Наверное, она спросила вслух, потому что Крыс громко захохотал:
— А ты не знаешь? Ты вильдвер, детка! Зверь! Говорят, Звери очень хороши! Не пора…
И полетел на пол, сбитый мощной затрещиной.
— Я тебя предупреждал! — ревел Здоровый, отвешивая новый удар. — Где шлюх держат знаешь, туда и ходи! А ребенка не трожь!
Эльза долго не вылезала из угла, хотя звуки ударов, злой рев Здорового и писк Крыса давно исчезли, отрезанные захлопнувшейся дверью. Как сожгут?! За что? Ее, Эльзу, сожгут? Завтра? Отто, ты слышишь, завтра!
И это жуткое завтра наступило. Пришел Здоровый и с ним еще пять стражников, вытащили Эльзу из ее угла и из камеры, и не заметив ее жалких попыток сопротивления, донесли до телеги во дворе, надели на руки и ноги железо, посадили в клетку. Куда-то везли. Эльза не сопротивлялась. Ей было страшно. Так страшно, что руки и ноги не слушались, а мысли испуганно жались по углам головы, придавленные тяжелой грозовой тучей.
В какой-то момент она увидела бегущего за телегой Отто, и в сердце вспыхнула надежда, но Отто куда-то исчез и появился уже на площади, где собрался, казалось весь город. Все шумели, кричали, важный монах что-то говорил. Потом появилась женщина в белом плаще, таком же, как у монаха, и начала с ним спорить. Что-то спрашивала у Эльзы. Девочка отвечала, а страх наваливался еще сильнее, и даже Отто, стоявший совсем близко, не мог его отогнать. Она боялась монаха, и женщины, и ее огромного коня, и толпы…
Эльзу вытащили из клетки, страшная женщина посадила перед собой на страшного коня и куда-то повезла, Отто пропал, и Эльза чуть не умерла от ужаса. Ее везли по родному городу, но Эльза не узнавала улицы, перекрестки, дома…
Потом была какая-то комната, ее поили, мыли. Отобрали одежду, состригли волосы… Дали еды… Всё было непонятно. И страшно. Страх разрастался, захватывал всё вокруг и, наконец, накрыл Эльзу чернотой. Полной. Беспросветной. Девочка заметалась в поисках выхода, но его не было, лишь чернота, темень со всех сторон, без конца и края…
И вдруг… Мелькнуло лезвие ножа, распоров темный полог, и через него шагнул Отто.
— Белка!
Эльза рванулась ему навстречу, но чернота не пускала, хватая за руки, за ноги, утягивая в себя…
И снова блеск ножа.
— Белка, проснись!
И темнота ушла, уступая безжалостному лезвию. Остался только страх.
— Отто, меня сожгут, — сказала Эльза. — Я боюсь Отто!..
Новый высверк. Эльза вынырнула из сна и села на кровати:
— Отто? — и тут же поправилась. — То есть, Коготь?
Он пришел за ней, как обещал! А она… Исхудавшая, уставшая… ЛЫСАЯ?!
— Эльза, ты самая красивая! — произнес Отто.
И страх отступил. Спрятался. Забился куда-то в глубину. Отто назвал ее по имени! И сказал, что она красивая!
А потом появился ларг! Ужасный Зверь, способный убить человека одним ударом когтистой лапы. И страх вернулся. Но Отто был рядом, говорил что-то успокаивающее, и Эльза старалась бороться. Но было очень страшно. Зверь посадил ее на спину, и они долго бежали. Девочка, дрожа от ужаса, держалась руками за шею ларга, ощущая под руками густую, жесткую шерсть. «Наверное, он похож на медведя, — подумала Эльза. — У него даже погремуха Медвежонок».
Но на хазе ларг обернулся человеком и оказался похож на Отто. Только поменьше.
— Эльза, — сказал он. — Не надо меня бояться. Я же маленький. Мне всего семь лет. И я не кусаюсь. Честное слово. Ты будешь моей сестренкой? У меня никогда сестры не было…
И от этих слов страх снова спрятался.
— Буду, — кивнула Эльза. — А как тебя зовут?
— Отто, — засмеялся Медвежонок. — Как и Когтя. Мы одноименники…
А после был долгий путь к реке. Медвежонок тащил ее на спине, но по лестнице пришлось подниматься самой. И в пещерах кое-где было узко. И под городской стеной…
Страх вернулся уже в лодке. Когда плывун Хлыбень вдруг перехатил за середину весло и спросил:
— Скажи, Коготь, почему мне не кончить вас прямо сейчас и не забрать с трупов всё, что есть? И не пищи про перо. Против весла нож не тянет. Минуты тебе хватит, чтобы ответить?
— Потому что я тебя порву, — ответил за брата Медвежонок. И клацнул челюстями.
— Понял, — сказал Хлыбень, криво улыбнулся и опустил весло в воду.
А страх тоже понял и отступил вместе с Хлыбнем.
И снова бежали, и Медвежонок нес Эльзу на спине. Пока она не взмолилась, поскольку не оставалось сил передвигаться даже так.
Тогда зарылись в подвернувшийся стог, и Эльза, засыпая, поняла, что страха нет. Он ушел. Испугался и убежал. И правильно. Чего ей бояться, если у нее есть два брата? Два ТАКИХ брата!
Завтракал Хюбнер степенно и неторопливо. Словно затягивая время. А может, и вправду затягивая. Очень уж хотелось хоть немного отсрочить предстоящий визит. А вот мысли неторопливостью не отличались. В сотый раз прокручивая вчерашние события, Арнольд не мог отделаться от впечатления, будто что-то упускает. Важное, можно сказать, решающее. Вот только что именно?
Речь святого брата. Типичная болтовня Светочей ни о чем. «Очистим наш мир от нечисти во имя Господа». Можно подумать, заморенная девчушка — страшная угроза миру и Господу. Да хрен с ним, с братом. Они все одинаковы, чем дальше от них находишься, тем спокойней спишь…
Дева. Тоже ничего неожиданного. Всегда готова утереть нос Светочу, а по какому поводу, не столь важно. А тут ей такой случай поднесли! Стража в Нейдорфе совсем мышей не ловит… Так что даме удалось предстать во всей красе и продемонстрировать свою стервозность в лучшем виде и на законном основании.
Стукачи-свидетели. Можно и не поминать. Дураками родились, дураками померли. О покойниках, конечно, плохо думать не положено, но хорошого и сказать нечего. Так прости, Господь, еще один маленький грешок вкупе с прошлыми, большенькими.
Девочка. Эльза Белка, несостоявшаяся холопка Мариуша Качиньского, коронного шляхтича герба Береза. Никакой не Зверь, и не роковая красавица, способная разбить сердце жгучего карника. Маленький перепуганный ребенок, из тех, что в любой семье обуза. Как на кражу решилась, и то непонятно. Любят таких девочек исключительно мамы (не всегда и не сильно), папы (редко и слабо) да младшие братики, ощущающие себя рядом с хиленькой сестренкой большими и мужественными. Эти любят всегда и самозабвенно. Настолько, что готовы броситься с ножом на сотню городской стражи. Сотню, правда, на площади не собрали. Но и тех, кто присутствовал, хватило бы братиков раз пятнадцать на бастурму порезать.
Хюбнер заорал трактирщику, чтобы тот принес бастурмы. Пристрастился капитан к южному лакомству, пока в Византе болтался. А в «Ежике» на удивление прилично готовят черсидские блюда. Может, и не случайно тут несчастный Мохаммед болтался. Впрочем, Арнольду это до глубокой черной пещеры.
