— Зато я знаю такого, — неожиданно изрек Пирос. — И живет он рядом с тобой, Зорко Зоревич.
Зорко взглянул на арранта: заподозрить того в неудачной шутке мог бы только самый недоверчивый на свете человек.
— Кто это? — в один голос спросили Зорко и Турлох.
— Кунс Ульфтаг, — был ответ. — Никто не умеет предрекать судьбу лучше него. Мономатанские пророки в сравнении с ним стоят столько же, сколько шо-ситайнский шарик перед кипарисовым ларцом с золотом из того же Шо-Ситайна.
— Прости, Зорко, что любопытствую, — заговорил Турлох. — Вещь тебе редкая досталась. Я, сколько здесь живу, такой не видел. Мои лета, конечно, не слишком велики, но и от старших о таком не слышал. Не скажешь ли, где купил такую?
— Нет, не купил, — отвечал Зорко. — Случай был. Нашел я этот ошейник. На дороге из Дикоземья в Галирад.
— Там много вельхов проезжает, — кивнул Турлох. — А сейчас и более обыкновенного. Про Гурцата-риага слышал я.
Пирос же посмотрел на венна пристально. «Быстро научился ты правду молвить, да так, чтобы не всю!» — говорил Зорко его взгляд.
— Гурцат скоро и к вельхам придет, — продолжил кожевенник. — А если придет, то таких вещиц не останется. Продай мне, Зорко, этот ошейник.
Вельх, для которого красивая тесненая кожа значила столько же, сколько для Зорко искусная резьба, нарочно положил ошейник на середину стола, будто товар для торга, дабы у венна не было сомнений: цена будет хорошей, а торг — честным.
— Не продам, Турлох, — покачал головой Зорко. — Я не за этим в вельхский конец пришел. Думал, есть здесь люди, что растолкуют, как да зачем такие узоры делают. Может, и поучиться у них…
— Ты не по кожам ли мастер? — Турлох взглянул на венна с новым любопытством.
— Могу и по коже кое-что, — согласился Зорко.
— Я подтверждаю эти слова, — солидно молвил аррант. — Перед тобой искусный мастер, почтенный Турлох.
— Рад этому, — отозвался вельх. — Раньше, мне рассказывали, у вельхов учились многие. Теперь сюда приходят не часто. Я знаю, будто Геллах сейчас ищет себе ученика. Но он уезжает на восходный берег.
— Кто такой Геллах? — Зорко, услышав, что кто-то едет в край морских вельхов, тут же представил, сколько дней пути от Галирада до печища Серых Псов и сколько должно выйти от морского берега: от вельхов получалось ближе.
— Геллах умеет все, — не раздумывая, высказал Турлох. — Больше всего, пожалуй…
— Украшать книги, — подсказал ему Пирос. — Я хорошо знаю Геллаха, сына Эхина. Среди вельхов ему нет равных в книжном художестве. Он также весьма искусен в изготовлении чертежей. Еще он пользуется немалым уважением за свою тонкую ковку и литье и мастерство красильщика.
— Верно, — подтвердил Турлох. — Ты хочешь пойти в ученики к Геллаху? — осведомился вельх.
— Если возьмет, — просто ответил Зорко.
— Тогда тебе придется нелегко, — предупредил Турлох. — Геллах ведет строгую жизнь и не дает ученикам много отдыхать. Мой отец не отдал меня Геллаху. Так ты отказываешься продать ошейник?
— Не обессудь, Турлох. — Зорко встал со скамьи и поклонился. — Не продам. Просто так подобные вещи на дороге не попадаются. А судьбой торговать не пристало.
— Верные слова, — согласился вельх. — Не стану уговаривать. Если улучишь время, приходи сюда: никогда не видел, что венны из кож делают, — сказал он и тоже поднялся, видя, что гости намерены продолжить свой путь.
— Мне нравятся твои кожи, Турлох, сын Нехтана, — заметил Пирос. — Если я сам не приобрету их, то найду тебе покупателя.
— Да будут успехи ваши подобны бегу коней Ллейра, — пожелал им мастер, прощаясь.
Зорко не знал, кто такой Ллейр, но пожелание, где упоминались кони, не могло быть худым.
Глава 10
Чары Прекраснейшей
Геллаха они дома не застали. На пороге мастерской их встретил пожилой слуга-вельх, отвечавший за дом и хозяйство. Одетый в черный плотный кафтан, с тщательно расчесанными на пробор седыми прядями, еще крепкий и стройный, словно тяжесть лет не в силах была согнуть его спину и плечи, он поклонился Пиросу и отвечал, что хозяин сегодня уехал в недальнее печище, где всегда запасался провизией перед плаванием на восходные берега, и будет лишь на следующий день к вечеру.
Делать было нечего, и Зорко с Андваром, в сопровождении арранта и его бдительных стражей, отправились обратно, но отправились вовсе не прямым путем. Конечно, разгуливать по мастеровому концу было не принято — на то и был торг, там и глазей, коли охота, но Пирос был знатным и уважаемым человеком в Галираде, и он заявил, что не прочь посмотреть товар для больших закупок. Вместе с ним Зорко мог войти туда, куда Андвар вряд ли бы провел его запросто.
Не очароваться трудами вельхов было невозможно, только нигде не видел Зорко узоров, близко похожих на нужный ему. Ошейник он более никому не показывал: во-первых, сразу было понятно, что ничего путного не скажут; во-вторых, наверняка через одного будут просить продать, а отказывать добрым людям венн не любил; в-третьих, и сам Пирос, как увидел тисненый узор, должно быть, захотел узнать, откуда у венна такой да зачем он ему… А Зорко не желал лишних расспросов.
Зато повидал Зорко всякие разные разности, чем и был доволен. Солнце уже стало клониться к овиду, и пора было идти обратно, на сегванский конец. Пошли через Большой мост. Рыбаки приходили с лова, вытягивали на берег острова свои легкие быстрые лодки, развешивали сети и вытряхивали в бочки серебристую блестящую рыбу, будто воду лили — бесконечным потоком.
Подходя к площади, где торг еще шел бойко, но уже не так, как с утра и в полуденные часы, стали прощаться с Пиросом. Но один вопрос Зорко так арранту и не задал: думал, что и не понадобится, но так уж вышло.
— Скажи, Пирос Никосич, — вопросил венн, — а откуда у Дейры такой узор на платье взялся, на тот, что на ошейнике, похожий?
— Значит, и тебя не обошли чары, что наводит на мужчин Прекраснейшая, — не преминул заметить Пирос. Сказал, правда, без всякого ехидства; так сказал, будто про птицу пролетевшую: вот, дескать, летит. Зорко и отповедь давать не за что было.
— Дейра с восходных побережий. У вельхов тоже есть рабы, как и у аррантов. Я купил ее у прежнего хозяина, а вещи с ней приобретала другая моя служанка. Будет жаль, если ты так скоро отправишься туда, Зорко Зоревич, — продолжил аррант. — Вспомни, что сказал Турлох о Гурцате. Гурцат и в самом деле скоро будет там, где живут морские вельхи. Один конный отряд сокрушил манов, а что будет, когда падет Саккарем? Кто предскажет, что придет в голову этому степному волку? В Галираде ты еще долго будешь в безопасности, на восходных берегах — никогда. Подумай, Зорко Зоревич. И передай кунсу Ранкварту от меня выражение печали и соболезнования. А Дейре я скажу, что ее шерстяное платье очень приглянулось молодому господину, покупавшему жемчуг. До свидания, Зорко. Благодарю тебя за гребень. Твоя работа весьма ценна, поверь мне.
