Продолжая жаловаться на отсутствие благодарности у волшебников вообще и Крафа в частности, хозяин и по совместительству шеф-повар удалился в кухню, чтобы самому приготовить пищу.
Как только его тарелка оказалась на столе, волшебник поблагодарил Карасона и с мрачной решимостью уставился на Джага.
— Ну, — сказал он. — налегай. Когда я закончу, есть-то и тебе тоже придется. Нечего тут рассиживаться.
По опыту двеллер знал, что эти слова можно расценивать как вызов или как угрозу. Краф любил поесть и мог умять удивительное количество пищи без всякого следа для его тощей фигуры, но особо он на наслаждение трапезой времени не тратил. Джаг взялся за дело.
Поглощали пищу они молча; подобное спокойное безмолвие знакомо людям, не раз вместе преодолевавшим опасность. Конечно, тихо тут было еще и потому, что все пастухи и фермеры, ставшие свидетелями демонстрации силы волшебника, разбежались.
— Эртономус Дрон, — повторил волшебник, когда Джаг закончил рассказ о действиях «Ветрогона» против «Мясной мухи» и том, как они добыли загадочную книгу, которую сейчас держал в руках Великий магистр. — Кажется, я про него что-то слышал, а вот встречать никогда не встречал. Злой и неприятный тип, как говорили. — Он пыхнул трубкой. — Ты уверен, что он мертв?
— Он остался на дне океана возле Потрепанных островов, — сказал Джаг. — Даже если он выжил, то до материка оттуда далеко. И до Потрепанных островов тоже.
Краф погладил бороду.
— И все же ты и представить себе не можешь, на что способен волшебник. — Он мрачно усмехнулся собственным воспоминаниям. — Одни Древние знают, сколько раз я пугал своих врагов, когда они уже думали, что убили меня. Верно, Вик?
Великий магистр кивнул, листая книгу. — Да. Особенно хорошо я помню историю с фалмор-реанской горгульей. Тогда даже я думал, что ты погиб.
Двеллер не помнил, чтобы ему рассказывали об этом приключении, не попадалось оно и в прочитанных им дневниках Великого магистра, а он прочел все, что было можно. Великий магистр не все дневники своих путешествий передавал в Библиотеку, поскольку использовал их в качестве источников для своих трудов об исторических местах, биографий давно умерших людей и рассуждений об архитектуре и строительстве. В этих опусах были намеки на то, какие именно места он посетил, что видел и как действовал во время этих путешествий; но он никогда не объяснял, почему именно эти дневники отсутствуют на полках Библиотеки.
— Да, дельце было сложное, — согласился Краф.
— Это точно. — Великий магистр продолжал листать книгу, лишь вполуха слушая своего друга. — Я уж думал, нам обоим конец. — Он довольно пыхнул трубкой, потом вынул ее изо рта, ведя черенком по строчкам. — Казалось бы, я неплохо начитан, но представляешь, не могу даже угадать происхождения этого языка.
— Ты не все знаешь, Вик, — сказал волшебник. — По крайней мере, пока не все.
Джаг обратил внимание на интонацию Крафа, и его немедленно укололо любопытство. Волшебник и Великий магистр каким-то образом умудрялись тайно переговариваться между собой; в прошлых путешествиях он видел множество тому свидетельств. Ни Великий магистр Фонарщик, ни Краф не любили посвящать в свои секреты всех кого ни попадя.
— Может, когда-нибудь я этого и добьюсь, — задумчиво произнес Великий магистр, вздохнул и посмотрел на волшебника. — Ты сказал, что у тебя новости с материка.
Краф кивнул и выпустил колечко дыма.
— Гоблины собираются на юге. Они с каждым годом становятся все сильнее.
— Почему? — спросил Великий магистр.
От этих новостей двеллер похолодел. Он много лет был пленником именно на юге.
— Не знаю, — ответил Краф, хмурясь. — Я слышал пазговоры о том, что должен собраться совет племенных вождей гоблинов и даже что у них появилось новое пророчество.
— Пророчество? — переспросил Великий магистр.
Волшебник махнул рукой.
— Они его вечно вытаскивают наружу, по крайней мере, когда не забывают об этом. Пророчество, что лорд Харрион снова восстанет и поведет их.
— Значит, кто-то объединяет гоблинов?
— Да. Я был в тех краях, Вик. И все видел своими глазами. Они собираются у Кварцевого моря, так что я остался в горах и следил за ними посредством глаз сокола — а это, скажу я тебе, рано или поздно вредно отражается на желудке. Там целые долины и холмы полны гадких полевых кожаных палаток, в которых гоблины живут, если рядом не найдется подходящих развалин.
— Ты опознал тех, кто ими руководит?
Краф покачал головой.
— Они часто сменяются: сегодня один гоблин больше всех разглагольствует, а завтра другой его прирежет.
— Обычно так и начинаются стычки племен.
— Может, и сейчас так будет, но пока они особо не стремятся убивать друг друга в больших количествах. Пугающая новость: мы ведь всегда рассчитывали, что гоблины просто уничтожат друг друга из-за споров о том, кому что грабить. — Волшебник пыхнул трубкой. — Ты же знаешь, что рассказывают про Кварцевое море, верно?
Великий магистр Фонарщик кивнул. Он взял текущий том своего личного дневника, раскрыл на заложенном ленточкой месте, потом достал свежее перо и обмакнул его в чернила.
На чист0й странице начала вырисовываться карта — линия берега в виде полумесяца, потом каменистые островки. Перо Великого магистра порхало над бумагой, добавляло к наброску новые линии, потом снова ныряло в чернильницу, пока наконец не были нанесены последние штрихи.
— Да, я знаю о Кварцевом море. — Великий магистр тревожно наморщил лоб.
— Мы никогда об этом не говорили, — заметил Краф. — Я не был уверен, слышал ли ты эту легенду.
— Слышал, — кивнул Великий магистр Фонарщик. — И всегда был уверен, что это просто легенда.
Волшебник фыркнул.
— Это просто легенда, пока она не выползет из ночи или из теней и не укусит тебя в одно место.
— Из Кварцевого моря выползать нечему, — настойчиво сказал Великий магистр. — Это место мертво.
— А ты видел долину Разбитых Костей подле гор Отчаяния у Кварцевого моря? — спросил Краф.
— Нет, но слышал про нее.
— А ты бы удивился, если бы узнал, что она теперь покрыта растительностью и там полно дичи?
Великий магистр поднял голову.
— Да, это бы сильно меня удивило. Кварцевое море во время войны пострадало едва ли не сильнее всего. Во всяком случае, из всех повреждений, причиненных объединенными силами гномов, людей и эльфов, это одно из самых серьезных. Судя по известным мне описаниям этого места, там больше никогда и ничего не должно было произрастать.
— Про Сокровищницу Телдэйна то же самое говорили, — отозвался волшебник, — а ты сам видел много лет назад, когда тебя продали на рынке рабов в Мысе Повешенного Эльфа, что там уже все зазеленело.
