гладком полу, стараясь не сползти на спину. До ушей доносился напряжённый и раздражённый шёпот Полумесяцев. Я провела пальцем по гладкой обложке книги и подняла голову, разглядывая один из трёх факелов. Языки пламени танцевали в металлической чаше, плавно переливаясь с фиолетовым мирфином. Когда бы я ни зашла в подземелье, факелы всегда были зажжены. Ещё одна работа Аггнийцев?..
Ёдо приходить не спешил, а на полу сидеть уже надоело. Я медленно встала, опасаясь проскользить лицом к выходу. Держа в руках тонкую книгу, направилась в сторону двери.
— И куда ты собралась? — возмутился Рейк.
— Прогуляться, — я обречённо выдохнула и повернулась к Войду. — Нельзя?
— Ёдо придёт с минуты на минуту. Сядь на место и жди, — отрезал он.
— А то что? — упрямо спросила я, чувствуя, как злость набирает обороты. Кто он такой, чтобы мне приказывать?
— Не будь ребёнком, София, — Рейк с силой прошёлся пальцем по шраму. — Нам нужно будет знать все подробности твоего разговора с братом.
— Остынь, Рейк, — строже, чем раньше сказала Мая. — Ёдо вряд-ли скоро появится. И я сомневаюсь, что София будет где-то далеко.
Не став дожидаться очередной вспышки Войда, я прошмыгнула за дверь.
Хорошо, что это комната, как и ряд других возле неё, находилась на первом уровне. Я бы вечность спускалась по лестницам. А ко мраку я уже привыкла, тем более здесь он не такой, как в обвале.
Злость на Рейка угасла так же быстро, как и вспыхнула. Просто рядом с ним было невозможно не злиться. Вечно недовольный и язвительный. Как вообще Мая его выносит? С одного взгляда понятно, что у этих двоих довольно близкие отношения. Даже несмотря на то что Рейк вечно огрызается на попытки Маи его успокоить. Да и Мая сама не выглядит очень общительной. Чаще всего придерживается Войда и вступает в разговор, только когда парня начинает заносить. Та ещё парочка…
Я неспешно бродила по большому залу, пристально вглядываясь в чистые стены. Потрескивание огня приятно отдавалось в ушах, как и стук моих ботинок по камню. Походив так примерно с минуты три, я раскрыла тонкую книжку. Принялась вчитываться в пролог.
«Эту историю моя мать рассказывала мне перед сном. С детства меня мучают ужасные кошмары, от которых я вскакиваю в холодном поту. Когда я маленький прибегал к ней в поисках спасения, мама укладывала меня на свою тесную, кишащую клопами, кушетку и вещала повесть о загробном мире, откуда и шли эти монстры из моих снов… Вы не подумайте, моя мать была самой доброй женщиной, которую я знал. Таким способом она не пыталась вселить в меня смелость или иллюзию мистики, что сравнима лишь с театром Диз. Она уверяла маленького меня, что чудища эти — мученники. Люди, которых приговорили к вечным мукам за непростительный поступок. От одиночества и безнадёги они превратились в свои собственные кошмары. И чтобы выйти наружу из загробного мира, они могу только проникать в сны людские…»
— Назови мне хотя бы одну разумную причину, чтобы отпустить тебя, — раздался рядом требовательный голос Ёдо.
Я замерла с книгой в руках и с опаской огляделась. В этом проходе, в который я забрела, ведомая книгой, никого не было. Чуть отклонив голову, я заметила проём, из которого и доносился, судя по всему, личный разговор. Мои ноги словно прибило к полу, а тело отказывалось уйти прочь. Я не хотела подслушивать, но всё равно осталась на месте, еле разбирая слова.
— Я знаю Хорайа лучше всех из твоих Полумесяцев, — сразу же ответил Николай. Мне легко удалось представить, как его подбородок задирается при этом. — Генри пустит их, только если я с ним поговорю. В конце концов, неужели ты собираешься оставить их в компании Рейка? Даже для тебя это слишком жестоко.
— Рейк хорошо ориентируется на местности, и прозевать дворец высшего клана не так уж и легко. Это тебе не Введенские, которые проживали вдали от всех, — продолжал Ёдо, и я слегка нахмурилась, уловив нескрываемую злобу в его голосе. — А ты можешь послать Генри письмо от своего имени, объяснив там все причины их впустить. В конце концов, — повторил он интонацию Николая. — Строем будет управлять Рейк. А наши Полумесяцы легко отличают личное от служебного.
— После того что мы сделали с Шарлоттой, одного письма будет мало, — после долгой паузы произнёс Николай. — Если она узнает, что я не пришёл…
— Дай свою руку, — внезапно прохрипел Ёдо.
Воцарилась тишина. Я невольно наклонилась вперёд, опираясь на стену сбоку. Подсмотреть бы у меня не вышло — слишком большой риск быть пойманной. Послышалось шуршание одежды, прерываемое спокойным дыханием.
— Это осталось после драки в лесу? — раздался напряжённый голос Ёдо. Звучало так, словно он говорил сжав зубы. — Она же не была такой серьёзной, откуда столько?
— Друмы оказались не лыком шиты, — голос Николая звучал слишком непринуждённо. Слишком равнодушно.
— Николай…
— Подслушиваем? — раздался мелодичный голос над моим ухом, и я резко развернулась.
Крепкая рука окольцевала мою талию, спасая от падения. Мои пальцы упёрлись в твёрдую подкладку формы, а глаза уставились в лицо склонившегося надо мной парня. Почему они все такие высокие⁈
Этого я раньше не встречала, хотя форма на нём, как у других Полумесяцев. Он широко, даже слегка глуповато улыбнулся и поменял нас местами. Теперь передо мной была его широкая спина и затылок, усеянный светлыми вихрами, которые стоило либо подстричь, либо собирать в хвост.
— Доброго дня, добренького! — нараспев громко поприветствовал парень и вошёл в том самый проём. — Рад тебя видеть, Николай. А то уж совсем пропал на этих своих кострах и подпольных мероприятиях.
— И тебе не хворать, Кирилл, — дружелюбно, но с явной иронией отозвался Николай. — Как поживает тётушка Кох?
— София, можешь войти, — прервал их маленькую перепалку голос Ёдо.
Я досадно поморщилась и неловко зашла внутрь. Кирилл всё также широко улыбался. Около его рта появились ямочки, делая его похожим на сорванца. Парень облокотился о стену и продолжал изучать меня взглядом.
Я посмотрела на Николая, но тот был увлечён изучением маленькой картинки на столике. Это был рисунок, крайне не умелый, как у детей. Зелёное поле, жёлтое солнце и множество бабочек вокруг.
— Полагаю, тебе есть что сказать мне, — взгляд карих глаз метнулся ко мне, и Ёдо послал мне одобряющую улыбку, будто разрешая.
— Я хочу поговорить с братом, — немного дрожащим голосом ответила я. Невольно снова посмотрела на Николая, который сворачивал белые ленты в аккуратные свёртки. — Сейчас.
— У тебе будет возможность поговорить с Михаилом, но позже, — мягко отказал Ёдо и сложил руки за спиной.
Я хотела
