— Как мы живем — не твое дело, — яростно прошипел он. — Мне надоело тебя слушать. Надоело тебя видеть. Ступай домой.
— Иди ты к черту, — бросила Мэй.
Может, стоило остаться и утешить его, что бы ни говорил, но она ангелом милосердия себя не считала, да и такого обращения спускать не собиралась.
Домой — так домой. Мэй прошла пешком до самого порога и буквально повисла на перилах, поднимаясь по лестнице шаг за шагом, словно в крутую и жутко скользкую гору, когда на верхней площадке показался Джеми. Он угрюмо направился вниз с намерением не замечать ее, как вдруг что-то в лице Мэй его остановило.
— Тебя два дня дома не было, — начал он отчужденным, сухим тоном — знай, мол, что я все еще на тебя в обиде. — Хорошо повеселилась?
— Не особенно, — Мэй выдавливала из себя слова. — Все как-то…
Этот короткий разговор нарушил хрупкое равновесие, прервал ее унылый поход за забвением. Не дойдя до комнаты, Мэй осела на лестнице как подкошенная. На секунду ей показалось, что брат нарочно пройдет мимо.
Видно, плохо она его знала. Он тут же сбежал к ней и сел на ступеньку ниже, тепло и сочувственно заглядывая карими глазами в лицо.
— Мэй! Мэй, что случилось?
Она сама не знала. На глаза наворачивались унизительные слезы. Ей хотелось выложить все: про Алана, который думал о сделке с Джеральдом, про Дэниела Райвза с ножом над детской кроваткой, про Лианнан, которая шептала ей о демонах и ее мечтах. Мэй не знала, как уладить хоть что-то, — впрочем, о чем говорить, когда даже с братом все пошло наперекосяк… Ей надо было убедиться, что хоть между ними все осталось по-прежнему, надо было вернуть ногам опору. Джеми взял ее за руку и сжал в своей. В его глазах читались испуг и исключительная забота.
— Я тебя люблю, — запинаясь, сказала Мэй. Она отчаянно старалась не расплакаться. — Знаю, ты на меня злишься, но мне надо… надо, чтобы все было нормально.
— Нормально уже не будет, — ответил Джеми, наклонился вперед и сказал ей на ухо: — И хотя у тебя худший в мире вкус по части парней, я тоже тебя люблю.
Это было так просто и естественно, что Мэй поразилась: насколько, наверное, ужасно было Алану жить, не зная отдачи, уверенности в том, что твое «люблю» к тебе вернется. Мэй закрыла глаза, вцепилась брату в футболку и долго не отпускала.
Той ночью демоны под окном шептали голосом Джеми — тонким и жалобным, просились внутрь. Мэй, впрочем, знала, что он спит у себя, поэтому спрятала голову под одеяло и горько разрыдалась.
Глава тринадцатая
СДЕЛКИ ПОД ВИСЕЛИЦЕЙ
Утро понедельника скрасило появление на лестнице Джеми в лиловой футболке с надписью «Прячьте ваших сыновей», которой Мэй с ним поделилась, и которую он раньше надевал только вместо пижамы.
— Супер, — сказала Мэй, в то время как Джеми шарил по чулану в поисках вязаной шапки того же тона. Никто не помнил, откуда у них взялась лиловая шапка. Это была тайна, покрытая мраком. Кстати, тоже лиловым.
— Хочешь, я тебе глаза подведу?
— Нет, Мэй. Мы, помнится, это уже обсуждали. — Говорил он легко и непринужденно, как будто между ними все было по-старому. Хотя, если так, Джеми не вырядился бы в ее футболку.
Мэй заверила его, что Себ будет с ним вежлив, но Джеми, видимо, решил устроить ему испытание.
— Погоди секунду, — сказала Мэй, сбегала наверх и поменяла черную майку «Хитклиф сам виноват» на такую же, как у Джеми. В отличие от него, она свою носила часто и на людях. Пусть будет чем-то вроде командной формы, решила Мэй, вроде транспаранта с надписью «Мы заодно» или «Я не дам тебя в обиду». Джеми довольно усмехнулся, когда заметил это, и Мэй поняла: ее лилово-тряпичная трубка мира благосклонно принята.
Они отправились в школу, вслух предвкушая каникулы.
— У меня наполеоновские планы на это лето, — сказал Джеми. — Хочу выступать с группой.
— Ты же бросил гитару после двух занятий!
— Ну тогда я буду на подтанцовке.
— Они носят майки до пупка и мажутся блеском, — заметила Мэй. — Разве я могу этого не одобрить?
— Наш ответ блеску тот же, что и подводке глаз, — возразил Джеми. — Вообще всему макияжу — одно решительное «нет».
— С таким настроем в подтанцовке тебе не плясать.
— Ну, — отозвался Джеми, — а вдруг разучу какой-нибудь новый финт?
Они подошли к школе, как вдруг Джеми сделал нечто удивительное: он улыбнулся. Эта улыбка была особенной, неторопливой и согревающей, как рассвет.
Обычно он встречал ею Мэй, мать, парней, с которыми отчаянно хотел подружиться, и приятелей, которых у него не осталось.
— Привет, — сказал Джеми кому-то за ее спиной, чуточку стесняясь. — А ты здесь откуда?
Мэй обернулась. У дверей, привалившись к косяку, стоял Ник, а на плече у него болталась сумка.
— В школу иду, — ответил он. — Вон туда. Видишь коробку?
— Вижу, — сказал Джеми. — Но зачем тебе это, если ты… — он огляделся по сторонам, — …ммм… тайный агент?
Ник секунду-другую его разглядывал. В его черных глазах читалось подозрение. «Что это за странный человечишко мне докучает?» — словно говорили они.
— Сам не понимаю, — произнес Ник. — Алан заставил.
— Ух. Так это же здорово!
— Здорово — не то слово, — протянул Ник.
Он заглянул сквозь стекло в темные школьные коридоры. По чьей-то извращенной воле их недавно выкрасили в бирюзовый цвет. Немудрено, что Ник не испытывал ученического рвения.
— Как я угадал-то, — заметил Джеми.
— Возьми с полки пряник.
— Я тут подумал, — добавил он, слегка морща лоб, — может, как-нибудь… Эээ, у тебя ведь были трудности по части чтения?
Ник выпрямился, а Мэй, глядя на него, осознала, насколько спокоен он был секунду назад. Видимо, только при них он позволял себе расслабиться.
— Ты это к чему?
Джеми скривился и свел вместе брови, как если бы отчаянно обдумывал следующие слова.
— Дело в том… Алан очень умный, так?
Ник немного опустил плечи.
— Да.
— Поэтому ему легче дается учеба, — продолжил Джеми. Он хоть и мог сморозить чепуху насчет тайных агентов, но в отношениях разбирался. — Могу поспорить, Алан вполовину быстрее усваивает то, над чем обычный человек сидит по неделе. А тому, кому что-то дается труднее обычного — скажем, тайному агенту, приходится еще хуже. Но я-то не особенно умный.
— Удивил.
— Поэтому мы могли бы учиться вместе, — вывел Джеми. — Класс у нас один, и домашку будут задавать одну и ту же. Всем приходится ее делать. А навыки слушания помогают тем, у кого проблемы с чтением. Да и мне так будет проще запоминать…
Джеми поднял голову — оценить эффект рекламы — и только сильнее наморщил лоб.
