Майор устремил на него печальный взгляд.
— Жак, не отпирайтесь. Все кончено.
— Ч-что?!
— Мы нашли хижину. Господь Агонис, там столько улик! А потом, Жак, мы нашли в лесу ее ожерелье, сорванное с ее шеи, рубиновое ожерелье. Если бы это была хотя бы горничная или шлюха... но, Жак, вы не оставили нам выбора.
Лицо господина Бергроува приобрело землистый оттенок.
— Но она убежала!
— Не сомневаюсь. И мы, Жак, ее нашли. Неужто вы были так пьяны или так обезумели от страсти? Шея у нее была вся в синяках и сломана...
— Я ничего... не понимаю! — взвыл Бергроув.
— Послушайте, Жак, вы же не дурак. Вы не могли не понимать, что за такое казнят. Вы арестованы, Жак.
— Но как же это? За что?
— За убийство, Жак. За убийство мисс Пеллисенты Пеллигрю!
На этот раз Боб припозднился с горшком. Господина Бергроува снова вытошнило.
Миленькая Катти!
Ну, что сказать о твоем препотешном письмеце? О, я смеялась, пока у меня бока не разболелись! Но теперь мне грустно, потому что... разве я сумею написать тебе достойный ответ? Я ведь не такая умная, как ты, Катти! (Знаешь, ты лучше оставь себе книгу господина Коппергейта, я там ни одной строчки не понимаю, да и читать мне некогда.)
Но, миленькая Катти, зато ты ни за что не догадаешься, кто поедет в Агондон, чтобы там выйти в свет! Или угадала? Ну, точно: твоя кузина, Джели Венс! Представляешь, как я злилась, что меня не повезли в Варби! Жу-Жу говорит, что я была просто ужасна, несносна, но еще она говорит, что варбийские девушки (на самом деле они их называет похуже) успевают запачкаться до совершеннолетия. Ну, скажи, разве я могла ей возражать? Хотя она, конечно, меня извела, положительно извела! Я уже подумывала, не вернуться ли в Орандию, но ничего не вышло. А теперь Жу-Жу говорит, что после того, как меня так долго держали взаперти, мой выход в свет произведет настоящий фурор! «Запомните, — говорит она, — и уж поверьте мне: ни одна девушка вашего возраста не произведет такого фурора и не сделает такой блестящей партии!»
О миленькая, миленькая Катти! Подумать только! Скоро я снова буду в Агондоне и крепко-прекрепко обниму тебя, моя миленькая кузина!
С любовью. Дж.
P.S. Послушай, до чего же смешно ты написала про принца-электа! Знаешь, я получила письмо от Хаскии Бишли, и она пишет — ты не поверишь! — будто бы в Варби ходят слухи о том, что я вышла за него замуж. Интересно, кто та мерзавка, которая распустила про меня такие сплетни? Ты ведь ничего такого не слышала, правда, Катти?
Наверное, не слышала. А слышала, так непременно написала бы мне про это.
О Эй!
Сердце мое бьется спокойнее! Мои страхи, мои женские страхи унялись, им пришел конец, конец! Поверите ли вы, новости поистине блестящие! Ведь наверняка вы, как и я, как все, кто откликается на происходящее в высшем свете, были обеспокоены «варбийскими исчезновениями»? Эта тайна раскрыта! И как только мы сразу не догадались?! Разве я так часто не думала о том, что у себя в Тарне нам давным-давно стоило построже вести себя с ваганами? Просто поразительно, как во всей этой истории с исчезновениями невинных девушек могла быть какая-то тайна, когда на протяжении всего сезона под стенами Варби располагался ваганский лагерь, это логово порока? Мало того, так обитателям этого грязного логова было позволено входить в город, если они обзаводились письменным разрешением! Я просто содрогаюсь при мысли о том, что столько невинных эджландских девушек стали жертвой похоти этих отродий Короса!
Внутриземье заплатило за свой либерализм. Теперь ваганский лагерь уничтожен, опасность, исходящая от него, устранена, но, увы — о, увы! — никогда больше не блистать в свете ни мисс Виелле Рекстель, ни мисс Мерсии Тизл, ни юной леди Вантаж, не говоря уже о мисс Пелли Пеллигрю! О глупая, глупая вдова Воксвелл! Как она могла поверить в то, что одна справится с делом, которое и двоим не по плечу!
Но это я пишу к слову, а на самом деле, Эй, вы и представить себе не можете... ведь следующей жертвой разбойников должна была стать наша дорогая Катаэйн! Не пугайтесь, дорогой друг, ее успели спасти. Я была больна (не пугайтесь и этого, просто мы, женщины, так хрупки) и на какие-то мгновения утратила бдительность. О, как уязвима добродетель! Как пагубен порок, если способен усыпить бдительность даже самых стойких ее стражей! Не могу не восхвалить наших доблестных синемундирников, которые проявили отчаянную храбрость, спасая Катаэйн. Я непременно напишу командиру драгунов с просьбой повысить в чине молодого капитана Фоксбейна. Как я проклинаю этих гадких ваганов, этих мерзавцев, которые посягнули на невинность нашей дорогой девочки и успели скрыться под покровом ночи!
Но, Эй, не догадываетесь ли вы о том, что это значит? Это значит, что наша Катаэйн на протяжении ближайшей луны будет настоящей знаменитостью! Теперь, когда в свете более не вращается мисс Виелла Рекстель, высшее общество изголодалось по сенсациям. Оно просто жаждет их!
Я все еще не совсем оправилась после болезни, но скоро нужно собираться в дорогу, готовиться к переезду в Агондон, где нас примет мой деверь и где мы подготовим нашу дорогую девочку в выходу в свет. О, если бы не нужно было так долго ждать бала, который устраивают в первую луну нового сезона!
Ведь теперь я совершенно не сомневаюсь в том, что она произведет уникальное впечатление!
Остаюсь всегда, всегда ваша
У. В.
Это письмо было получено до того, как было отправлено предыдущее.
О драгоценнейшая!
Я вновь усаживаюсь за письменный стол и, отточив перо, спешу усладить вас своим письмом. Только для вашей услады я и пишу к вам — тот, кого вы зовете своим всегдашним советчиком. Но не кажется ли вам, что наши с вами сердца давно не, трепетали в унисон хотя бы в эпистолярном союзе? Короче говоря, о драгоценная, некий джентльмен имеет такое впечатление, что в последнее время им кое-кто пренебрегает. Но с другой стороны, разве этот джентльмен смеет надеяться на то, что та, что кружится в вихре варбийских радостей (а ведь день окончания сезона так близок!), вспомнит о нем, жалком провинциале, который некогда так радовался ее посланиям и всегда относился к ней с искренней преданностью! Но не подумайте — о, умоляю, не допустите и мысли о том, что этот джентльмен вас в чем-то упрекает! Ибо по щекам его текут слезы, но это слезы радости за вас, о драгоценная. Я всей душой радуюсь, что вы исполняете свой долг и пребываете там, где вам и положено пребывать.
