До завтрака я ни с кем не общался — всё боялся, что в какой-то момент перепутаю, да и воткну в речь какое-нибудь русское слово. Но потихоньку страх прошёл и в столовой я смог сначала перекинуться парой фраз с Томашом, а потом и вовсе полноценно принять участие в общении. Болтали, как всегда, о предстоящем турнире да о девчонках. Марек, как и я, вернулся под утро, и теперь у него выпытывали, с кем и где он провёл ночь. Однако Марек не спешил делиться информацией.
По воскресеньям завтрак обычно сильно затягивался, так как мы не спешили на занятия. Ребята пытали Марека, а я смотрел на них и пытался по внешности угадать, все ли они были из России. Почти сразу же понял, что дело это бесперспективное — ребята вполне могли быть откуда угодно: из Беларуси, Украины, Литвы, Чехии, из любой страны, которая граничит с Польшей. А как по внешности отличить подростка чеха или литовца от русского, я не представлял.
Ещё было интересно: почему нам всем внушали, что мы именно поляки, несмотря на то, что говорили с нами на немецком? И был ли среди нас хоть один настоящий поляк? С одной стороны, всё было логично — центры подготовки находились в Польше, но с другой — обучали-то нас немцы. И нам упорно и неприкрыто, несмотря на розданные польские имена и ложные воспоминания, прививали верность к Священной Римской империи и её императору, а вовсе не к Польше.
Много было непонятного во всём этом. Куча вопросов и ни одного ответа. Уже полностью осознавая себя Романом, я проанализировал всё, что было известно Роберту о центре «Ост». Это было закрытое учреждение, функционирующее по типу военной магической школы. Подчинялось оно министерству обороны Священной Римской Империи. В Восточном обучалось около ста курсантов, разделённых на пять отрядов. Три состояли из парней, два — из девушек. Почему нас обучали раздельно, было неясно.
Непонятной была и цель нашего обучения. Для чего нас готовили? Сколько должно было длиться обучение? Как нас собирались использовать в дальнейшем? Оставалось лишь гадать. Но я почему-то был уверен, что готовили нас не для перевода в престижные магические академии. Возможно, о нас вообще никто не знал, кроме некоторых сотрудников имперского министерства обороны.
Судя по той информации, что до меня дошла в разное время, таких центров было четыре: «Ост», «Вест», «Норден» и «Зюд». С названиями в министерстве сильно не заморачивались — центры назвали по именам сторон света. Только было непонятно, располагались ли они на востоке, западе, севере и юге Польши или все находились примерно в одном месте, а названы были лишь по расположению относительно друг друга. Всё это надо было как-то выяснить, и в первую очередь — где находится центр «Ост».
Ещё я похвались себя за то, что записался на отбор к турниру. В случае удачного его прохождения поездка на соревнования стала бы отличной возможностью изучить обстановку за пределами центра. Надо было обязательно выигрывать этот отбор. Впрочем, теперь, с вернувшимися навыками, проблемой для меня становилось не выиграть, а сделать это, раскрыв как можно меньше своих умений.
Также меня очень волновал вопрос: снились ли ещё кому-нибудь в Восточном такие же сны, как мне и Агате? С одной стороны, если снились нам с ней, то почему бы другим не сниться? Но с другой — никто, кроме меня, не проявил никаких экстраординарных способностей. Впрочем, все остальные курсанты Восточного могли быть простыми ребятами, которых украли сразу же после шестнадцатилетия, и лишь я имел серьёзную подготовку и девятый магический уровень. Возможно, это очень влияло на способность видеть сны, ведь, по словам Агаты, ей снилось что-то совсем непонятное.
И ещё мне очень хотелось знать: почему меня начало отпускать именно сейчас? И как долго это могло продолжаться? Я подозревал, что моя «забывчивость» была связана с инъекциями, которые нам делали каждый понедельник, и сильно переживал, не вернётся ли всё обратно, после следующей процедуры.
Немного поразмыслив, пришёл к выводу, что никакой препарат не может убирать воспоминания выборочно. Если бы непонятные инъекции лишали меня памяти, я бы постоянно забывал всё, что происходит в Восточном, но этого не происходило. Скорее всего, память мне почистил странный старик, который впервые назвал меня Робертом, или кто-то после него, а препараты лишь не давали этим стёртым воспоминаниям вернуться. А теперь я восстановил память, и без участия очередного сильного менталиста, забыть прошлое будет не так-то просто.
И вообще, возможно, эти инъекции не имели к памяти никакого отношения и действительно как-то стимулировали магическую активность. Так или иначе, сильно их опасаться не стоило. Да и толку было бояться, если избежать процедуры, всё равно было нельзя.
В столовой мы проторчали больше часа, но Марек так и не выдал своей тайны, и мы стали расходиться. Я заранее взял на раздаче булочки, обещанные накануне Агате, и когда все ребята пили уже по третьему стакану чая, я просто сидел за столом и представлял, как буду совсем скоро наслаждаться вкусным ароматный кофе.
К моему приходу Агата уже проснулась, позавтракала и устала ждать обещанные булочки. Обо всём этом она сообщила мне с наигранным возмущением сразу же на пороге.
— Что-то я не чувствую запаха кофе, — сказал я, войдя в помещение и поцеловав Агату в щёку.
— Выпила я весь кофе, пока ты шёл, — ответила девушка. — Остался только травяной чай.
— Ещё скажи, что весь запах вынюхала, — усмехнулся я, протягивая подруге пакет с булочками. — Если бы ты его варила, я бы с порога почувствовал. Небось, пять минут назад проснулась.
На это Агата ничего не ответила, она молча забрала булочки и отправилась варить кофе. А через пять минут мы уже сидели в её комнате и насаждались горячим ароматным напитком, любовь к которому я никак не мог объяснить до возвращения памяти. Но теперь всё встало на свои места.
— Как ты? — спросила Агата, сделав очередной глоток из чашки.
— Нормально, — ответил я. — Голова больше не болит, но ощущение какое-то странное, будто во мне живут два человека. Надо как-то теперь к этому привыкать.
— Привыкнешь потихоньку, главное, что процесс пошёл. Ещё что-нибудь вспомнил?
— Больше ничего.
— А снилось что-нибудь интересное?
— Нет. Я так и не уснул до утра. А тебе снилось?
— Да. Опять какая-то ерунда. Особо и вспомнить нечего — какие-то обрывки, куски непонятные.
Агата тяжело вздохнула, затем нашла в себе силы улыбнуться и спросила:
— Ещё кофе будешь?
— Не откажусь.
Агата сварила ещё две чашки кофе. Выпили его мы практически молча. О чём бы мы ни пытались говорить — разговор не клеился. И это меня нисколько не удивило — Агата была приятной в общении и очень красивой девушкой, но, к сожалению, теперь совершенно чужой для меня. И, видимо, она чувствовала моё изменившееся отношение к себе. Девушка была растеряна и немного напугана. Теперь я это всё отлично ощущал, так как ко мне вернулись все мои навыки менталиста.
Конечно, я мог попытаться как-то исправить ситуацию, подобрать нужные слова, успокоить Агату, возможно, даже внушить ей что-то. Но я не был уверен, что это всё стоит делать — неизвестно что ждало нас впереди. Скорее всего, у наших отношений не было будущего — я должен был бросить все силы на выполнение задания, а не заниматься обустройством личной жизни в месте, которое должен был как можно быстрее покинуть.
Такое натужное общение тяготило нас обоих, поэтому, когда Агата сказала, что ей нужно выполнить поручение пани Митрош и подготовить травы для завтрашних занятий по зельеварению, я с радостью заявил, что не буду ей мешать, а схожу, вместо этого, лучше в спортзал. Агата была не против.
В спортзале я провёл почти два часа — надеялся, что физическая нагрузка хоть немного отвлечёт меня. Не помогло. Занимаясь, я только и делал, что думал о том, как бы мне не натворить глупостей и выполнить задание.
После спортзала немного прогулялся и пошёл на обед. За Агатой заходить не стал — если ей действительно надо было выполнить поручение пани Митрош, то она явно перекусила в медпункте, чтобы надолго не отвлекаться. И здесь я Агате даже завидовал — я бы с удовольствием сам выполнил чьё-нибудь задание, лишь бы немного отвлечься от постоянных мыслей про будущий побег и его организацию.
