— Простите, что тревожу ваши мысли, госпожа, — чей-то голос вывел Чир из мысленного самобичевания, она подняла голову и увидела старика. — Я очень извиняюсь, но могу я получить разрешение угоститься этим чудесным хлебцем?
— Присаживайтесь, — Чир немного наигранно радушным жестом указала ему на свободный стул. — Я вам даже налью.
— Благодарю вас, госпожа.
Старику уже перевалило за седьмой десяток. Он был одет в приличную одежду, взгляд не затуманен безумием, но все равно он вызывал к себе лишь жалость, как нищий на паперти.
— Позвольте представиться, — перед тем как есть, старик учтиво произнес свое имя, — Рох.
Чир вдруг наморщилась, пытаясь вспомнить, какое имя стоит в ее фальшивых документах и, вспомнив, ответила:
— Тава.
Рох точно был голоден, но ел очень медленно, словно не хотел оскорбить сотрапезницу своим поведением. В какой-то момент Чир показалось, что она где-то видела этого человека.
— Скажите, а вы давно в Ахлен Менре живете?
— Всю свою жизнь, — ответил Рох.
— А я вот по городам странствую, — ответила Чир. — Состою в гильдии торговцев, — небрежно бросила она.
Ей вдруг захотелось хоть на минуту, но стать той самой Тава, о которой она говорила. У Тава нет проблем с правительством, местью и жалости к себе. У Тава все очень хорошо, вон какая сумка драгоценностей, ими можно разбрасываться направо и налево.
Они доели и допили, и решили прощаться, как вдруг Чир поняла, что она хочет сделать перед смертью.
— Скажите, Рох, я слышала, что в этом городе раньше жила семья оружейников.
— В Ахлен Менре живут и жили множество семей оружейников, — ответил Рох.
— Да, но эта, кажется, была замешана в нечистых делах с Бомберами, поэтому их уничтожили.
— Я понимаю, про какую семью вы говорите. Если хотите, я мог бы рассказать вам о ней.
— Очень хочу.
Чир подумала, что такой чрезмерный интерес к семье отступников может вызвать подозрение у старика. И чего хуже, сам Рох мог оказаться членом тайной полиции, которая выискивала Бомберов и сочувствующих им. Но жить ей оставалось не так долго, судя по часам на Административной башне. Шизк Прок появится чуть позже, чем через час.
— Хорошая семья была, — начал свой рассказ Рох. — Глава семейства был гением оружейного ремесла. Вы в курсе, госпожа, что именно он изобрел улучшенную версию пистолета, которой пользовались все правительственные войска аж три года подряд? Великое достижение. Такой легкий и удобный пистолет. А его жена, красивая и умная женщина, всегда стремилась помогать мужу. Она работала продавцом в его мастерской. Вместе они воспитывали свою дочь, и звали ее, кажется, Чор.
Чир усмехнулась, старик не понял причину такой реакции.
— Так вот, — продолжил Рох. — Семью любили почти все, да вот только нашелся некий человек, который предал их, сказал, что они работают с Бомберами. И власти убили их всех. Даже ребенка.
— Но они были врагами, — ответила Чир. — Предателями, которым самое место гнить под землей.
— Увы, госпожа, но я знал их лично, жил в соседнем доме. И я не могу сказать, что эти люди были плохими.
И тут, словно пуля пронзила Чир. Она вспомнила его — Роха — добродушного соседа-каменщика, который иногда заходил на обед к ее семье. Он каждый раз приносил Чир что-нибудь сладкое, и мать ругала его за это. «Нечего ей зубы портить!», — говорила она, но разрешала Чир съесть лакомство. По щекам Чир прокатилась едва заметная слеза.
— Не думал, что вы так выросли и превратились в прелестную девушку, госпожа, — тепло произнес старик.
— Ты ведь меня узнал? — спросила она
— Конечно. Вы очень похожи на мать, только немного выше.
— И что теперь будет? — спросила Чир.
— Вы о чем? Если боитесь, что я вас сдам, то напрасно, это не в моих интересах. Сейчас я хочу лишь умереть.
— Почему? — удивилась Чир.
— Вы не могли бы пройти со мной? К вашей бывшей мастерской, тут недолго.
Чир поняла, что очень хочет увидеть свой бывший дом, даже если это и была хитроумная ловушка.
Он сильно изменился. Вместо оружейной мастерской здание было занято портняжной. Чир вошла внутрь, огляделась. Многое переделали, заменили. Чир подумала, что, возможно, во время беспорядков сильно повредили дом, и его пришлось перестраивать, но уже на вкус нового владельца.
— Могу я вам помочь? — спросил продавец.
— Извините, но нет, — и Чир вышла.
Ей хватило нескольких секунд проведенных в родном гнезде. Теперь она чувствовала, что может умереть.
— А вы, — она обратилась к старику, — вы жили вон в том доме, да?
— И сейчас живу, — грустно отозвался старик. — Может вы помните, как бывали у меня?
— Нет, — призналась Чир.
Она прекрасно помнила походы по рыночной площади; как с родителями сидели в ресторанчиках и кафе; вечерние прогулки в городских садах; долгие уроки отца в мастерской, когда он важным тоном говорил: «И запомни, это самое важное в нашей профессии!». Чир усмехнулась. Отец считал, что в их профессии самым важным являлось вообще все без исключения. Можно было просто сказать: «У нас нет простых вещей, у нас все исключительно важно, это главное». Но он любил напустить пафоса, чем вызывал уважение и трепет у маленькой девочки к своей будущей профессии.
— Ты иногда ко мне ходила, — сказал Рох. — В основном, когда родители оставляли тебя одну. Ты стучала в мою дверь и просила сладостей. Я насыпал конфеты и пряники в маленький пакетик и предупреждал, что если будешь много и часто есть такую еду, то зубки будут болеть. И ты благодарила меня и прятала добычу в свой тайник.
— Откуда вы знаете? — удивилась Чир и вспомнила про тайник под половицей в своей комнате, куда прятала от родителей подарки господина Роха.
— Ты сама мне рассказала, но только по большому секрету.
— Я могу зайти к вам домой? — спросила Чир. Она почувствовала, что просто обязана сделать это.
— Конечно, — Рох открыл дверь и рукой предложил ей войти внутрь.
Первый этаж был чист и ухожен, но это была чистота, наведенная мужской рукой. Подняться на второй этаж она не решилась. В доме почти не было мебели, лишь постель, да кресло с сундуком. Чир вспомнила, что у Роха была жена и двое детей.
— Скажите, а что случилось с вашей семьей? — задала вопрос Чир и подумала, а не бестактен ли он?
— Убили. Всех, — мрачно ответил Рох. — Единственное, что у меня осталось, так это револьвер моей жены.
Старик открыл сундук и вынул из него хорошо отполированный револьвер. Чир взяла его и изумилась. Это оружие делали ее родители, и даже она, будучи ребенком, принимала участие в его создании. «Оружие — „Удача“. Пусть оно всегда будет с тобой», — тонкими и маленькими буквами было выведено на дуле.
