— Убью гада!
— Вот это вряд ли, — отодрать руки торговца от чужого горла и заломить их особого труда не составило. Илько посмотрел восторженно. Да научу, чему тут учить…
— Что стряслось?
— А вот! — мне предъявили гнутый нож. — Выкинуть хотел, душегубово семя!
Пленник тихо, монотонно заскулил. Я слегка ослабила хватку.
— Ясно. Деньги ты выкинуть не хотел, правда?
— Какие ещё деньги? — вскинулся парень, но боль не дала ему гордо выпрямить голову.
— Семь золотников и ажно двенадцать серебрух, — передразнивать Кушана оказалось очень легко. Возница возмущённо дёрнулся:
— Пять! Пять золотников! И серебрух всего десять, чего он напраслину… — и осекся.
Илько презрительно сплюнул — точнее, хотел. Не позволила разбитая губа. Так что он презрительно покатал слюну во рту.
— Экий, а? Всего десять, мало ему! Ну ничего, вот привяжем к лошадям да потянем в разные стороны… Другим урок будет!
Во рту у меня пересохло. Это у них, значит, такие санкции за кражу, пусть даже в особо крупных размерах?
Добро пожаловать в реальность, Яночка!
— Понятно. Давай, подъём. Покажешь, где деньги спрятал. Добровольное содействие следственным органам… зачтётся.
Возница медленно встал. Молодой ещё… Я несильно подтолкнула его. Шёл парень, пошатываясь и явно оберегая левую ногу. Драка есть драка.
Деньги были спрятаны в соседней телеге, в колесе. Ступица у него оказалась выдолбленной изнутри. Похоже, господин Маловячий (или его дядюшка?) гоняли не только растаможенные товары.
Грязная тряпица, в которой поблёскивает целое состояние.
Большинство дел раскрывается случайно. Нужный свидетель опоздал на автобус и решил забить на работу: вернулся, а тут милиция по квартирам ходит. После полугода непрерывных следственных действий направляешь на повторную экспертизу какую-нибудь тряпку, а на ней специфическое машинное масло. Однажды сержант патрульно-постовой службы по пьяни в открытый люк свалился, а там целый арсенал, и отпечатков пальцев — хоть отдельную картотеку заводи. На самом деле раскрытие преступлений в связи с правильной работой оперативников штука редкая. Но сколько бы случайностей не состоялось без пресловутых правильных действий?
Приказ, его исполнение — и ответные действия правонарушителя, приведшие к полному и окончательному изобличению…
— Значит так, Илько, — задумчиво протянула я, — ты сейчас мотнёшься к начальнику каравана, отдашь ему это добро и скажешь, что два золотника и две серебрухи госпожа магичка забрала, как оплату её высокоценных услуг. А будет выступать — намекнёшь… хотя ты намекнёшь, угу… пригрозишь громом среди ясного неба и превращением в жабу. Мерзкую-премерзкую. За обман колдуньи. И не дай тебе боги хоть серебруху утаить, я проверю, ясно?
— Ну… ладно. А с ним чего будет?
— А с ним ничего не будет.
Я освободила пленнику руки.
— Брысь отсюда. Успеешь до лесочка добежать — значит, звёзды нынче хорошо легли.
— Плохо легли, — раздалось у нас за спиной.
Папаша Айсуо. А поскольку нормальные живые мечи не могут слишком удаляться от своей металлической оболочки, значит, светловолосый тип тоже поблизости.
Развернулась я медленно — толку дёргаться, если игра уже проиграна? И совсем не удивилась, обнаружив рядом с блондинчиком — только сейчас заметила, какая же у нашего гостя закаменевшая, невыразительная морда! — Роннена Крима. У моего лорда физия тоже не выражала ни восторга ни умиления, но хотя бы живая была!
Живая. И чертовски раздражённая.
— Воришка, значит, — промурлыкал Ваирманг, — плохо, очень плохо. От кражи до убийства знаешь как недалеко?
Совсем недалеко. Два шага, слившихся в один, тёмный мазок стали, оседающее тело, разрубленное надвое — от плеча к бедру, и удовлетворённое:
— Так, вроде бы, неплохо.
— Чисто, — равнодушно-одобрительно кивнул Роннен. — Отрабатываешь новый приём?
— Скорее, учусь делать его быстрее.
— Вполне, вполне…
И кому тут нужно моё милосердие? Кому тут нужен гуманизм? Добро пожаловать в реальный мир, Яночка, добро пожаловать, после таверны ты ещё не поняла, да? Ещё не осознала?
Здесь не те правила, которые ты привыкла соблюдать. Пойми это, наконец, и перестань трепыхаться, иначе ты тоже польёшь ярко-красным пожухлую траву. А они, эти мужчины, пойдут дальше. И забудут сразу же, сделав первый же шаг.
Посмотри на Айсуо, который даже высунулся вперёд, даже забыл, что нужно бояться. Всё, что он сейчас чувствует — зависть: ему так не суметь. А хочется суметь. Очень хочется. И ему, и Илько…
Я отвела взгляд от тела. Нен-Квек и Реус-Зей делали массаж друг другу. А может, не массаж — кто их разберёт? В любом случае, кехчи возложили руки на плечи партнёру и ладонями описывали круги. Казалось, для них окружающего мира не существует.
Им не хочется научиться быстро убивать. Они уже умеют.
Кровь возницы быстро впитывалась в иссохшую землю. Извини, мальчик. Впредь буду оглядываться.
— А деньги отнеси, — спокойно обратился лорд Крим к лопоухому, который восторженно разглядывал лорда Имарру. Тот придирчиво осмотрел меч, не нашёл там грязи, но тем не менее заботливо вытер лезвие платком и вставил обратно в ножны.
— Э… да, мой лорд!
Илько умчался, высоко и нелепо вскидывая колени. Что ж, идея смыться неплоха.
— Мой лорд…
— Погоди, — Ваирманг насмешливо оглядел меня, затем повернулся к Роннену. — Да, любопытный экземпляр. Ты прав. Но дисциплине надо бы подучить.
— Благодарю за совет. Возможно, я им воспользуюсь.
Тёмный взгляд, нестерпимо белая кожа, преувеличенно вежливый поклон.
— О, разумеется я не стану вмешиваться в отношения лорда со своей… со своим вассалом.
— Это радует, Ваирманг. Несказанно.
Живой меч расхохотался и направился куда-то, приобняв своего носителя. Интересно, когда тебя касается такая призрачная рука, какие возникают чувства? Озноб? Ужас?
Роннен Крим тоже умел совершать быстрые, точные движения.
Два шага. Символично.
Ладонь в кожаной потёртой перчатке ложится на мой подбородок, уверенным движением приподнимает его.
— Зачем, Иана?
Голос усталый, но, вроде, не злой. Глаза тоже.
Как объяснить слепому, чем синий цвет отличается от красного? Наверное, имеются специальные слова, чтобы рассказать средневековому феодалу о гуманности, целях наказаний…
Найдите мне эти слова!
— Я подумала, что так будет лучше.
На секунду в голове задержалась шальная мысль: может, Роннен сейчас тоже… ищет? Какую-то особенную фразу для непонятливой девчонки…
