Робин поставил свою кружку на стол и прищурился.
– Я тоже хотел бы его повидать, Греттир Датчанин.
– Что ты имеешь в виду?
– Хелот стал лесным стрелком не по своей воле. Мы все тут привязались к нему, полюбили его чудачества, его стихи. Кто из нас помнил, что он связал себя сроком всего на один год? Для нас тут год – это уже целая жизнь, прожил и радуйся, благодари Бога за явленное чудо. А он помнил. И когда год прошел...
– Хелот с вами распрощался? – Греттир не верил своим ушам.
– Ушел, – подтвердил Робин. – Честно говоря, я-то думал, что он ушел к тебе, в город. Он говорил мне, что считает тебя своим другом.
– Он так говорил? – переспросил осчастливленный Греттир.
Робин заметил за его спиной отца Тука, который воззрился на Греттира, целого и невредимого, с искренним удивлением. Серые глаза Робина вдруг заискрились, словно он предвидел нечто забавное.
– Сын мой, почему этот вражина еще жив? – загремел отец Тук возмущенно. – Мы с Милли уже отслужили по нему панихиду...
– Это не вражина, – ответил Робин, – а всего лишь друг нашего Хелота.
Отец Тук обошел стол кругом и уселся напротив Греттира.
– Ах, этот... норвег... Хелотище носился с ним как дурень с писаной торбой... Ладно, пусть дышит. – Он разочарованно махнул рукой. – Странный он был тип, наш Хелот, – добавил духовный отец после паузы. – И ненависти не признавал, и меня убедил в том же.
– Ты теперь тоже ее не признаешь? Святой отец помотал головой: – Не признаю. Только с позиций гуманизма. Только так.
– Хелот писал хорошие стихи, – задумчиво сказал Робин.
– Нет, все-таки очень жаль, что он ушел.
– Куда же он мог деться? – спросил Греттир осторожно.
Локсли пожал плечами:
– Может, в Лангедок уехал? За дверью трактира послышалась отчаянная возня. Кого-то явно не то тащили, не то не пущали. Робин поднял голову и звучно произнес:
– А ну прекратить!
– Робин! – взмолился пронзительный детский голос. – Скажи ей, чтоб открыла дверь!
– Не велено! – бубнила Милли. – Люди разговаривают, дело важное, а ты тут лезешь с пустяками...
– Кем не велено? – надрывался голос. – Ну скажи, кем? Робин!
– Милли, пусти его. Ты что, с ума сошла? – крикнул Робин через закрытую дверь.
В трактир ворвался рыжий сын вдовы. Он был неправдоподобно красен и дышал тяжело. За ним следом вошла и Милли и неодобрительно уставилась на мальчишку, распустив губы и скрестив на поясе руки, покрытые веснушками.
– Где?! – спросил мальчишка.
– Что «где»? – поинтересовался Робин.
– Куда дели? – уточнил рыжий.
– Скажи мне, Робин, что именно ты ожидал здесь увидеть? – спросил Локсли.
– Как это что... Хелот же вернулся! Я сам слышал, что вы тут с ним сидите и пьете... И вот я прибежал. А где Хелот?
– Это всего лишь я, – сказал Греттир.
Сын вдовы разочарованно скользнул по нему глазами.
– А говорили, что Хелот...
Он уселся рядом с Греттиром и покосился на него мрачно. Греттир улыбнулся ему, но мальчишка был занят совсем другими мыслями.
– Раз уж я зашел сюда, Милли, – вкрадчиво начал рыжий, – накормила бы ты меня?
– Тебя кормить – даром продукты переводить, – ответила матрона.
– Милли, душечка. Ведь ты могла бы быть моей бабушкой. Доброй бабулечкой.
Милли открыла рот, чтобы достойно ответить, но тут вмешался Локсли:
– И в самом деле, накорми его, Милли.
Хозяйка нехотя ушла на кухню, откуда донеслось гневное грохотание медной посуды. Робин-второй радостно сопел.
– Мало тебя мать порет, – отозвался Локсли.
– Меня?! Я ее последняя отрада. С небес упала миска бобов, сопровождаемая презрительным «ходят тут всякие». Рыжий притянул ее к себе обеими руками.
Греттир сидел молча, опираясь подбородком на ладонь, и смотрел. Среди этих людей жил Хелот, его друг, рыцарь до мозга костей. Что же общего могло быть у рыцаря с этим народом?
Отец Тук фамильярно облапил Греттира:
– Норвег, не скучай. Давай еще выпьем.
– Я датчанин, – машинально поправил Греттир. Он все еще думал о своем.
– А где это – Дания? – спросил Робин-второй с набитым ртом.
Но тут в трактир ворвался Малютка Джон и осведомился громогласно:
– Ну, кого вешаем?
– Тебя, – сострил отец Тук и захохотал. Джон грузно плюхнулся рядом с ним на лавку и допил вино из кружки духовного отца.
– А говорили, что поймали какого-то лазутчика и негодяя, – заметил он с явным разочарованием.
– Кто говорил? – спросил Локсли.
Джон пожал плечами:
– Люди...
– Ты спять все перепутал, Малютка, – сказал отец Тук. – Никаких лазутчиков нет в помине. Вот сидит вполне приличный датчанин, который полагал найти у нас Хелота.
– Ха! Чего захотел. Хелота сам черт теперь не найдет, – ответил на это Малютка Джон. – Куда его ветром понесло? Странствует. А еще был у него дружок из неверных – тот тоже пропал. Сгинул на соляных копях, только и вспоминай. Хорошие они были ребята – вот что я вам скажу.
Отец Тук в тоске грохнул кулаком по столу:
– Погубили человека! Погубили! Это говорю вам я, ваш духовный наставник. И все мы виноваты в том, что он пропал. – Будучи уже в сильном подпитии, отец Тук вонзил толстый палец в бок Греттира: – А это что за гнус? А?
– Не гнус я тебе, – обиделся изрядно пьяный, но все еще гордый Греттир. – Сам вонючка.
– Это друг нашего Хелота, – объяснил Локсли. – Друг Хелота не может быть гнусом.
– Кто может быть гнусом, а кто не может – это вопрос философии. Я квадривиумов не заканчивал. Я на тривиуме сломался.
– Хелот был гуманист. С позиций гуманизма, только так.
– Что такое гуманизм, Тук?
– Откуда я знаю?
– Сплошные тайны, сплошные загадки – вот что я вам скажу.
– Нет, вы послушайте меня! Сэр Александр из Лангедока писал...
– Лангедок – это не в Англии.
– Еще раз плеснешь мимо кружки – руки оторву.
– Меня толкнули.
– "Забудьте колокольный звон и из трубы дымок..." Каково?
– Он был замечательный поэт...
– Почему «был»? Почему «был»?
– Он умер – вот почему.
– Сам ты умер. Он в Палестине.
– Он в Лангедоке.
– Ребята, датчанин упал.
– Он умер.
Над распростертым на полу Греттиром возникла чья-то веснушчатая физиономия. Блаженно улыбаясь, Греттир попытался встать, и вдруг на его лице появилась тревога. Заметно волнуясь, он заговорил:
– Скажи, Робин... скажи честно... Святая Касильда – неужели она не была девственницей?
Потом все исчезло.
Наутро Греттир взгромоздился на свою лошадь и, пожав руки лесным разбойникам, шагом двинулся в сторону Ноттингама.
– Если встретишь его, скажи нам, хорошо? – крикнул вслед Малютка Джон.
Локсли провожал Греттира глазами, пока тот не скрылся за поворотом лесной дороги.
