Близилась ночь, и все разбрелись по комнатам. Приняв душ, Минна прислонилась к двери Тэхёна и услышала ровное сопение. Заснуть ей так и не удалось, уж очень много новой информации. Она ворочалась в постели до первой трели соловья и решила, что лучше не терять время и почитать материалы к следующему семестру. Минна закуталась в плед, собрала папку с конспектами и вышла в мансарду, потому что давно поняла, что это прекрасное место для уединения, к тому же рассвет с высоты холма она еще не видела.
Юнхо вернулся именно в тот час, когда мир выглядит мягким и нежным, как скомканная за ночь перина детской кроватки с разбросанными игрушками. До этого он тщетно пытался достучаться до тети, но она, как нарочно, не пускала его, ссылаясь на неотложные дела. Юнхо решил, что завалит ее посланиями через храм на горе Пукхансан по возвращении в мир людей. И только коснувшись подошвой земли, он помчался к дому Ли Кангиля с мыслями о Минне.
Залетев в холл, разгоряченный и растрепанный, он бросил плащ на диван и перевел дух. Ему показалось, что он выглядит слишком счастливым и беспечным. Поэтому ближе ко второму этажу он приосанился, чтобы предстать перед Минной непоколебимым. Эту привычку никак не получалось истребить.
Все было бы ничего, если бы с потолка не капала вода. Юнхо посмотрел наверх и чуть не рухнул с лестницы, решив, что нервы у него стали ни к черту. Вдоль деревянной балки, скрестив руки на груди, с закрытыми глазами висела ино. Дверь внизу скрипнула, и высунулась голова Ён Сихвана. По движению его губ Юнхо прочитал: «Доброго утра. Не смог ее выставить. Проходите скорее, пока она спит».
Первым делом он заглянул к Хёну. Тот враскоряку спал на полу, съехав на покрывале. Как всегда, вокруг царил бардак. Ли Юнхо улыбнулся и перетащил брата на кровать.
Он тихо вышел из комнаты и отправился к Минне, а потом вспомнил, что время раннее, и хотел уйти, но, услышав шорохи в мансарде, передумал. Минна сидела в кресле дяди Кангиля спиной к дверному проему и сосредоточенно бормотала текст, водя пальцем по листу.
– Отвлекаю? – мягко спросил Юнхо, облокотившись сзади на спинку кресла, и ощутил в плечах и груди приятную стянутость, в которую боксерской перчаткой било волнение. – Вижу, ты не скучала? Ни разу не думала обо мне?
– А? – Минна отреагировала на волнующий ее голос и, глотая воздух, прижалась щекой к его руке. – Юнхо! Это правда ты?
– Да что с тобой? – изобразил удивление дракон, не поддаваясь желанию обнять девушку и зарыться носом в ее волосы. – Меня не было всего-то несколько дней.
– И это не сон? Ты вернулся?
– Да, это я, – подтвердил он, распираемый радостью на грани эйфории оттого, что Минна так сильно ждала его. – Ты выглядишь невеселой. В мое отсутствие что-нибудь произошло?
– Нет.
Ли Юнхо вздохнул и присел на корточки, опершись локтями на подлокотник кресла. Он положил подбородок на руки, внимательно вглядываясь в измученные чтением глаза Минны. Она поднесла руку к его голове и, сначала нерешительно задержав ее в воздухе, пригладила челку к затылку.
– Прекрати. – Юнхо поднялся на ноги и навел прежний беспорядок в волосах. – Я же не домашний питомец.
– Мне интересно, когда я состарюсь и умру, то узнаю тебя в следующей жизни?
– Нет. Но я узнаю тебя.
– Немного утешает.
Юнхо умолк и отвел взгляд в сторону. Что он мог сказать в противовес? Как бы он ни желал сблизиться с ней, Небеса накажут его. Минбусин Ан Минджун ясно дал понять – он погибнет.
– Я видела зарисовку девушки в твоем дневнике. И те слова… Ты бы ждал так другую?
– Так вот о чем ты подумала? – Юнхо подавился сдавленным смехом. – Эта записка принадлежала моему отцу. Остальное тетя сожгла. Он писал о матери Хёна. Я храню ее как память. Если бы я умел так красноречиво описывать свои чувства и рисовать, то давно сказал бы тебе…
Минна часто дышала и смотрела в напряженное и серьезное лицо Юнхо, смыкая и размыкая дрожащие губы, а потом шагнула ближе и обвила руки вокруг его шеи. Она едва держалась на самых кончиках пальцев, и Юнхо наклонился пониже. Он осторожно прислонился к бархатистой коже ее щеки, будто боялся обжечься.
– Это невыносимо! – сказала Минна ему на ухо. – Я скучала, безумно скучала! А у тебя все так просто! Раньше это казалось мне ерундой или временным помутнением, но…
– Меня тоже всегда тянуло к тебе, – признался Юнхо. В голове была необычная ясность. Он, наконец, смог признаться. – Я сходил с ума оттого, что мы постоянно сталкивались. И уверял себя, что остался здесь из-за Хёна.
– Обещай, что больше не исчезнешь.
– Я обещаю тебе, что ты не пострадаешь. Я буду пытаться что-то изменить, чтобы смерть твоего отца не была напрасной. Если хочешь, поплачь. Ён Сихван говорит, что не стоит сдерживать слезы.
Минна прижалась к нему сильнее и заревела. Она вздрагивала, и Юнхо обнял ее еще сильнее, чтобы она осознала, насколько серьезно он настроен. Они стояли так долго, не замечая, что Хён давно проснулся и находился за стенкой, думая, выйти к Юнхо и разрушить идиллию, или подождать. Он был рад видеть брата таким понимающим и человечным, но чувствовал горечь оттого, что проиграл ему.
Хён дождался вечера, пока Юнхо уединится в своем кабинете. Юнхо немного улыбался и мало напоминал того вечно скрюченного над бумагами ворчливого Юнхо, которого он знал.
– Нам надо поговорить, но пообещай, что поддержишь меня, что бы я ни сказал. – Он убедился, что Юнхо ждет продолжения. – Я сбежал с Небес не только потому, что хотел свободы. Как-то давно, когда я был ребенком, менбусин Ан Минджун приходил к тете по делам. Он сказал, что обычно не гадает духам, но я наполовину человек. И для меня он сделает исключение.
– И что он тебе напророчил?
– Что я буду сиять в лучах славы. Я думал, он говорит о должности на Небесах, но… В общем, он кое-что попросил взамен.
– Что он попросил?
– Назвать любимый цветок тети. Тогда я не придал этому значения. Я понял, что натворил, только когда Ан Минджун начал вычеркивать преступников из реестра.
– Ты назвал постороннему главное кодовое слово? Ли Хён!
– Я не думал, что смогу найти его и что-то изменить…
Юнхо налетел на брата с кулаками. Это был привычный способ вышибать правду, и обычно срабатывал он спустя пару тумаков.
– Это семейная тайна! Ее знают только драконы и их приближенные!
Но в этот раз Хён был ошарашен и возмущен, поэтому активно отбивался.
– Я думал, что ты изменился! Поймешь меня, а не как раньше, покажешь спину!
– Я не могу понять такое. Убирайся…
– Что происходит? – закричала Минна, забежав в комнату в момент, когда Юнхо уже начал превращаться в дракона, а с полок падали книги. – Остановитесь!
– Уходи! Не хочу, чтобы ты пострадала, – зарычал он и подтолкнул девушку в сторону двери, где ее поймал полусонный Ён Сихван.
– Идемте, Со Минна. Подобное случается раз в неделю. Лучше подождать снаружи.
Шаман вывел Минну на задний двор, чтобы переждать бурю. Она не находила себе места, кусая губы, и порывалась пойти обратно, но Ён Сихван призывал ее набраться терпения. Минна так нервничала, что не заметила, как до локтя ее руки покрылись чешуей.
– Ты не думаешь ни о ком, кроме себя! – сказал Юнхо брату.
– Да? – Хён холодно посмотрел на брата и убрал его руку с горла. – Жаль, если ты всю жизнь проживешь с этим убеждением. Потому что я отказываюсь от жемчужины, должности, силы и… Минны, хотя она мне нравится!
– Конечно, мы же оба скоро помрем!
Хён прихватил с кровати белый пиджак, закинул на плечо и быстрым шагом направился к выходу.
– Куда собрался? – бросил Юнхо ему в спину.
Огненный Дракон остался один посреди спальни брата. Ситуация была непривычная. Когда он опомнился, мигом сорвался с места, чтобы догнать Хёна, но мысли Ли Кангиля, доносящиеся из мансарды, остановили его.
«Пусть остынет!» – велел старик.
Вопреки ожиданиям Юнхо, Хён куда-то запропастился на несколько часов. Все дружно предположили, что он мог зависать в своей студии или отеле, но после телефонного разговора с администрацией зданий и начальником охраны Ун Шином, выяснилось, что он там даже не появлялся.
