– Если встретишь его, скажи нам, хорошо? – крикнул вслед Малютка Джон.
Локсли провожал Греттира глазами, пока тот не скрылся за поворотом лесной дороги.
Греттир же предвидел встречу с призраком прабабушки, и было ему тошно.
Когда он поднялся по лестнице своего дома, перемогая боль в затылке, и вошел в спальню, он увидел Санту, сидящую в кресле. Покачивая туфелькой и склонив голову набок, она пристально смотрела на него. Совесть проснулась в Греттире и принялась его терзать.
– Вернулся, – сказала Санта почти ласково, – живой...
– Чуть живой, – уточнил Греттир.
Но Санта уже учуяла, в чем дело, и заметно разозлилась.
– Опять с похмелья. И где же это ты так набрался на сей раз?
– В лесу, – ответил Греттир. – Я пил с Робин Гудом.
Призрак поперхнулся и впервые за двести лет не нашелся, что ответить.
С корзинкой, полной еловых шишек, Дианора шла по болоту знакомой дорогой, направляясь к урочищу Дальшинская Чисть. Подол ее платья из грубой холстины вымок, в башмаках хлюпала болотная влага. Уже несколько недель она жила в доме отшельника. Гай пока что не приходил забрать ее, но девушка ни на минуту не сомневалась в том, что брату известно, где она скрывается. Молчание Гая было для нее куда страшнее, чем яростное вторжение. Дианора терзалась догадками: что затевает брат? Она не решалась признаваться в своих страхах святому Сульпицию – не хотела огорчать его попусту. Впрочем, отшельник и так почти обо всем догадывался.
Дианора свернула на старую гать. И в этот момент ей показалось, что за ней кто-то следит. Она огляделась по сторонам, но никого не заметила. Пожав плечами, сделала еще несколько шагов. И тут небо как будто слегка потемнело, хотя ни тучки не было видно. Словно Бог взял да прищурился, а после вновь широко раскрыл глаза.
В кустах, слева от дороги, зашуршало. Похолодев, Дианора замерла, уставившись в эти кусты. Наконец, с трудом совладав с собой, выдохнула:
– Кто здесь?
Неизвестный подумал немного, а потом ответил низким голосом:
– Я.
То, что наблюдатель был, очевидно, всего лишь человеком, неожиданно успокоило ее. Она выпрямилась и крикнула:
– "Я" – это всего лишь слово.
– Более полного определения не подберешь, – возразил голос. – Я – это я. Точнее не скажешь. Все иное было бы уклонением от истины.
Затем из кустов выбрался человек. Был он высок ростом и худ как палка. И безобразен... Впрочем, нет, тут же поправила она себя, он просто странный. И чем больше всматривалась Дианора в это необычное лицо с очень тонкими, неправильными чертами, тем красивее оно ей казалось. Незнакомец как будто хорошел на глазах.
Он отбросил со лба светлые волосы, падавшие неровными прядями. Один его глаз, золотисто-карий, смотрел прямо на девушку; второй, полускрытый приспущенным веком, находился как бы в тени.
– А ты разве могла бы что-нибудь сказать о себе, кроме того, что ты – это ты? – полюбопытствовал он. Неожиданно для самой себя Дианора улыбнулась.
– Конечно могла бы, – тут же ответила она.
– Отлично. – Незнакомец выбрался на тропинку и предложил ей руку.
– Тогда начнем. Это будет нечто вроде турнира... У вас здесь бывают турниры? Ты удар – я удар. Ты будешь говорить о себе то, что хотела бы услышать от меня о себе. Посмотрим, будем ли мы после этого знать друг о друге хоть что-нибудь. Я лично не надеюсь даже на «кое-что», – добавил он, – не говоря уж о «чем-нибудь». Но посмотрим. Начинай.
– Мое имя Дианора, – сказала девушка.
– Красивое имя, хотя смысла в нем немного, – отозвался незнакомец. – Ты его заслужила?
– Мне дал его крестный, – с вызовом ответила девушка. – Ему лучше знать. Я-то была в ту пору неразумным дитятей.
– Значит, у вас дают имена людям, которые еще ничем себя не проявили? – Незнакомец задумался на секунду. – Странный обычай. Если в имени нет смысла, то и давать его нет смысла. А если смысл есть, он может отбросить тень на сформирование личности... Странно, странно...
– Ты не сказал, как зовут тебя, – напомнила Дианора.
– А? – Незнакомец с трудом очнулся от задумчивости. – Ах да. Меня зовут Морган Мэган, Давай дальше, Дианора. Рассказывай о себе.
– Моя мать была рабыней, – сказала девушка и покосилась на своего спутника. Но Морган Мэган и ухом не повел.
– Ну, и что это доказывает? – поинтересовался он.
Дианора пожала плечами.
– Собственно, ничего...
– Мне показалось, что ты ждешь от меня чего-то определенного. Я должен тебя жалеть или презирать за твою мать? Как у вас принято?
– И то и другое, – созналась Дианора.
– Не будем больше об этом. Расскажи лучше о своей матери.
– Она считалась богиней, – заявил Морган Мэган, – хотя я склонен думать, что она была всего лишь полубогиней, да и то узко местного значения. Ее звали Боанн, и она жила в реке...
– Ты или безумен, Морган Мэган, или безбожен, – сказала Дианора, вырывая свою руку из руки незнакомца.
Он казался искренне удивленным.
– Почему, девушка? Я вовсе не безумен... Что же касается безбожия, то, милое дитя, откуда же мне знать, какие в этих землях боги?
– Господь един, и да простит Он тебе твои неразумные речи, – прошептала Дианора.
– Ты безнадежна, девушка. – Морган Мэган махнул рукой.
– Лучше рассказывай о себе дальше. Что еще представляется тебе важным?
– Многое. Я крестница святого Сульпиция.
– А я колдун, но ведь и это ничего не объясняет. Дианора побледнела. Когда Морган Мэган шагнул к ней, на ее лице показался ужас. Быстро пошарив под плащом, она извлекла из-за ворота крест и подняла его перед собой.
– А это что такое? – с любопытством спросил Морган Мэган, протягивая руку к крестику Дианоры. – Местный обычай?
– Аминь, рассыпься, – немеющими губами выговорила она.
– Сгинь...
Колдун преспокойно коснулся распятия тонкими пальцами. Дианора закрыла глаза, ожидая, что сейчас из маленького крестика вырвется молния и поразит нечистую силу. Однако ничего не произошло, и спустя несколько секунд она перевела дыхание. Встретив спокойный, немного удивленный взгляд колдуна, девушка тихо спросила:
– Так ты не от нечистого?
– Мне не вполне понятен смысл последнего слова, – признался Морган Мэган. – Если можешь, объясни.
– Колдуны все от нечистого. Что еще объяснять?
Морган Мэган покачал головой:
– Странные верования в вашей земле. Я колдун, значит, наделен Силой. Что значит «нечистый»? Табу? Я не понимаю. Спроси как-нибудь иначе, чтобы я понял.
– Ты добрый или злой?
Странный человек улыбнулся, и девушка увидела, что у него очень плохие зубы.
– Сила сама по себе не бывает доброй или злой, – ответил он. – Добрыми или злыми бывают лишь человеческие намерения. Но смертный чаще всего не может отличить одно от другого. Такое под силу лишь богам.
