Начал с тёплой куртки. Её пришлось стащить с убитого. Во-первых, так было проще проверять карманы, а во-вторых, мне нужно было во что-то завернуть автомат, чтобы спрятать его. Не мог же я с оружием вернуться в Восточный.
В куртке я обнаружил лишь пачку купюр и фляжку с каким-то алкоголем. Фляжку бросил в яму, купюры пересчитал. Общая их сумма совсем чуть-чуть не дотягивала до четырёх тысяч злотых. Много это было или мало, я не знал, но догадывался, что слишком большой суммы у партизана с собой быть не могло. Деньги я забрал себе и принялся за карманы брюк. Удовольствия мне это не доставляло, но надежда найти карту не отпускала.
Но с картой мне опять не повезло, хотя в целом везение не прекратилось — в карманах брюк я обнаружил небольшой компас, дорогую золотую зажигалку и удостоверение личности на имя Тадеуша Сикорского. Документы и зажигалку я положил назад, а компас, разумеется, оставил себе. Хоть я и умел определять стороны света по звёздам или солнцу, но компас был надёжнее, особенно в облачные дни.
Уложив партизана в яму, я вызвал средних размеров смерч, которым собрал разбросанную вокруг землю и небольшие камни. Направил смерч на яму и там слабил его силу. Камни и земля тут же засыпали яму — получилось даже с небольшим холмиком. Это было всё, что я мог сделать для человека, который был убит при попытке убить меня.
После этого я отправился искать второй автомат. Найти его в сугробах было нереально, поэтому от снега нужно было избавиться. Я определил участок, на котором должен был находиться автомат, и простейшим заклинанием магии воды превратил весь снег на этом участке в пар. Автомат нашёлся сразу же.
Модель и марка оружия были мне незнакомы. Но во время занятий с выживальщиком в Кутузовке я разобрал и собрал столько всяких автоматов, что был уверен: с этим тоже справлюсь. Пока же мне хватило того, что я разобрался, как поставить их на предохранители. После этого я повесил через плечо сумку партизана, завернул оба автомата в его куртку и отправился со всем этим добром в Восточный.
Всю дорогу я думал о партизанах. Вспомнил, что ещё в Новгороде слышал о том, что в Польше районы их активной деятельности находятся в основном на границе с Беларусью, Украиной и Словакией. Это вселяло надежду. Но чтобы не гадать, а знать наверняка, нужно было побыстрее найти карту и узнать, в какой части страны находится город Домброва-Белостоцка.
Примерно за километр до центра я нашёл подходящее место и спрятал все свои трофеи, кроме компаса. Конечно, автоматы нужно было почистить, учитывая, что с них стреляли, а потом они лежали в снегу, но это однозначно стоило делать уже в другой раз. Хоть мне и не хотелось пока спать, но часы показывали половину первого, а две ночи без сна — это было бы слишком.
Я дошёл до Восточного, пробрался на территорию и направился к жилому корпусу. Когда подошёл к входу, услышал из темноты знакомый голос.
— Роберт.
Быстро обернулся и огляделся. Судя по всему, голос Агаты доносился из-за большой ели, что росла недалеко от корпуса. Но что она там делала?
— Агата, ты здесь? — спросил я, подойдя к дереву.
— Да, — послышалось из-за ели, и сразу же после этого появилась Агата.
Вид у девушки был несчастный и замёрзший, и я отчётливо ощутил исходящие от неё испуг и тревогу.
— Что случилось, Агата?
— Ничего.
— Ничего? Но что ты тогда здесь делаешь?
— Тебя жду.
— Давно?
В этот раз Агата вместо ответа лишь кивнула.
— Но зачем?
— Роберт. Мне страшно.
— Значит, всё-таки что-то случилось. Тебя кто-то обидел?
— Нет. Со мной всё нормально. Просто ты…
Агата запнулась и замолчала, будто не могла подобрать нужного слова.
— Что я?
— Ты сильно изменился. Я это чувствую. Ты ничего мне не рассказываешь, но я чувствую, что ты стал чужим.
Сказать на это мне особо было нечего, учитывая, что Агата была права. Но девушку надо было как-то успокаивать, поэтому я взял её за руку и сказал:
— Извини, я всё ещё прихожу в себя. Вот сейчас гулял допоздна за территорией. Пришёл спать, а тут ты. Пугаешь меня почём зря. Давай я тебя провожу. У тебя руки уже как ледышки. Сейчас заварим горячего травяного чая — отогреешься.
Ладонь у Агаты действительно была ледяная, поэтому я, не дожидаясь ответа, потащил её к медпункту.
— Я просто очень хотела тебя увидеть, — пробормотала Агата оправдываясь.
— Утром бы увидела. К чему было столько времени на морозе стоять?
— Я хотела сегодня.
Развивать тему я не стал, и дальше мы шли молча. И всю дорогу я ощущал, что испуг и тревожность Агаты не уменьшились даже на самую малость.
Как только мы пришли в медпункт, я сразу же сказал:
— Давай быстрее включай чайник.
— Я не хочу пить чай, — ответила Агата
— Но тебе нужно отогреться. Я понимаю, что если ты простынешь и заболеешь, пани Митрош уже утром приведёт тебя в норму, но мне больно на тебя смотреть — у тебя даже нос синий. Если не хочешь чай, прими горячий душ.
Но Агата меня даже не слушала, она сняла куртку, пристроила её на вешалку и сказала:
— Роберт, останься на ночь.
— На ночь? — удивился я. — А как же пани Митрош? Завтра ведь понедельник.
— Плевать. Я хочу, чтобы ты остался.
Я на секунду призадумался, как бы так отказаться, чтобы не показаться совсем уж невежливым, но не успел. Агата быстро подошла ко мне, вцепилась ледяными пальцами в мою голову и страстно меня поцеловала. Очень страстно. Горячий поцелуй холодными с мороза губами — это было необычно, такого я раньше не испытывал.
Агата целовала меня так неистово, будто мы не виделись сто лет. Она прижалась ко мне всем телом так сильно, будто нас кто-то собирался растащить. И я почувствовал, как её покидают страх и тревога, а основной эмоцией становится страсть.
«Да кто я такой, чтобы отказывать этой прекрасной девушке?» — это была моя последняя осознанная мысль в тот вечер, после неё я соображал уже не очень хорошо.
Проснулись мы одновременно, практически в одну секунду — видимо, нас что-то разбудило, возможно, какой-то шум с улицы. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, затем Агата улыбнулась, а я её поцеловал и спросил:
— Как ты себя чувствуешь?
— Уже намного лучше, — ответила Агата.
— Я больше не чужой?
— Всё ещё какой-то другой, но уже не чужой.
Моя подруга расплылась в довольной улыбке, но буквально через несколько секунд её лицо стало бледным и испуганным, и она дрожащим голосом произнесла:
— Роберт, а почему до сих пор не звонит будильник?
— Не хочу тебя расстраивать, — ответил я. — Но он не звонит потому, что мы его забыли завести.
Агата вскочила как ужаленная и побежала в процедурную смотреть на висевшие там на стене часы. Через несколько секунд до меня донёсся чуть ли не вопль отчаяния:
— Через восемь минут начало занятий! Я должна была отнести заранее в лабораторию отобранные травы! Пани Митрош меня убьё-ё-ёт!
Я быстро вскочил с кровати и крикнул:
— Не волнуйся! Я тебе помогу!
Как мы так быстро смогли собраться и добежать с травами до учебного корпуса, я не понял, но на всё у нас ушло семь минут. Ровно за минуту до начала занятий Агата начала раскладывать наборы трав перед учащимися и закончила это делать под трель звонка. Успели. Я выдохнул и направился в свою аудиторию.
Опаздывать я не любил, поэтому практически бежал по коридору, надеясь, что преподаватель задержится или его отвлечёт кто-нибудь из ребят, и мне удастся просочиться на своё место. Шанс войти незаметно, даже если опаздываешь, был всегда. Или почти всегда, потому что в этот день его не было. Едва я вошёл в аудиторию, как на меня уставились не только обер-лейтенант Вимберг и все товарищи по отряду, но и адъютант руководителя центра «Ост» обер-штабс-фельдфебель Штольц.
— Курсант Гроховски! Потрудитесь объяснить, почему вы опоздали на занятие? — прорычал недовольный Вимберг.
Я хотел было сказать правду, что проспал, правда, без подробностей, что сделал это вместе с Агатой в медпункте, но адъютант Нидербергера не дал мне этого сделать.
