Когда она снова открыла книгу, ответ Северина уже ждал её.
Дорогая Фурия!
Мне бы так хотелось быть сейчас рядом с тобой.
Я готов отдать всё на свете за то, чтобы помочь тебе и твоему брату! И мне так хотелось бы обнять тебя. Лишь раз в жизни. Это уже больше, чем я смею мечтать.
В мыслях, всегда рядом, твой Северин
Она улыбнулась, немного помедлила, а затем записала идею, пришедшую ей в голову в ту секунду.
Северин!
Интрига искала книгу. Она сказала тогда, что пришла за книгой Зибенштерна. Я подумала, что она хочет забрать «Фантастико», потому что ОН так много значит для меня. Но для неё-то там нет ничего примечательного. Оказалось, что ей нужна была другая книга. Я знаю, что в 1804 году Зибенштерн ещё не успел ничего опубликовать, и пройдут годы, прежде чем появится его первый роман, но всё же мне необходимо тебя кое о чём спросить, иначе я совсем сойду с ума. Может быть, она имела в виду ЭТУ книгу? НАШУ книгу?
Фурия захлопнула её сильнее, чем всегда, потому что на мгновение это показалось ей совершенно нереальным, — всего лишь соломинка, за которую она схватилась, потому что ничего другого в голову не приходило. На самом деле Интрига могла иметь в виду любую из тысяч книг, хранившихся в резиденции.
Но почему тогда кавалеры преследовали Фурию, когда она побежала на гору? И почему Интрига была так уверена, что Фурия знает, о какой именно книге идёт речь?
Уже много раз девочка раскрывала и закрывала заветный томик, пока наконец не проявился односложный ответ:
Я не Зибенштерн, Фурия. И я уже говорил тебе, что я с ним не знаком.
Она попыталась представить, с какой интонацией он мог бы это сказать. Северину показалось, что она его обвиняет? Его это развлекало? Подстрекало? Оскорбляло? Насколько проще было бы просто поговорить, лицом к лицу.
Ладно, —
написала она на следующей строчке.
Закрыть — снова открыть — снова закрыть. И так десятки раз.
Я не пишу книги — я их переплетаю.
Это прозвучало почти обиженно. Как будто она обвинила его в том, что случилось.
Решив пойти на риск и, возможно, усугубить положение, Фурия возразила:
Это неправда. «Мы пишем книгу вместе» — это твои слова, Северин.
Через короткое время ответ был уже готов:
Тебе не кажется, что есть некая разница?
Конечно, между писаниной, которой они занимались, и «Виолеттой, королевой пиратов» или «Фантастико Фантастичелли» была огромная пропасть. Это она понимала не хуже, чем он. Ей просто хотелось разобраться, что же произошло.
Мне жаль. Я не хотела тебя разозлить, —
написала она.
Он тут же ответил:
Я не злюсь. Как, я могу злиться после всего, через что тебе пришлось пройти? Спрашивать — твоё полное право. Но я за всю свою жизнь не написал ни одной выдуманной истории, ни единого предложения.
В нашей семье есть люди, которые этим занимаются, и, поверь мне, результаты этих стараний вовсе не свидетельствуют об унаследованном таланте. Поэтому мне никогда и в голову не приходило попробовать свои силы в сочинительстве.
«А что, если сейчас я как раз и подтолкнула тебя к этой идее?» — подумала она.
С того момента, когда Северин писал эти строки, и до выхода «Фантастико» прошло как-никак шестнадцать лет. Это больше, чем вся прожитая Фурией жизнь. За шестнадцать лет могло случиться очень многое.
Девочка, обмакнув стеклянную ручку в чернильницу, хотела уже ответить Северину, но тут её отвлекло нечто необычное. Далеко внизу, на одной из улочек, краем глаза она заметила приближающееся светлое пятно. Фурия в запачканном чёрном комбинезоне сидела, свесив ноги, на краю черепичной крыши паба. Её мог заметить любой, стоило поднять глаза. И наоборот, с крыши у Фурии был отличный обзор: девочка видела, как по улицам струился поток экслибри, все они теснились в гетто, а за его стенами дороги пустовали.
В толпе, словно привидение, скользила женщина в развевающейся белой одежде. На ней была та же самая накидка с капюшоном, что и в Турине, белый шёлковый шарф вокруг шеи и корсаж.
Фурия забыла о голоде. В ней возникло иное чувство.
Злоба.
Или даже ненависть.
Точно определить она не могла.
Изида Пустота шла напролом, рассекая толпу. Узнававшие её резко отступали в сторону. Белые одежды словно предупреждали: не связывайтесь со мной!
Фурия почувствовала, что кто-то стоит у неё спиной. Но когда она обернулась в страхе, что её хотят столкнуть с крыши, увидела лишь трубы и пустые черепичные скаты.
Агент Изида прошла мимо паба, так и не взглянув вверх. Фурия положила ручку и чернильницу в ящичек, который прилагался к книге, и сунула их в карман. Что бы это ни было там, внизу, сейчас Фурии хотелось быть как можно дальше отсюда.
Дома здесь примыкали друг к другу, повсюду громоздились надстройки и пристройки — причудливый ландшафт из коньков и скатов крыш, по которым можно было пересечь всё гетто, ни разу не коснувшись подошвами земли. Но Фурия поспешила к дверце, которая вела обратно на лестницу. Из кухни валил дым и чад, пахло дешёвым пивом.
Девочка пробежала мимо зала для посетителей и оказалась на улице. Изида превратилась в светлое пятно на другом конце улицы, в точку среди шумного столпотворения. Фурия бросилась за ней.
Опасаясь, что агент может обернуться и заметить её, она не решилась приблизиться больше чем на тридцать метров. Фурия не знала наверняка, почувствует ли Изида Пустота присутствие библиоманта в окружении стольких экслибри. Тем более библиоманта без сердечной книги.
Но агента Академии не слишком волновало происходящее вокруг неё. Надменно и с сознанием собственной важности она продвигалась сквозь толпу, расталкивая и разбрасывая в стороны нерадивых пешеходов. Шаг её всё ускорялся. Фурии совершенно не хотелось переходить на бег: она боялась привлечь к себе внимание, но если она собиралась нагнать Изиду Пустоту, другого выхода не было.
И вдруг женщина исчезла. На перекрёстке Фурия остановилась и огляделась по сторонам. Дома были точно такими же, как и все остальные здания в Либрополисе, но здесь, в гетто, их дополняли причудливые конструкции на крышах, пристройки из досок и фанеры, иногда перекрывавшие половину улицы. Книжных магазинов не было, лишь несколько продуктовых лавок и поразительное количество пивных, в которых царила суета. Всё выглядело обшарпанным, ветхим и захламлённым.
Фурия заметила нескольких экслибри, они энергично о чём-то спорили. Девочка резко повернулась в другую сторону, надеясь, что они обсуждают вызывающее поведение агента, а не её, Фурию.
