Словом, через несколько месяцев осаждающие обжились, обустроились. Они ничего не ждали, ни к чему не готовились — просто проводили лето в праздном безделье. Арбалетчики ежедневно возобновляли обстрел городской стены, горожане теперь отвечали совсем редко — всем было ясно, что сами по себе стрелки города не возьмут. Поначалу мергенцам, особенно молодежи, должно быть, показалось интересным участвовать в настоящей войне, вести перестрелку, но королевские арбалетчики стреляли достаточно метко, чтобы охладить пыл горожан.
Однажды Риллон возвратился с очередного «совещания» в красном шатре пьяным даже более обычного и громко объявил, чтобы солдаты готовились — завтра на приступ.
— Атаковать храбро! — разглагольствовал охмелевший капитан. — Его величество самолично станет любоваться сражением! Так что глядите мне, не трусить!
Молодой солдат робко напомнил, что штурмовые башни вовсе не готовы.
— К дьяволу башни! — рявкнул Риллон. — Завтра поутру стены перед нами рухнут, и останется только войти в городок и забрать все, что найдется ценного! Ясно? На совете объявили: Мерген нам отдается на три дня. За три дня мы там…
Капитан махнул рукой и побрел, расталкивая столпившихся солдат, к своему шатру. По пути он бормотал, что ему непременно нужно выспаться и что Мерген — неплохой городок, но он, Риллон, не желает быть здесь графом, потому что завтра всё разграбят, вот он сам первым и станет грабить, то есть взимать контрибуцию, то есть военную добычу… то есть… ну, это… в общем… Капитан удалился в кусты за палатку, оттуда послышалось мощное журчание.
Наемники проводили командира недовольными взглядами — их любопытство не было удовлетворено… но делать нечего, и они тоже отправились по палаткам. Расходясь, прикидывали так и этак, что случится завтра. Ридрих, тоже ходивший послушать капитана, возвратился в шалаш, который делил с родичем. Отфрид, равнодушный ко всему, сидел у входа перед костерком и меланхолично скрипел оселком.
— Что говорит капитан? — осведомился баронет, когда Ридрих полез мимо него в шалаш. — Завтра берем Мерген?
— Да.
— Хорошо. Если повезет, мы поймаем Оспера. Интересно, ненавижу ли я его? Завтра проверим. — Отфрид подкинул хвороста в огонь, поднял оселок и задумчиво уставился на камень, поворачивая его перед глазами, подставляя сточенные грани оранжевым отблескам.
Ридрих не решился уточнить, каким способом станет кузен проверять свои чувства к вождю Лиги. Он давно не понимал Отфрида… да и не хотел понимать.
* * *
Наутро у королевского шатра затрубили горнисты, началась суматоха. Шум разбудил наемников, они принялись неторопливо снаряжаться к бою.
— Сегодня мы узнаем, что изобрели придворные мудрецы, — буркнул Ридрих, натягивая доспехи. В этот раз он предпочел кольчуге проклепанную куртку толстой кожи, усиленную стальными пластинами на плечах и груди. Придется преодолевать ров, карабкаться по стенам, драться в тесноте мергенских улочек… Легкое снаряжение предпочтительнее.
— Quidquid latet apparebit,[61] — отозвался Отфрид.
Баронет, обычно предпочитавший драться без доспехов, нынче, против собственного обыкновения, снарядился как на турнир. Напялил пластинчатые латы, шлем с высоким плюмажем. Перехватив недоуменный взгляд родича, Игмор пояснил:
— Сегодня хочу выглядеть поприличней. Надеюсь, его величество станет наблюдать за штурмом и отметит мое усердие.
— Собираешься просить аудиенции? Назвать себя?
— Да, уже пора. Довольно мы, родич, барахтаемся в этой грязи, пора вернуть достойное нас положение. Игмор выше всех.
Тут из палатки выбрался Риллон — опухший, красный, сердитый. И сразу же стал орать на солдат, браня за то, что копаются:
— Его величество король глядит на вас! Олухи! Лодыри! Бездельники, дьявол вас разорви! Позорите меня перед всем двором! А ну живей, шевелись! Хватайте свои железки, лентяи, шлюхино отродье, дармоеды! Живей, живей! Сегодня штурм!
Особого впечатления крики капитана не произвели. Наемники спокойно продолжали готовиться к бою. Несколько ветеранов подошли к командиру. Тот, выдав обычную утреннюю порцию ругани, уже унялся и недовольно сопел, потирая опухшие веки.
— А что задумали шишки? Как будем брать город? — поинтересовался старый солдат. — Башни как стояли, так и стоят недостроенные, рвы не засыпаны. Я думал, сперва дорогу сравняют, и…
— Увидишь, — буркнул капитан. — А думать тебе не положено. Твое дело — сражаться.
— Это да, это правильно, — согласился пожилой вояка. — Но в город-то как мы войдем?
— Говорю, увидишь. — Риллон сплюнул.
— Да может, ты сам не знаешь? — Другой старик решил применить хитрость.
— Я-то знаю. Меня его величество на военных советах всегда первым спрашивает. Без меня… — капитан рыгнул, — без меня ничего не решают.
— Ну так скажи, все равно сейчас уже…
Риллон оглядел наемников, собирающихся вокруг него, чтобы послушать. Солдаты уже вооружились, надели доспехи и были готовы выступать.
— Ладно. Расскажу. Все эти башни, тараны и прочая суета — это для них, — капитан кивнул в сторону города, — чтобы не беспокоились и не ждали приступа. Они видят, что башни пока не достроены, и спят себе спокойно. На самом деле наши умники придумали подкоп. И меня, конечно, спросили, да. Я так и сказал королю: да, верно, подкоп — самое правильное. Рыть пришлось долго, потому что ниже рва, а под рвом своды шурфа укреплять…
— Неужто от самого нашего лагеря до стен прокопались? — удивился молоденький наемник.
— Labor omnia vincit improbus,[62] — наставительно заметил Отфрид.
Солдат покосился на баронета и на всякий случай отодвинулся подальше. Игмор проводил его улыбкой.
— В общем, — продолжал капитан, — подкопали под фундамент, подставили бревна. Сегодня бревна выдернут, стена обвалится… А после — наша работа. Мы пойдем на приступ, арбалетчики прикроют… Ну, чего такие кислые? Гляди веселей! Король отдает нам город на три дня! Время милостей прошло! Кто хотел покориться по доброй воле, тот уже успел это сделать — так говорят при дворе. А кто до сего дня упорствует в мятеже — те пусть пощады не ждут. Поняли? Три дня город наш! Все добро бунтовщиков станет нашим!
Тут показались конюхи с огромными тяжеловозами в поводу. Могучие кони грузно ступали, покачивая массивными головами, аккуратно расчесанные гривы тряслись в такт поступи гигантов. Лошадей завели в ограду, окружавшую ставку его величества, — оказывается, именно там начинался подземный ход. Наемники проводили процессию заинтересованными взглядами, затем капитан скомандовал построение. Ридриху было бы любопытно поглядеть, как дюжину ломовиков опутают сбруей, как впрягут в тянущиеся из-под земли толстенные канаты… но, разумеется, наемных солдат к алому шатру не подпустят. Капитан повел их в противоположном направлении.
