И, кстати, поди еще докажи, что ты просто нарушитель, а не лазутчик. Он беззвучно поскуливал, не решаясь даже думать о том, что будет, если его найдут.
Ему показалось, что голоса отдаляются — но нет, они вновь зазвучали рядом. От надтреснутого звука над ухом Йони едва не подпрыгнул.
— Генерал Таэна снова обрел свою звезду. Казалось бы, сами Небеса от него отвернулись, ан нет…
— Нам не простят, — заговорил Кая. — Вместо того, чтобы явиться на выручку неудачнику, допустившему войну в своем доме, мы приходим, считай, к его победе, одержанной против силы намного большей, и топчемся на задворках, тратя уйму средств на солдат.
— Но уж в его победах-то мы не виноваты, — возразил Кость.
— Зато виноваты в своем недавнем провале… ну и Столица и Золотой Трон не будут разбираться, кто за что отвечал. Пожелания были обозначены четко. Мне моя семья еще дорога…
— Жаль, что он так глуп… хотел бы его в союзниках, — сказал Кость. — Ну что делать.
Йони, хоть разговор и велся вполголоса, поразила смесь злобы и сожаления в этих словах. Но он не задумался о причинах, дрожа от страха за свою шкуру. Снова завыли волки, россыпью взлетели и покатились звуки по черным холмам.
Двое ушли, и Йони пополз обратно в лагерь, забыв про ветку и проигрыш. Лучше считаться трусом, чем расстаться с головой — и это в лучшем случае.
На сей раз удача была к нему благосклонна, лишь десятник отловил возле палаток, за отсутствие выругав последними словами и отвесив затрещину. Жизнь продолжалась.
**
Рииши куда-то пропал, в Осорэи не появлялся, и расспросить о нем было некого — родня Дома Нара и верные люди, словно журавли осенью, сорвались с мест и обосновались, видимо, в загородных поместьях. Полжизни потратишь, пока все обойдешь…
Пропуска на воротах в Осорэи — она вошла через западные, Лазуритовые — проверяли куда строже обычного. Ее пропуском снабдили люди Макори, но и без того Лайэнэ узнал командир стражников, даже соизволил улыбнуться и милостиво кивнуть.
Флагов со знаком Рыси Таэна не было на стенах и над воротами. Город выглядел притихшим и перепуганным, не то время, чтобы рьяно кого-то искать.
Слуги, видно, Лайэнэ уже похоронили, и теперь не помнили себя от радости. Устроили для нее целый пир. Да и она обрадовалась дому настолько, что, окажись все иначе, больше носа бы отсюда не высунула еще долго. Расспрашивала, позабыв об усталости: ей пересказали все сплетни, какие могли. От души пожалела господина Айю, хороший был человек. О нем и еще нескольких зажгла черные свечи перед статуэткой Заступницы.
Но Рииши, похоже, был жив, его смерть не сумели бы скрыть.
А она опять в тупике; рано или поздно отыщет, скорее всего, но очень уж пугает сейчас слово «поздно».
Полночи Лайэнэ сидела над картой окрестностей Осорэи в компании двух сведущих слуг, и они все вместе гадали, куда могли переместиться верные Нара семейства. Что-то удобное для обороны, просторное…
— Бесполезно это, госпожа, — сказал слуга, когда вдали на улице кличем отмерили самое глухое ночное время. — Тут люди поопытней вас решали. Если б так просто…
— А где сейчас госпожа Майэрин Аэмара? Бывшая, — поправилась Лайэнэ.
— Вместе с мужем, наверное, где же ей быть?
— А вот это вовсе не очевидно…
Домашние намекнули Лайэнэ, что деньги-то на исходе, и ею тут уже интересовались не раз и не два, встретиться бы с ними, поправить свое положение.
— Продайте что-нибудь, — откликнулась она, — У меня много всяческой ерунды.
— Да это уж край, вещи распродавать! — возмутилась самая старшая из служанок. — Будто вам уже под пятьдесят и поклонников днем с огнем не сыскать!
— Мне некогда, — кратко ответила молодая женщина.
— Опять сорветесь неизвестно куда? Берегитесь, не те времена…
— Сперва я сорвусь в гости к госпоже Майэрин, если она согласится принять. А там… посмотрим.
Долго думала, как одеться. Поскромнее — внушить подозрение, а то и презрение. Поизящней… может выйти неловко. Остановилась на темно-синем шелке с вышитыми белым стрекозами, и бледно-голубом нижнем платье. Вышла довольно солидная дама, с такой о делах беседовать. Только какие дела могут быть у семнадцатилетней юной женщины, привыкшей к четырем стенам и роскоши? А ведь снова придется гадать, кем представиться, чтобы приняли и после не было сплетен.
Домочадцы отпускали ее, чуть не рыдая в голос. Почему-то вбили себе в головы, что третья отлучка госпожи станет последней, и не в лучшем смысле этого слова. Даже заверения, что, если ее признают пропавшей официально, дом и все его содержимое достанутся им как наследникам, не помогли.
— Хоть одного или одну из нас возьмите с собой! — умоляли слуги, но она была непреклонна. Чем меньше людей будут знать о ее делах, тем лучше. Ведь может снова попасть в недобрые руки. Да хоть к тому же Макори — ее он, может, и снова не тронет, а вот простую прислугу не пожалеет.
На сей раз дороги почти не заметила. Смешно и подумать, недавно одолеть расстояние до Храмовой Лощины казалось чуть ли не подвигом. Скоро верхом скакать научится. А что, бывали и такие среди ее товарок…
Разыскать девушку особого труда не составило, среди слуг Аэмара нужные люди были, а примерная дочь о себе доложила. Час за часом покачиваясь в тесноватом плетеном коробе, который влекла по булыжникам лошадка, Лайэнэ успела обдумать, что и как скажет. Назвалась приезжей из дальнего округа, знакомой матери Майэрин; если дорога путницы идет мимо, почему бы не заглянуть к старшей дочери, расспросить, как дела у семьи?
Над входом в покои, где Майэрин ее приняла, висели золотые колокольчики, пришитые к занавеске. Так любили украшать комнату молодые незамужние девушки; видно, хозяйка еще не свыклась со своим новым статусом.
Да… незамужние девушки из знатных семей не то чтобы сидят взаперти, но появляются на людях очень редко. Где могла бы увидеть Майэрин? Когда та проезжала в носилках по городу, или во время праздника в городском саду, среди подруг и сопровождающих женщин. Девушка посмелее могла появиться и на рынке, в дорогой лавке.
Но нет, нигде не встречала. Лицо незнакомое, и нет в нем ничего от полных жизни Тори и Кайто Аэмара.
А ведь любопытно было! Вот она, неяркая птичка, связавшая два сильных Дома. Про остальное рано еще говорить, сложится или не сложится у пары семейная жизнь. Глаза у девочки умные… и настороженные. Видно, не только Лайэнэ хочется рассмотреть Майэрин, но и наоборот. Держится более учтиво, чем можно было ожидать, и очень прохладно. Интересно, знает ли она? И на чьей она стороне в противостоянии Домов?
Перед Майэрин, конечно, пришлось открыться, но лишь намеком рассказать о цели визита. Голосом Лайэнэ пользовалась, как струнами своего ахи — и сейчас выбирала самое искреннее звучание, самое безобидное, чтобы и понравиться, и не вызвать ревности.
— Я не могу раскрыть чужую тайну, хотя, несомненно, вам доверяю. Это дело большой важности, а господин Нара мне известен как человек высокойчестности и сторонник мирных решений. Очень важно его найти…
— Мне нечего вам сказать, я, как видите, живу в глуши у родни и плохо знаю о том, что творится за этими стенами, — голос, как талая вода. Держится прямо, слегка надменно… а ведь на лбу у нее написано, что обычно добрая, мягкая.
— Возможно, речь идет о жизни… причастных к Дому Таэна.
— В таком случае очень жаль.
— Благодарю, что уделили время, — Лайэнэ слегка поклонилась и направилась к выходу. Вероятно, Майэрин и в самом деле не знает ничего — кто о важных делах рассказывает домашней юной девочке? — но она и рада ничего не сказать. И не потому, что опасается — все куда проще.
Это настолько… наивно, Лайэнэ умилилась бы, только в другие дни. И шевелился под сердцем червячок — точно ли молодая жена Рииши совсем уж в полном неведении, или могла дать хотя бы намек? Но не захотела?
Что делать теперь, было и вовсе неясно.
Или сдаться, вернуться домой, играть, петь, развлекать богатых поклонников, поправляя свое материальное состояние и теша самолюбие, свое и чужое… или искать дальше.
