— Тогда езжай домой и отдыхай, — улыбнулась Екатерина. — И не звони мне больше. Сейчас это может быть опасно. Я сам свяжусь, когда потребуется.
Глава 20
Домой я возвращался на метро. Мотоцикл остался на стоянке. Его я решил забрать в другой день, дабы лишний раз не мелькать на виду у полиции. А её возле клуба сегодня соберётся полно — сомнений никаких.
Когда я приехал домой, Олеся спала: на работу ей было к девяти. Но едва я приоткрыл дверь в спальню, девушка открыла глаза.
— А это ты, — Олеся потянулась и села на кровать. — Тебя опять всю ночь не было.
— Вениамин сбежал, — сказал я. — Я убил его людей, но сам он остался жив.
— То есть как? Ты ездил убивать Куракина? А чего мне не сказал?
— А зачем тебе? — я пошёл в ванную, умылся и вымыл руки. Хотелось спать.
— И что теперь? — Олеся, надев свои домашние шорты и футболу, вышла из комнаты. Она тоже направилась в ванную, принялась умывать своё заспанное лицо и расчёсывать всклокоченные волосы.
— Есть вероятность, что мне придётся бежать из города.
— А куда?
— Пока не решил. Куда у вас обычно бегут? В Турцию, Персию, Афганистан? Желательно, чтобы без визы. Может, имя придётся сменить. Чёрт его знает. Думать надо. Денег нет, ничерта нет… — заключил я с досадой.
— А можно с тобой?
— Да тебе-то куда? — рассмеялся я. — Не дури. У тебя тут и квартира, и работа. Нет, нельзя со мной.
— Жаль, — вздохнула Олеся. Она отправилась на кухню. — Тебе разогревать завтрак?
— Ага. Голоден, как волк, — я зашёл на кухню и сел за стол. — Да я тебе сейчас и не нужен тут. Только место занимаю.
— Мне будет скучно.
— Мне тоже не до веселья, знаешь ли. Ну а что поделать? Да и вообще, пока ничего не решено. Может, я тебе ещё какое-то время понадоедаю.
Позавтракав, я плюхнулся в постель и тут же отрубился. Но проспал недолго — меньше четырёх часов. Когда продрал глаза, Олеси дома не было, и я занялся ментальными тренировками, после чего пообедал и долго сидел у окна наблюдал за двором и за многоэтажкой напротив. Потом расхаживал по квартире, думая, что делать, а когда стрелки на большом железном будильнике, стоящем на тумбочке у кровати, показали семь, отправился к уличному телефону. Вряд ли Степан порадуется тому, что я сделал, но поставить его в известность я был должен. Теплилась надежда, что он не откажется помочь и хотя бы подскажет, куда податься, потому что я в этом мире за пределами райончика, в котором Денис обитал всю свою короткую жизнь, не знал абсолютно ничего. Приходилось хвататься за любую соломинку.
Трубку взяла Галина. Оказалось, Степана дома нет, и она не знала, когда будет. Делать нечего, пришлось ждать. Спустя полчаса бессмысленного блуждания по улице я позвонил снова — результат тот же. Потом позвонил полдевятого — Степан так и не пришёл.
Я повесил трубку. Мной овладело беспокойство. То с Куракиным не повезло, теперь ещё и опекун пропал, когда он так нужен. Случись это в другой день, я бы не подумал ничего дурного: мало ли, по какой причине можно задержаться на работе? Но сейчас меня терзали мрачные мысли. А что, если его схватили? Вдруг Куракины поняли, кто стоит за покушением на Вениамина, и поймали Степана, чтобы он сдал меня? Он-то, ясное дело, не знает, где я нахожусь, но если всё так, то теперь мне просто опасно с ним связываться.
На дороге, у которой стоял телефон-автомат, показалась колонна машин. Она сразу привлекла моё внимание, как и внимание прохожих, и те, завидев её, стали спешно расходиться по дворам.
Впереди ехал пикап со сдвоенной кабиной и увеличенным дорожным просветом. В кузове был установлен крупнокалиберный пулемёт, там же сидели люди в полувоенной форме. Все — с автоматами, а некоторые ещё — и в бронежилетах, все — кавказской внешности. Следом катил ещё один пикап, тоже с пулемётом. Потом — микроавтобус с пулемётной турелью на крыше и пять легковушек, набитые вооружёнными горцами. Колонна неспешно проехала по улице и свернула на ближайшем перекрёстке.
Меня поразило количество вооружения у этих ребят. Насколько я знал, в Российской Империи хранение огнестрела наказывалось довольно строго, а тут у какого-то, судя по всему, бандитского формирования — целый арсенал, а полиция даже ухом не ведёт.
В девять я решил последний раз позвонить Степану. Набрал номер, ожидая снова услышать Галину, но случилось чудо.
— Да, слушаю, — раздался в трубке голоса Степана. — Денис, ты? Да, на работе пришлось задержаться. Пропал ты куда-то. Думал, раньше позвонишь. Ну да ладно. Мне надо с тобой поговорить. Дело есть важное. Встретимся, как и прошлый раз… Хотя нет, я тебе перезвоню и точно скажу место и время. Говори свой номер.
— Извини, но я не хочу подставлять человека, с которым живу, — возразил я. — Сам перезвоню. Когда?
— Так, ладно… — Степан задумался. — Послезавтра вечером. В восемь. Хорошо? Жду.
Я попрощался и повесил трубку.
Всё это выглядело чертовски странно. Или, может, я стал слишком подозрительным? Точно ли Степан задержался на работе? Что ещё за «важное дело», и зачем он пытался выведать мой номер? А если меня хотят поймать таким образом? Если на меня вышла полиция, ИСБ, Куракины? Да пёс знает, кто ещё жаждет моей смерти… Но а если нет? Если Степан наоборот желает помочь? Ведь если опекун сказал правду, и он действительно наследник какого-то опального рода, который до сих пор не в ладах с властями, зачем ему сотрудничать с полицией или ИСБ? В общем, я был в замешательстве.
Так или иначе, я решил подготовить путь к отступлению: пригнать обратно мотоцикл и запастись продуктами и вещами для дальней дороги. Этим следовало заняться в ближайшие два дня. А параллельно решить, стоит ли выходить на связь с опекуном или нет. И если выходить, то как себя обезопасить?
Чуть не опоздал на ужин. Олеся уже заканчивала с трапезой, когда я вернулся. Я наложил себе полную тарелку макарон, взял сардельку и сел за стол.
Спросил, как дела на работе.
Внезапно, оказалось — неплохо. Олеся рассказала, что у неё всё получается, она подружилась с какой-то девчонкой-продавщицей из соседнего отдела, и даже заведующая отнеслась к ней хорошо. Мне оставалось только порадоваться и понадеяться, что у Олеси всё сложится, и жизнь её скоро наладится.
На столе лежал свежий выпуск «Москвича», который я купил по дороге домой — ежедневная газетёнка, показавшаяся мне одной из наиболее либеральных. По крайней мере, там печатались вещи, о которых молчали другие.
Съев свою порцию, я открыл газету, желая посмотреть, что пишут про ночные события в Анино, но ничего не нашёл. Зато на первой полосе была новость: «Княжеские роды требуют ограничить императорскую власть». Оказалось, несколько крупных кланов, в том числе Хруновы, с которыми работал Степан, подали петицию с требованием предоставить больше полномочий парламенту, мотивируя это тем, что император в одиночку неспособен решить проблемы в стране. Кланы хотели, чтобы все законопроекты утверждались парламентом, и чтобы парламент назначал членов государственного совета и генерал-губернаторов. Так же речь шла о необходимости делегировать полномочия верховного главнокомандующего человеку, не принадлежащему императорскому роду.
В газете сообщалось, что большинство крупных кланов поддерживали данную инициативу, но было очевидно, что в среде аристократии намечается раскол. Несмотря на то, что уже почти двести лет (а в соответствии с официально историей — пятьсот) вся власть находилась в руках императора, некоторых такое положение вещей не устраивало. Почти все, кто обладал хоть какой-то экономической силой, тоже желали участвовать в управлении страной, а потому при государе была сформирована княжеская дума, которую не так давно обозвали по западному образцу парламентом. Между парламентом и императорской властью шла непрерывная борьба. В лучшие (для княжеских семейств, разумеется) времена дума сама возводила на престол царей, в худшие (как сейчас) — выполняла, в основном, совещательные функции.
