Герард приблизился к Мелианнэ вплотную и попытался обнять ее, однако внезапно эльфийка выбросила вперед руку, одновременно сжимая висевший у нее на шее на тонкой цепочке медальон, с которым она ни на мгновение не расставалась. Внешне этот жест мог выглядеть глупо, ибо Герард, бывший весьма сильным мужчиной, был явно неподходящим противником для хрупкой принцессы Перворожденных, но в действительности она и не думала тягаться с человеком в рукопашной схватке, призвав на помощь себе силы куда более могущественные.
Герард, словно получив сильный удар в грудь, отлетел назад на несколько шагов, ударившись о стол и уронив на пол кувшин с вином. Ему в этот момент казалось, будто тело его со всех сторон сдавливает, словно в гигантских тисках. В глазах у человека потемнело, дышать стало невероятно тяжело, а сердце билось так часто, что, казалось, будто оно вот-вот разорвется на куски. Герард силился что-то сказать, но вместо слов с его губ срывались лишь неразборчивые хрипы, становившиеся все слабее с каждой секундой. Под гнетом магических оков он опустился на колени, а затем и вовсе распластался по полу, прямо в луже вытекшего из разбитого кувшина вина.
Однако Мелианнэ не собиралась убивать покусившегося на нее глупца, ибо он являл собой единственный шанс на спасение ее и возвращение на родину. Он решила, что преподнесенного урока будет вполне достаточно для того, чтобы далее, покуда принцесса остается в доме Герарда, он вел себя более сдержанно. Поэтому она прервала действие заклятия, буквально в тот момент, когда человек одной ногой уже вступил в мир иной. Поток воздуха ворвался в легкие Герарда, обжигая их, словно огонь. Боль отступила, но человек еще несколько минут не мог придти в себя. А когда он все же смог осознать происходящее, то понял, что совершил ошибку, которая могла стоить ему жизни. Намерения Герарда, двигавшие им несколько минут назад, были понятны, ибо почти никто из людей ранее не мог похвастаться тем, что ему подарила свою любовь Перворожденная, поэтому кроме телесного наслаждения мэтр рассчитывал еще и на моральное удовлетворение, тем более он ясно видел, что принцессе некуда больше податься и ради помощи она готова на многое. И все же никакие удовольствия, по мнению Герарда, не стоили жизни, по крайней мере, сейчас обмен получился бы невыгодным для него.
— Что ж вы так, э’валле! — Человек отступил назад, понимая, что эльфийка способна убить его в любой миг, если ей вдруг почудится исходящая от Герарда опасность. Он меньше беспокоился бы, пользуйся нежданная гостья честной сталью, но против магии Перворожденных он, хоть и не чуждый чародейства, однако не бывший истинным темным магом, как порой говорили о его персоне в народе, был бессилен, поэтому в данный момент ему лишь оставалось отступить.
— Забываешься, человек! — В голосе Мелианнэ уже слышались нотки ярости, а глаза на миг сверкнули зеленым светом. Теперь перед Герардом была не преследуемая всеми беглянка, а истинная принцесса, привыкшая повелевать и действительно способная жестоко наказать наглеца, осмелившегося оскорбить ее. Она, конечно, сильно рисковала сейчас, ибо человек мог просто отказать ей в помощи, но принять его условия в любом случае было выше ее сил. — Помни свое место, ты, предавший свой род! Не забывай впредь, что ты сам предложил свою службу нам, жалкий червяк, ослепленный блеском золота!
— Не стоит так говорить, госпожа, — человек пытался изобразить оскорбленное достоинство, ибо это очень тяжело, когда тебе лишний раз напоминают о твоих грехах, из которых, пожалуй, предательство является наиболее страшным, когда говорят о том, о чем ты всеми силами стараешься не думать, но, напротив, несмотря на все усилия, помнишь всегда и везде.
— Ты, предатель, выполнишь все, что обещал, чтобы завтра же я могла покинуть этот город, — чеканя каждое слово, непреклонно произнесла Мелианнэ. — И помни, что мне нечего терять, а тебя, если люди узнают, кого ты привечаешь в своем доме, ждет смерть, жестокая и неотвратимая. Так что, не стоит предъявлять претензии на большее, чем тебе нужно. — В свои слова принцесса вложила максимум презренья, ибо действительно она не могла относиться иначе к предателю, забывшему, кто был его матерью и готовому на все ради наживы.
— Хорошо, я все сделаю, э’валле. — Герард направился к дверям, но остановился, обернувшись к эльфийке. — Я немедля пошлю за человеком, о котором говорил вам. Пока можете чувствовать себя как дома, хотя, думаю, ваше здесь пребывание не будет долгим. А происшедшее я хотел бы впредь считать простым недоразумением, госпожа. Теперь же позвольте откланяться, у меня впереди еще немало дел. — С этими словами человек вышел прочь, оставив Перворожденную в одиночестве.
Мелианнэ, воспользовавшись предложением Герарда, решила прогуляться по особняку, тем более, ей нечем было заняться. Обдумав произошедшее, эльфийка решила, что опасности от человека ждать не стоит. Он и сам наверняка понимал, что за измену последует суровая кара, между тем Герард явно был сторонником беззаботной жизни в достатке и комфорте, чему немало способствовали и эльфы, весьма щедро вознаграждавшие его. А покушение на честь принцессы Перворожденные могли воспринять очень и очень болезненно, решив, что смыть его можно только кровью злодея, что, без сомнения, человек также понимал, не сомневаясь, что эльфы доберутся до него и здесь. Поэтому едва ли он решится на что-либо по отношению к Мелианнэ. И все же в любом случае ей следует быстрее покинуть этот дом и этот город.
Ожидание обещанного наемника затягивалось. Сумерки уже сменились глубокой ночью, поэтому Мелианнэ удалилась в отведенные ей комнаты. Уснула она быстро и спала без сновидений, но, тем не менее, наутро чувствовала себя несколько уставшей, ибо вновь вернувшееся напряжение, вызванное возникшими непредвиденными обстоятельствами, действовало на нее угнетающе.
Дабы убить время, принцесса решила устроить себе экскурсию по дому гостеприимного Герарда, который куда-то пропал, стараясь, очевидно, не показываться гостье на глаза лишний раз. Прежде всего, она посетила библиотеку, где хранилось огромное множество книг, написанных в самые разные времена и самыми различными народами. Немало фолиантов, стоявших на книжных полках, вышли из-под пера писателей, еще живших в Эссарской Империи. Также в собрании Герарада оказалось немало современных произведений, в том числе и подлинники, стоившие, должно быть, немалых денег. Здесь эльфийка оказалась предоставлена самой себе, поскольку никого более в гулком полутемном зале не оказалось.
Мелианнэ неожиданно для самой себя заинтересовалась историческими трактатами и хрониками, которые включали описания событий, происходивших в землях, заселенных людьми едва ли не тысячу лет назад. В этих хрониках помимо прочего повествовалось и о войне с эльфами, которую вели несколько правителей Империи подряд, принимая ее у предшественников, словно по наследству. Разумеется, пройти мимо этого Мелианнэ не смогла и сама не заметила, как вновь приблизился вечер, пока она вчитывалась в потускневшие строки, написанные на пергаменте еще не менее двух столетий тому назад, когда армии Перворожденных вторглись в пределы королевств, ставших наследниками Империи. На удивление принцессы, события тех лет были описаны с необычайной точностью и абсолютно непредвзято. Безвестные авторы открыто признавали, что Перворожденные лишь пытались вернуть себе то, что ранее принадлежало им, но было уступлено в пользу людей под давлением силы. При этом эльфы вовсе не были представлены, как кровожадные монстры, главной целью которых была погибель рода человеческого, чем нередко грешили иные историки, пытавшиеся ныне обосновать необходимость ведения войны с Перворожденными. Во всяком случае, упоминались не только человеческие селения, жители которых были поголовно истреблены воинами неприятеля, но и эльфийские города, отданные на растерзание эссарским легионерам.
