– Я отвечаю за твою безопасность. – Торн еще больше нахмурился. – А ты делаешь все, чтобы мне было как можно труднее это делать.
– Я сама могу за себя постоять. – Резкость в ее голосе усилилась.
Торн только хмыкнул:
– Отправляйся лучше спать, девочка. Нечего по ночам бродить.
Ива тоже нахмурилась и хотела возразить, но воин уже подхватил ее под локоток и поволок вверх. Злость почти захлестнула ведьму. Но что-то сдерживало лавину едких слов. Какое-то неизъяснимое чувство вины.
Только оказавшись в своей комнате, знахарка, меряя шагами ее длину и постепенно успокаиваясь, поняла, что это самое чувство вины ей не принадлежало. Может, так же, как и все остальные чувства, посетившие ее этой ночью. Что, если это не просто мысли и образы, рожденные буйной фантазией? Может, это воспоминания замка?
В сомнениях и раздумьях девушка наконец улеглась в постель. Сознание никак не хотело успокаиваться. Юркие мысли носились вскачь туда-сюда в ее прелестной головке. Но постепенно их бег замедлялся, и они разбредались по одному, как шумные гости по домам. Хозяин ночи пришел и накрыл своим плотным мягким плащом уставшее за день сознание, и она провалилась в сон под тихие звуки лютни, так и не задумавшись, откуда последняя появилась.
Утром, когда знахарка соизволила появиться в библиотеке, Торн был уже там и, хмуро глянув на нее, тут же уткнулся в книгу. Ива была настолько возмущена подобным поведением, что даже не сразу сообразила, что он держит в руках ту самую книгу, к которой они раньше не могли даже притронуться.
Она тут же подскочила к приятелю.
– Как тебе удалось ее открыть? – прерывисто выдохнула она.
Торн делано равнодушно пожал плечами.
– Просто подошел и открыл.
Глядя, как девушка недоуменно хлопает ресницами, решил уточнить:
– Ничего другого не делал. Подумал, а вдруг что-то изменилось. Книга открылась как любая другая. Только все это без толку.
Ива робко протянула руку и любовно коснулась пальцами кожаного переплета.
– Это еще почему? – удивилась она.
– Язык неизвестный. А картинки похожи на изображение черной кошки в темной комнате.
– Дай посмотреть, – тут же потребовала ведунья.
– Да пожалуйста, – скривился рыцарь.
Ива едва не уронила тяжеленный том, но все-таки кое-как устроила его на своем краешке специальной стойки. Открыла книгу и уставилась на первое «изображение черной кошки в темной комнате». Надо сказать, что до этого знахарка представляла себе это зрелище совсем по-другому. По ее мнению, рыцарь на поднявшемся на дыбы боевом коне, да к тому же с длиннющим копьем и щитом, на котором был изображен герб причудливой формы, мало походил на черную кошку.
Торн, заглянувший через ее плечо, удивленно охнул:
– Только что этой картинки не было.
Ива скептически хмыкнула. Изображение было на редкость удачным: от воина так и веяло вызовом.
На следующей странице было причудливой вязью выведено:
– «История рода Фьелгов»?..– удивленно озвучил наемник.
Стоило ли говорить, что ранее и эта надпись была для него недоступна.
– …Потерявшихся? – не менее удивленно произнесла девушка. – Ведь так? Как в той балладе про влюбленных, уплывших в туман и не вернувшихся. Она называется «Фьелль’э» – «Потерявшиеся». Потерявшиеся в тумане, а на самом деле в любви.
– Да. Я тоже слышал эту балладу. Только не знал, что она так называется. С какого это?
Ива пожала плечами:
– С какого-нибудь древнего.
– Странное имя для рода, не находишь?
– Странное. Но… красивое. Потерявшиеся. Какое-то чуточку безнадежное и прекрасное, как тоска эльфийских баллад.
– Да ты у нас романтик!
Чтобы не отвечать, знахарка вновь перевернула страницу. Они переглянулись.
«История сего рода берет свой зачин во много раз раньше, чем ее описывают летописцы нынешних времен. Она не родилась в тот миг, когда первый из рода Фьелгов несмышленышем въехал во двор всемилостивейшего барона Каузака. Не началась она, и когда юный рыцарь одним ударом своего огромного двуручного меча рассек вождя воинственных брохов, что вполне справедливо считают первым из череды его подвигов, прославивших его по всей нашей стране. Нет, эта история не началась и в тот миг, когда был заложен первый камень сего славного замка. Эта прекрасная старинная и такая трагичная легенда началась задолго до этого. И мне, скромному летописцу, жаль, что ее никто так и не узнает, потому как наш замок стал для нас всех ловушкой, не выпуская нас и потихоньку исчезая со страниц истории нынешнего времени. И как только умрет наш властитель, исчезнем и мы. Но мой долг летописца заполнить чистые страницы. Не должно летописям быть без легенд. Пусть даже никому и не придется их читать».
Молодые люди переглянулись и снова уставились в труд неизвестного сочинителя.
«С чего же началась эта история? – спросите вы, неведомые читатели. Увы, точно это знает только тот, кто покоится в фамильном склепе на самом почетном месте. Я же могу только предполагать. И только стоя перед лицом скорого забвения, если не смерти, позволю себе предать свои предположения бумаге. А по моему разумению, было так…
Жил когда-то, в далекие времена какой-то рыцарь, или барон, или лорд, или князь, а может, еще какой высокородный, и был у него сын. Наверное, при нем и обретался, потому как потом выяснилось, что у мальца неплохая выучка. А знамо, военному делу он учился с малых лет и у кого-то из благородных, судя по стилю, каким он это самое военное дело проявлял на практике. Но самое сильное оружие, каким он повергал сверстников, а позже и всех остальных, было заложено намного глубже, чем любая выучка. Намного, намного глубже. Там, где у людей сердце. Но об этом позже.
Так вот, рос у некого неизвестного господина сын. И был он, видно, то ли от той, что не была женой сему господину, или может, от первой жены, которую вспоминать не было ему сил, или от неизвестной, что по какой причине не могла назваться его супругой. Без толку теперь гадать для нас и истории – важно то, что мальчонка не был признан законным и наследовать за отцом не мог. Немного лет прошло, и нежеланного отпрыска отослали с глаз подальше и больше не принимали участия в его судьбе. Что уж пришлось перенести мальцу, теперь никто не знает, – но, видать, немало. Ибо когда прибился ко двору барона Каузака тот, кто однажды станет самым знаменитым воином своего времени, основателем нового славного рода, всесильным властителем – будучи тогда еще чумазым мальчишкой, – он имел при себе самое страшное оружие, которым когда-либо владел человек – ненависть.
