— Палач Лиангхара Левдаст Атарг, — представляюсь я.
Вот тут уже самообладание изменило Иоаву. Он ведь неглупый человек и сразу сообразил, что со мной ему не тягаться — ни одному, ни всем, кто тут находился. Их жизнь и смерть — в моих руках. Но выразилось удивление лишь в черных бровях, взлетевших кверху.
— Кстати, кир Иоав, — заметив, что тот пытается проверить дочку на предмет наложенных чар, произношу я. Толку от этого чуть: слишком уж неравны силы, и, захоти я наложить на нее чары, он бы их не распознал. Видимо, Иоав и сам понял тщету своих усилий, потому что достраивать «дозорное» заклятие не стал, решив положиться на судьбу. Мудро. — Вы не задумывались, что подглядывать за другими нехорошо?
— Но иногда полезно, особенно если это враги, и от них можно ожидать всего, — парирует Иоав. — Не будем об этом: вы следите за нами, а мы — за вами. Но, поскольку вы спасли мою дочь от пыток…
Едва не хмыкаю, вспомнив, как я ее «спасал». Кастати, надо будет улучить момент и стереть из ее памяти мои художества на пыточном станке. Не хватало еще, чтобы из-за них сорвалась сделка.
— …я понимаю, что Палачи Лиангхара ничего бесплатно не делают, и, если платой не будет предательство, сделаю, что смогу.
— Вот об этом я и хотел с вами поговорить, — отвечаю. А у него есть хватка. Если б не был еретиком, возможно, стал бы избранным. — Мне не нужны ваши сторонники — пока они в меньшинстве, это неприятно, но терпимо. Не нужны и ваши деньги — даже если допустить, что у вас есть хоть сколько-нибудь серьезные суммы. Но мне нужны сведения, полученные при наблюдении за моим заклятием, недавно совершенным нами на севере.
— На Сумрачном острове?
— Именно.
Кир Иоав призадумался. Но не увидел в этом требовании явного подвоха, а потому все-таки решился сказать:
— Тогда этот вопрос — не ко мне, а к жрецу Исмины Иораму.
Это настолько неожиданно, что я не могу скрыть изумления. Интересно, они тут знают о таком понятии, как «субординация»?
— А что такого? — делано удивляется Иоав. — Вы же не правите иными Храмами. Вот и у нас каждый Храм в делах магии — наособицу. А почему следил исминианец… Я служу тому же Лиангхару, что и вы, правда, по-другому. У нас другие названия жрецов, но мой ранг соответствует вашему Убийце. А теперь скажите, смог бы Убийца Лиангхара незаметно проследить за Палачом?
Нет, конечно. Я хоронился, в том числе, и от магов своего Храма. Попытайся какой-нибудь недоучка из Натановых приспешников за мной проследить, он бы нашел посреди стылой тундры крайне неприятный конец. Более способный маг, конечно, не погиб бы, но, отбивая атаку, неминуемо раскрылся.
А вот исминианская магия — иное дело. В бою маги этого Храма слабоваты — лишь немногие умеют работать по-настоящему быстро, а главное, бить насмерть. Но это вполне компенсируется их несравненным умением скрытно творить даже самую сильную магию, маскироваться так, что они могут стоять у вас на ноге, а вы не заметите. Выловить мало-мальски способного мага Храма Исмины, поверьте, нелегко и Палачу. Это я к тому, что если кто и мог скрытно проследить за мной, так это исминианец.
— Похоже на правду…
— Потому что правда и есть.
— Что же увидел ваш жрец?
— Достаточно, чтобы мы поняли, хотя бы отчасти, к чему это приведет. Мы уже послали кое-какие сведения в Эрхавен. Надеюсь, они дойдут и новая Верховная примет их всерьез. Но это касается всех, поэтому он и вам покажет результаты.
— Мне? Но мы же…
— Знаете, когда злейшие враги становятся союзниками?
— Конечно. Когда тем и другим грозит кто-то третий, заведомо сильнее каждого из них. Если, конечно, успевают это осознать.
— Сейчас именно такой случай. Заклятие имело очень скверные последствия…
— Понятно. Когда я могу встретиться с киром Иорамом?
— После вечерней службы. Но советую прийти в седьмом часу вечера, посмотреть на службу. Узнаете много интересного… Например, отчего мы поклоняемся разным богам и при этом до сих пор не передрались.
За разговором мы подошли к самому центру развалин. Что же тут было? Вернусь в Марлинну — нужно будет поднять архивы, ибо если на задворках Ствангар, в Саггарде, когда-то поклонялись Лиангхару, и тут может оказаться святилище Исмины.
Иоав подходит к неприметной скале, что-то делает (магии я не уловил, а руки заслонила спина) — и массивная, не меньше двух тысяч фунтов, глыба откатывается в сторону. Журчит вода, негромко скрипит упрятанный в скальную толщу механизм — и открывается проход шириной в несколько пальцев: как раз протиснуться одному человеку. Если там, в потемках, дежурит обыкновенный арбалетчик… Но Иорам произносит:
— Это посланец, не стреляйте! — и нас невозбранно пропускают. Охранников я так и не заметил, но не зря же окликнул своих Иорам!
А «коллега»-ксандефианец уже поворачивается ко мне:
— Будьте, как дома, комнату вам сейчас предоставят. Я предупрежу братию.
Вообще-то в мои планы совершенно не входит глазеть на исминианское богослужение. Как-нибудь обойдусь. Но, во-первых, мне все же любопытно, а во-вторых, никогда не будет лишним понаблюдать за врагами. Может, полученный опыт однажды спасет мне жизнь. Да и последние слова Иоава не могут не заинтересовать. Как, спрашивается, жрец Лиангхара может бок о бок жить со жрецами Исмины, Аргишти и Супруги Его — Амриты, а жрецы Лаэя уживаться со служителями, к примеру, Кириннотара? От этого за милю несет чем-то противоестественным, как от сожительства кошки с собакой, или снега в аркотскую жару. Хотя что такое «естественное» и «противоестественное»? Всего лишь то, что является таковым для нас самих. Скажем, большая часть того, что естественно для Палача Лиангхара, для обычного человека неестественно или противоестественно.
Я, конечно, встречал ксандефианцев прежде, говорил с ними, но — на пыточном станке, в охраняемой магией камере. Согласитесь, не лучшее место, чтобы знакомиться с человеком. Я могу узнать все, что говорит и думает человек, но он (или она, какая разница) думает под пыткой об одном: как избавиться от боли. Приходилось и переведываться с ними в бою, но там тоже не до познания, убить бы врага, а самому остаться в живых. Видеть их на воле, так сказать, в привычной среде, пока не доводилось. Почему бы не поглазеть, времени хватит…
Послушно дожидаюсь названного часа в небольшой комнатке, вырубленной в скале. Окон, конечно, нет, а единственный предмет мебели — старый, скрипучий топчан со скатанным в углу бельем. Под землей время совсем не чувствуется, мне уже показалось, что служба давно прошла, а Иорам обо мне забыл, но тут в дверь стучат.
