Торк вопросительно посмотрел на Ферена-старшего.
– С тобой отправится не только Торк, но и мой сын. Я останусь здесь собирать отряд. Сегодня же договорюсь о том, чтобы великий ишиб Парет принял тебя. Это глава одной из самых могущественных школ.
Михаил был очень рад, что дело заговора перешло в столь умелые руки. Он нисколько не сомневался, что Ронел найдет достаточно людей. Залогом была репутация Ферена-старшего. Сам он не лгал и мог видеть ложь. Как можно не поверить такому человеку?
– Я не знаю, когда ты собираешься отъезжать в Камор, но думаю, что перед этим под каким-то предлогом нужно организовать небольшой прием. Это позволит мне пригласить всех нужных людей и показать тебя им, чтобы запомнили. А потом, после твоего отъезда, я открою, кто ты на самом деле.
Михаил согласился и с этим. Старик был определенно мудр.
– Вот еще что, – замялся Ронел. – Нужны будут деньги. Много денег. Снаряжение для отряда, зарплата наемникам, оружие для вновь прибывших… У меня есть несколько идей, где их взять, но они все ненадежны.
– Я тоже подумаю над проблемой денег, – сказал молодой человек. – Они никогда не будут лишними.
Так сложился примерный план заговора.
Если мудрец знает меньше, чем ты, это не делает мудрецом тебя.
Ученик ишиба Парета – виноделу
Раун, Каретт, Бинтор и Хрост – эти четыре семейства фактически правили Ранигом, держа в своих руках финансовые потоки. Возлюбленная Маэта была как раз из благородного рода Каретт. Семьи терпеть не могли друг друга. Но вздумай король или еще кто-нибудь отлучить от кормушки хоть один род, остальные грудью вставали на его защиту, потому что от этого зависело существование всей «банды четырех родов», как ее хотелось назвать Михаилу во всеуслышание, когда (и если) представится такой случай. Если можно покончить с одной семьей, то почему нельзя потом покончить с другими? Конечно, семьи занимались интригами друг против друга и пытались еще более улучшить свое положение. Главы родов Бинтор и Хрост даже всерьез задумывались о том, чтобы захватить трон после смерти Миэльса, но пока что не решались выносить эти планы за пределы узкого круга посвященных.
Ишиб Парет принадлежал к побочной ветви семейства Хрост. Его дар обнаружился очень рано и поразил всех своей силой. Конечно же ишиба такой мощи хотели использовать все, включая короля Ортера. Но Парет отказался от военной службы. Его привлекало познание. Долгие годы Парет провел в обучении у лучших ишибов, затем предпринял многолетнее путешествие по различным странам материка. Потом он осел в столице и основал свою школу, которую назвал «Возвращение». Многие связывали смысл названия с тем, что ишиб вернулся наконец домой, но он не подтверждал и не опровергал их догадки.
К нему-то и направлялся Михаил на следующий день после своего признания в том, что он – единственный законный претендент на престол.
Школа размещалась в центре Парма на территории огромного сада, бывшего собственностью школы. Состояние Парета должно было быть очень велико, чтобы владеть таким большим куском недвижимости в столице. В саду росли цветы и деревья. Последние произрастали так густо, что за ними не было ничего видно.
Михаил, оказавшись рядом с садом Парета, сначала долгое время безуспешно пытался что-либо рассмотреть сквозь ветви деревьев. Но, так и не увидев ничего существенного, толкнул незапертые ворота и оказался внутри. Дорожка, посыпанная мелкими камушками, вела в глубь сада. По ней Михаил и направился.
Довольно скоро он оказался около ажурной беседки, рядом с которой находилась группа мужчин разного возраста, одетых в халаты.
«Ученики», – догадался молодой человек.
Пройдя через ряд сидящих учеников, он подошел к беседке, где великий ишиб обычно проводил занятия. Парет, сорокалетний мужчина в расцвете сил, производил впечатление человека, не чуждого радостям жизни. Его волосы были завиты явно у лучшего парикмахера столицы. Покрой его расшитого драгоценными камнями халата слегка отличался от общепринятого. Парет выглядел даже немного щеголевато. Многочисленные перстни украшали пальцы ишиба. На взгляд Михаила, Парет выглядел как денди – по меркам королевства Раниг.
Робея, молодой человек исследовал тонким щупом аб Парета. Это было что-то невероятное. Он догадывался, конечно, что у выдающихся ишибов аб может быть очень сильным, но чтобы настолько! Аб занимал добрую четверть объема ти Парета.
«Он, наверное, умеет летать», – подумал Михаил, подходя ближе. На него было устремлено множество глаз, но никто не делал попытки задержать его. Если человек идет к великому ишибу, значит, пусть великий ишиб решает, нужен ему этот человек или нет.
– Ты, должно быть, тот самый дворянин из провинции, которого меня так просили принять, – сказал Парет. Его взгляд был спокоен и даже безмятежен.
Тот вежливо поздоровался.
– Что же привело тебя ко мне? – спросил ишиб, когда в свою очередь поприветствовал гостя. – Ты чем-то болен? Нет, этого я не вижу. Болен кто-то из родственников?
– Я пришел за знаниями, великий ишиб, – сказал молодой человек.
– Знания знаниям рознь. Мои знания вряд ли тебе пригодятся, учитывая отсутствие аба.
– Меня интересуют знания вообще, – уточнил Михаил. – Хотел бы расспросить тебя не только как ишиба, но и как путешественника.
– Любопытно, – заметил ишиб. – Присаживайся-ка рядом.
Гость великого Парета благодарно кивнул и с удобством расположился. По сути, его интересовали два вопроса. Во-первых, везде ли в этом мире есть ишибы или это только местная аномалия. Во-вторых, знает ли что-либо великий ишиб о перемещениях между мирами.
– Хотя я не обошел весь мир целиком, – ответил Парет, – могу тебе сказать, что везде, где я был, люди имели способности к управлению ти. А иногда даже и животные могли делать это.
– Животные? – удивился Михаил, вспоминая давнего зайца.
– Да, – подтвердил ишиб, чуть поморщившись. – Но не со всеми из этих животных приятно встречаться.
Молодой человек пока что не стал заострять внимание на этом предмете и перешел к более важному вопросу.
– Ты спрашиваешь так, словно уверен, что наш мир – не один, – улыбнулся ишиб. – Мне же ничего не известно об этом. Мир может быть один, а может и не быть один. Все зависит от того, с какой точки зрения это рассматривать и с какой целью.
Гостю этот ответ был понятен. И в его мире в области гуманитарных наук результат тоже часто зависел не от логики выводов, а от цели, с которой предпринималось исследование. Впрочем, некоторые умельцы применяли этот принцип и к естественным наукам.
