— Затем волна схлынула, и скандалы в столице прекратились. Сильные мира сего вздохнули посвободнее. И тут лорд Крим присылает весточку о здешних безобразиях.
Где-то в районе желудка похолодало, расхотелось есть и пить.
— Думаете, Роннена хотят подставить?
— Не исключено, — кивнул супруг мой и возлюбленный, — но вряд ли одного меня.
— А кого ещё?
— Яанна, — хмыкнул Ваирманг, — ты себя определённо недооцениваешь. Полезное качество для женщины, но дурное — для воина с живым мечом… Кстати, а где Айсуо?
— Отправлен следить за подозреваемой.
— Полагаю, за пару минут подозреваемая не перевернёт город вверх дном?
Я вздохнула и позвала мальчишку. Он появился с лёгким хлопком и тут же затараторил:
— Госпожа, кажется, молодая Мехмова готовится к отъезду… О. Моё почтение, милорд.
Айсуо никогда не называет Ваирманга отцом. "Милорд", по мнению обоих, самое подходящее обращение.
— К отъезду? — я вскочила. — Так, прошу извинить, у нас тут образовались срочные дела.
— Подожди минуту, — теперь Чёрный Палач не улыбался, — с вами пойдёт ещё одна женщина.
Моя реакция на это заявление была естественной:
— Кто и зачем?
Любого другого я бы послала подальше. Ваирманга — не стану.
— Она работает… как ты там говорила? — по тому же делу. Роннен, позови её, пожалуйста.
Так. Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Выражение лица мужа стоило вставить в рамку и приписать: "Портрет страшно недовольного, злого и сожалеющего о прежних поступках лорда Крима".
А жену своему — да как же его звать-то? — Ваирманг подобрал красивую. Красивей меня, чего там. У нас в мире таких, конечно, в модели не возьмут — грудь и задница чересчур пышные — но по жизни от кавалеров пришлось бы веником отбиваться. А то и топором.
Лицо фигурке под стать. Черты точёные (ну, на простолюдинку Чёрный Палач и не поглядит), носик слегка задран — ещё не курносый, но уже не прямой, розовые (небось, подкрашенные) губы… И что самое замечательное в этой девице — через час ты забудешь, как она выглядит. Останется только впечатление: "Ох, ну и красавицу я увидала!" Полезное качество… например, для агента топтунов.
— Позвольте представить вас друг другу, милые леди, — голос Ваирмангова блондина — всё-таки Кеоссий, теперь бы не забыть — был тусклым и невыразительным. — Альтима, свет моей жизни, это леди Яанна Крим. Леди Яанна, перед вами — моя супруга, леди Альтима Имарра.
Кеоссий Имарра, Кеоссий Имарра… Нужно записать где-нибудь. Право слово, уж лучше бы Ваирманг всегда разговаривал сам, не подключая к беседе свою куклу.
А это, значит, Альтима Имарра. Имя редкое, и где-то я его уже слыхала.
Яна, опомнись! Взгляни на разлюбезного супруга. Уж не та ли самая Альтима, которая его опоила, документы выцыганила, а Роннена спать уложила?
Похоже, она.
— Всё, больше не смею вас задерживать, — Ваирманг шутливо поклонился. — Преступница ждёт справедливого возмездия! Информацией обменяетесь уже по дороге.
Альтима кивнула.
— Да, милорд.
Ну, бывшую (или действующую) топтунку — или топтушку? — понять можно. Но я с порога обернулась.
— Знаете, лорд Ваирманг, есть у вас одна черта, от которой меня коробит. Вы мелочны. И манипулируете людьми по ничтожным поводам. Есть серьёзный шанс, что когда припрёт всерьёз, некоторые уже научатся сопротивляться.
И быстро захлопнула дверь, оставив отдуваться мужа.
Семь лет назад, Ковяжский тракт
Всадник остановил кобылку, неторопливо кивнул.
— И тебе всего хорошего, Роннен.
Нет, блондин даже рта не открыл. Слова донеслись слева. Я покосилась… Чёрт, солнце чересчур яркое!
Ещё один живой меч? Как его, Ваирманг?
Да похоже. Развелось их на душу населения… Кстати, имя это я уже слыхала.
К Роннену нарочито неспешно подошли кехчи, заняли позиции на два шага позади. Лорду полагается свита в случае приёма посольства, входа в… или выхода из? Не о том думаешь, Яна. Лучше подумай, какого дьявола оба ящера так напряжены — зелень на мордах слишком яркая, по позвоночнику ходят небольшие волны… ещё чуток, и в боевой транс ухнут! Да и люди Роннена, честно скажем, на нервах. Из-за одного типа, пусть даже с живым мечом? Крюйлен своего Илько послал куда-то подальше за повозки, причём тройным загибом, лопоухий сорвался с места на второй космической скорости; Джуран откровенно руку на метательном ноже держит… И Айсуо мелко дрожит.
— Кеоссий устал. Накорми его и поговорим.
— Разумеется. Сожалею, что не могу развлечь лорда Имарра беседой. У нас тут в караване небольшое происшествие, требующее внимания. Джуран, Хамек, проведите почтенного гостя к костру! Гельзе, займись лошадью!
Светловолосый передал поводья хмурому Гельзе и зашагал по направлению к нашей стоянке. А призрак подлетел ближе к Роннену. Кехчи дёрнулись, но не отпрянули.
— Происшествие? Знаешь, Роннен, ты сам — проблема, и вокруг тебя они роятся… скажем, как пчёлы вокруг цветущей розы. Уж прости мне излишне поэтическое настроение.
— Ничего, Ваирманг, в столице твоя поэзия известна давно.
— Так что случилось?
Неизвестно, сколько бы я ещё стояла, раззявив рот и развесив уши, но внимание привлёк шорох слева. Там торчал вислоусый торговец, и физиономия его выражала безмерное удивление.
И больше ничего.
Встряхнись, Яна! У тебя есть расследование. Роннен с блондинчиком давно знакомы, с мечом по имени Ваирманг — тоже, это их дела. Твоё дело — поймать вора. Который, между прочим, именно сейчас может избавляться от улики, пока народ глазеет на политесы двух лордов. Да, ножи в этом мире дороги, но собственная шкура дороже, верно? А на краденые деньги можно купить столько хорошего железа, что с головой завалит.
И уже шагая вглубь каравана, я вспомнила, кто такой Ваирманг.
Папаша Айсуо.
Бедный мальчик.
— Лучше не попадайся ему на глаза, — бормотнула я в никуда. Пустое пространство между повозками благодарно вздохнуло. Да так вздохнуло, что телега задрожала.
Хотя нет… это под колёсами кто-то возится.
Илько?
— Побируны лохматые!
— Стой! Не уйдёшь… Ах, ты ж!..
Куча, состоящая из рук, ног и матерных выражений, выкатилась прямо мне под ноги. Илько — и молоденький возница, тот самый, который жаловался на поборы и обещал сделать из обоза ноги. По всей видимости, сейчас он занимался исполнением обещанного. Крюйленову племяшу приходилось туго — возница был постарше и потяжелее.
— Убью гада!
— Вот это вряд ли, — отодрать руки торговца от чужого горла и заломить их особого труда не составило. Илько посмотрел восторженно. Да научу, чему тут учить…
