Так что Франк должен был вернуться домой и «выполнить свой долг». Она горько усмехнулась. Ей придется стать для него хорошей женой, ведь именно теперь он так нуждается в ней, после трудных лет, проведенных в какой-то жуткой тюрьме.
Она поднялась на самую вершину холма. Перед ней открывался вид на округ. Липовая аллея, эта прекрасная старинная усадьба, почти не видна была среди недавно построенных вилл, которых становилось все больше и больше. И там… Там, где был теперь парк, прямо под ней, когда-то находился Гростенсхольм. Конечно, Ванья никогда не видела Гростенсхольма, он был разрушен еще во времена ее бабушки Саги.
Историческое место. Здесь, под листвой деревьев, покоилась история Людей Льда. Все было теперь разрушено. И все-таки история продолжала жить здесь, и посетители парка даже не догадывались, что происходило когда-то в этой – теперь уже разрушенной – усадьбе.
Некоторое время она стояла и размышляла. Потом пошла в лес.
Воздух был сухим и теплым, словно уже наступило лето. На полянке порхала пара мотыльков, они танцевали в воздухе и, наткнувшись на скалу, полетели прямо к Ванье.
В лесу запел дрозд. Было тихо. Конечно, она слышала какие-то шорохи, жужжание шмелей и пчел, отдаленный шум автомобилей на шоссе… Но автомобилей было так мало, и их шум доносился очень редко. В лесу царила благословенная тишина.
Она увидела еще одну поляну. Посреди нее лежала каменная плита, возле скалы виднелись остатки костра и маленький очаг для варки кофе. Других следов присутствия человека не было видно.
Ванья рассеянно села на круглую каменную плиту, не подозревая о том, что именно здесь Хейке и Винга более ста лет назад выманили на землю призраков. Много удивительных вещей происходило на этой поляне во времена Суль, Колгрима и Ульвхедина. Но самые странные вещи случились здесь в присутствии Хейке. На том месте, где сидела Ванья, судья Снивель был разорван на куски серым народцем.
Но кое-что она заметила! Она почувствовала странную вибрацию во всем теле. Она не задумывалась над тем, что было причиной этого, считая, что с ней самой что-то не в порядке: подскочило давление, закружилась голова или что-то еще…
Ощущение это было неприятным и, в то же время, удивительным. Поскольку она не связывала свои ощущения с той каменной плитой, на которой сидела, она воспринимала все это спокойно.
«Может быть, я заболела? – подумала она. – Нет, такого со мной никогда не бывало, я такая крепкая…»
Ее мысли были прерваны звучанием голоса, который она никогда не могла забыть. Хриплый, гортанный голос…
– Наконец-то! Наконец-то я нашел тебя, Ванья! Здесь и был этот проход!
Она мигом обернулась, словно кто-то ударил ее по спине.
Рядом с ней, на круглой каменной плите, сидел Тамлин.
Лицо ее просияло в несказанной радости.
– Тамлин! Нет, этого не может быть, я не могу поверить в это!
– Рано ты радуешься, – мрачно заметил он. – Ты помнишь, что я сказал тебе в последний раз?
– Что ты убьешь меня? Я хорошо помню это. Ты можешь сделать это, потому что никто на земле не жил такой бессмысленной жизнью, как я все эти годы. Но ты должен немного подождать…
Он неотступно смотрел на нее. Внешность демона мало меняется с годами; если они ужасны на вид, такими они и остаются навечно, если они красивы, красота не уходит от них. Но Тамлин изменился. Все его существо кричало об одиночестве. В глазах и уголках рта отпечатались усталость и отчаяние, даже кожа его не была такой гладкой, как прежде, все его цвета потускнели.
– Чего же я должен ждать?
Следует ли ей рассказывать ему о Франке? О ребенке, которого она должна родить от него? Не будет ли это иметь дурные последствия для Франка?
– Не знаю, следует ли мне говорить об этом, Тамлин. Но я должна защитить от тебя одно земное существо.
Губы его искривились в горькой усмешке.
– Если ты думаешь, что я имею право находиться в мире людей, ты ошибаешься. Я могу поймать тебя только здесь – именно на этом месте. И ни в каком ином.
– Хорошо, тогда я скажу тебе об этом.
Франку и ее будущему ребенку следовало просто держаться подальше от этого заколдованного места. Да, теперь Ванья поняла, где она находится, несмотря на то, что попала она сюда совершенно случайно. Если бы она раньше знала об этом! Она зря потеряла столько лет!
Она рассказала Тамлину о ребенке, которого ждут от нее Люди Льда, родить которого – ее долг. Она заметила, что это ему не понравилось.
– Я обещаю, Тамлин! Обещаю снова вернуться сюда, когда ребенок родится. И ты сможешь убить меня, если захочешь.
У Ваньи еще не было никаких чувств к этому нерожденному ребенку. Она знала, что ему будет хорошо на Липовой аллее. За ним сможет присмотреть Бенедикта, Марит или Кристоффер. Ванья понятия не имела о материнских чувствах, о том, как мать привязывается к своему ребенку, однажды увидев его.
Тамлин сидел, обняв руками колени. На нее он больше не смотрел, уставившись на каменную плиту между ног.
– Думаю, ты не представляешь себе, как я одинок, Ванья, – сказал он своим нечеловечески хриплым голосом.
– Летать год за годом в совершенно пустом пространстве? Конечно, я не могу в точности представить себе это, но одна мысль об этом сводит меня с ума.
Он посмотрел на нее, и в глазах его была скорбь, которой раньше она в нем не замечала.
– Поэтому зачем же мне убивать тебя? Ты – единственное существо, которое у меня есть!
– Я не буду жить вечно, Тамлин. Человеческая жизнь коротка.
– Я буду любить тебя до тех пор, пока существует великое ничто. Она задрожала.
– Что ты сказал? Любить? Ты…
– Да, ты слышала когда-нибудь подобную глупость? Демон, который любит!
– Мне не кажется это глупым, – с нежностью произнесла она, чувствуя, что сердце ее вырывается из груди. Тамлин любит ее! Это просто непостижимо! – Кстати, ты уже больше не демон. Ты уже не можешь быть демоном.
Он отвернулся.
– Да, я это знаю. Я – ничто. Я просто часть великого ничто.
Она придвинулась к нему и взяла его за руку. Он никак на это не реагировал, продолжая сидеть, отвернувшись.
– Но на этой поляне могут быть и другие люди, – сказала она. – И они могут тоже случайно сесть на эту плиту!
– Да, но они меня не интересуют. Есть только ты и я…
Только ты и я! Это было именно так, это было с того самого момента, когда она впервые увидела его, такого крошечного, размером с палец.
– Тамлин… – с чувством произнесла она.
Он повернулся и снова посмотрел на нее. Ванья погладила его по зеленоватой щеке. Раньше ему это не нравилось. Теперь же он взял ее ладонь и медленно, с какой-то тоской перецеловал кончики всех ее пальцев. Он стал другим, грубость и презрение были ему уже несвойственны. Ванья прислонилась лбом к его лбу, и он провел пальцами по ее лицу, по ее шее и плечам, чего он раньше никогда не делал.
