета и вскочила на ноги:
— Стив, зачем ты сюда пришел?! — закричала она, сжимая кулаки. Лютня жалобно тренькнула. — Я тебя спрашиваю — зачем ты сюда пришел?! Я тебя звала?! Я тебя просила сюда приходить?! Господи, да я еле нашла укромное место в этой растреклятой гильдии, где ты не будешь топать своими ножищами, размахивать топором, пыхтеть и благоухать потом и чесноком, задавать глупые вопросы и действовать мне на нервы — так нет же, ты и здесь меня нашел! Я пишу балладу — понимаешь ты, бестолочь, — и очень хочу, чтобы меня хотя бы на пару часов оставили в покое!
— Ты гляди, кака цаца! — Стив воинственно встопорщил бороду. Ему очень не понравилось слово «бестолочь», да и вообще — не пристало благородному дварфу молча выслушивать всяких там… — Я тебя тихо-мирно спросил, очень даже вежливо, а ты что? Интересно, на каком сеновале таких дам воспитывают! Или ты решила, что если ты песенки пописываешь и харизьма у тебя большая, так я от тебя все терпеть буду молча?!
Иефа пошла пятнами — «харизьма» добила ее окончательно.
— Пошел вон отсюда, болван! Недоразумение бородатое! Я твоим мнением не интересовалась! Что ты лезешь ко мне все время?! Если тебе больше заняться нечем, иди Смерча покорми, изверг! Изувечил животное себе на потеху, так хоть голодом не мори!
— А вот это не твоего ума дело! — моментально взъярился Стив — похоже, пони стал для него больной темой надолго. — Я вообще не понимаю, какой от тебя прок! Ума с кулачок гномий, а туда же — информацию она собирает! Вот хотелось бы посмотреть, как ты за мою спину прятаться будешь, когда на нас нечисть полезет!
— Я прятаться буду?! — Иефа даже заикаться стала от возмущения. — За твою спину?! Да чтобы за ней спрятаться, мне на корточки присесть придется! Недомерок!
— Полукровка!
— Да ты… Ты…
В коморке явно запахло убийством — Стив недвусмысленно перехватил поудобней топор, Иефа взяла наперевес многострадальную лютню. В запале ссоры ни дварф, ни полуэльфка не слышали шагов на лестнице, а потому появление постороннего зрителя было для них неожиданным.
— Что здесь происходит, можно узнать?
Иефа резко обернулась, собираясь послать неожиданного визитера куда подальше, но так и осталась стоять с открытым ртом. Стив ревниво засопел. На пороге кладовки стоял, скрестив руки на груди, старший брат Натаниеля Сильвана. Ааронн был высок и черноволос, строен, но без томного изящества, которым так гордился Натан. В его темно-карих глазах не было и намека на игривость — Иефе показалось, что на нее внимательно и слегка удивленно смотрит сама лесная мудрость, смотрит не осуждающе, но и без одобрения. Полуэльфке стало стыдно — как-то сразу она ощутила себя визгливой базарной бабой, поднявшей крик из-за гнилой картофелины.
— Вы, кажется, спорили о чем-то? — вежливо спросил Ааронн. — Простите, что прервал. Ваши голоса привлекли мое внимание.
— Мы… Видите ли, мы… — пробормотала Иефа, пытаясь облечь в приличную форму фразу: «Мы орем потому, что один безмозглый дварф…» — А как вы себя чувствуете? — упавшим голосом спросила она, так и найдя достойной формулировки.
— Благодарю, гораздо лучше. Просто удивительно, как Схишш сумел справиться с нами обоими за такое короткое время.
— Так ведь… — начал Стив, но полуэльфка скроила страшную рожу, и он осекся. — И вообще, не имею чести знать!
В темных глазах эльфа мелькнуло что-то, похожее на насмешку.
— Ааронн Сильван, к вашим услугам, — он слегка поклонился. — Если не ошибаюсь, именно вас я поведу в леса. Поэтому хотелось бы узнать и ваши имена.
— Стиван из Утгардов, Страж Ворот, Второй в семье! — Стив вызывающе уставился на проводника.
— Иефа, бард. И… И простите нас за тот шум, который мы тут подняли, — пришла в себя Иефа. — С дварфами иногда очень сложно договориться. А Зулина вы найдете на крыльце — он командует походом, поэтому все детали лучше обсудить с ним.
Ааронн коротко кивнул и вышел из коморки, тихонько прикрыв за собой дверь. Иефа и Стив постояли еще с минуту, сверля друг друга взглядами. Иефа не выдержала первая, презрительно фыркнула и отправилась вслед за эльфом, махнув подолом. Стив последовал за ней, недовольно бурча.
* * *
На закате поисковая партия выходила из города. Зулин, который настаивал на тщательной конспирации, мысленно рвал на себе волосы: только ленивый не оглянулся бы на живописную процессию. Первым ехал, закутавшись в темно-зеленый плащ, окончательно оправившийся от ран Ааронн, за ним, устроившись в седле по-женски боком и гордо задрав подбородок, следовала Иефа с неизменной лютней за спиной, но это было еще полбеды. Разумеется, наибольший интерес и восторг у редких прохожих вызывал Стив, восседавший верхом на Магическом Боевом пони и воинственно зыркавший по сторонам.
Бедняга Смерч в сгущающейся темноте смотрелся воистину устрашающе — светящиеся демоническим красным светом глаза вкупе с шипастой сбруей производили неизгладимое впечатление. Зулин втянул голову в плечи, надвинул пониже капюшон балахона и тихо ругался с досады. Зверь, который вырос настолько, что едва помещался в седле перед своим хозяином, мысленно с ним соглашался.
