— Да ничего не будет. — Даг слегка пришел в себя и снова расхрабрился. — Я буду ждать сколько надо, пока твой отец не отдаст тебя за меня. А ты будешь ждать, пока я пришлю богатых сватов.
— Он никогда не отдаст меня. — В голосе Карлен что — то изменилось. Она во мраке нежно провела ладошкой по его вспотевшему лбу, подергала за волосы.
К Дагу снова вернулось привычное ночное зрение. Он невольно вздрогнул от странных интонаций ее голоса. Карлен сидела напротив, на шкурах, раскинув ноги, не делая попыток прикрыться. Она смотрела куда — то вдаль, поверх его головы, словно видела что — то за стеной старого дома.
— Почему ты так говоришь? Что случилось? — напрягся он.
Юный викинг слишком рано набрался воинского опыта, но совершенно не знал женщин. Тем более, он не знал женщин, принадлежавших к иным сословиям.
— Почему ты плачешь? Тебе больно?
— Нет, мне… мне хорошо. Просто теперь нас ждет беда.
— Не будет никакой беды. Слушай, даже если твой братец Адольф предложит мне биться, я обещаю тебе, что уклонюсь от боя. Я предложу ему такой большой вергельд, что ни один тинг не поддержит его. Все поддержат меня, потому что я заплатил честный постельный Дар.
Девушка засмеялась сквозь слезы, потянулась к нему. Два юных горячих сердца снова бились рядом, снова руки и губы исполняли вечный танец.
— Это вы на тингах выкупаете честь и невинность женщин. Но я не датчанка.
— Но что, что же мне делать?
— Попроси отца Поппо окрестить тебя. И найди себе приемного отца из родни самого конунга.
— Ты… смеешься?
Она покачала головой.
— Я обязана исповедаться моему духовнику. Если Господь услышит мои молитвы, он поможет тебе.
— Я не желаю креститься!
— И сделай это сегодня. Сделай так, чтобы вместо когтя все видели у тебя на шее крест. И найди приемного отца. Я слышала, ярл Сконе благоволит к тебе. Кажется, по сестре он родственник самого Синезубого. Если эти две новости достигнут ушей моего отца, возможно…
— Что возможно? Что? Ты не веришь, что я сам завоюю титул ярла?
— Я слышала про ваших ярлов. У половины из них нет ни клочка земли, они ярлы только на своих проклятых кораблях.
— Так тебе важно, чтобы я купил землю?
— Тебе еще нет шестнадцати лет. Кто продаст тебе усадьбу?
— А твой отец богат? — скрепя сердце спросил он.
— За усмирение славян в Любеке ему было пожаловано управление бранденбургской маркой. Кроме того, он собирает пошлины с соляных копий и кораблей на Одере. Если мне предложит руку достойный жених… — она вздохнула, ткнулась Дагу в ключицу заплаканным лицом, — я… получу большое наследство и смогу уехать отсюда. А я ведь старше тебя, — внезапно прыснула она.
— Так тебе плохо здесь? — впервые до Северянина дошла незатейливая мысль, насколько избалованной девушке может казаться неуютной жизнь в Хедебю.
— Здесь страшно и так темно. Здесь воют, а не поют красивые песни. Я видела, как ваши бедняки выкидывают в море новорожденных, чтобы не кормить их. Здесь вечно воняет протухшей рыбой и шкурами, здесь все нас ненавидят…
Кое — как Северянин натянул штаны, выглянул наружу. Его друзья спали, служанка тоже свернулась калачиком, только верный Дотир нес вахту.
— Петухи орут, — буркнул Дотир. — Ты слышишь — рабов уже выгнали забивать сваи. Я звал тебя трижды, но ты оглох. Тут какой — то странный мужик кружил вокруг…
Они оба осторожно выглянули в щель, но улица казалась вымершей.
— Какой еще мужик?
— Да в том — то и дело. Одет под бедного хускарла, да только меня не проведешь, — хмыкнул готландец. — Я всегда вижу, как человек ходит. Готов поклясться, этот не свалится с палубы в самый сильный шторм. И железо при нем.
— Ты видел его лицо? — Метка на голове Дага ожила. — Может, это толстяк Гуго подослал кого из рабов выслеживать нас?
— Нет, лица не видел. Я окликнул его, но парень точно растаял. Не нравится мне это. Даг, как мы теперь вернем твою девчонку без шума?
Даг нашел ковш ледяной воды, вылил себе на голову. И сразу ощутил босыми ступнями легкие ритмичные толчки. Это означало, что рассвет близок, и команды треллей уже орудуют молотами в заливе. В воде город не мог возвести защитный вал, но конунг приказал устроить плотный частокол из вбитых в дно дубовых свай. Еще толком не сошел лед, рабы работали посменно, отогреваясь у костров, чтобы к чистой воде сделать вход в гавань запутанным лабиринтом.
Карлен с помощью служанки привела себя в порядок. В меховых плащах с опущенными капюшонами девушки выскользнули через заднюю дверь в переулок. Показались первые пешеходы — носильщики, в соседнем дворе седлали коней. У Дага будто застыло все внутри, когда он встретил взгляд Карлен. Ее светящееся, но изможденное лицо показалось ему чужим и далеким.
— Я чувствую, мы не увидимся, — шепнула она.
— Даг, они идут сюда! Скорее! Вооружайтесь!
— Кто идет? — Северянин метнулся в дом, к своим мечам.
Девушки побежали, под их сапожками затрещал лед.
— Этот жирняк Гуго, и с ним солдаты, — задыхаясь, сообщил Дотир. — Они выследили нас!
— Вы уходите, я сам с ними поговорю!
Сквозь шум просыпающегося города он уже слышал топот сапог. В этом богатом районе солдаты по утрам не бегали.
— Даг, мы тебя не бросим!
— Тогда вы двое — проводите женщин, чтобы их никто не тронул. Дотир, ты останешься со мной? Тебя выгонят из экипажа!
— Позабавимся вместе, — ухмыльнулся готландец, вынимая из сапога зазубренный скрамасакс.
Глава двадцать третья,
в которой одно слово ведет за собой смерть, а охотник меняется местами с жертвой
Они подбежали толпой, теснясь в узком повороте улицы. Даг машинально успел подумать, что хороший копейщик насадил бы сейчас на копье сразу троих псов. Впереди спешил Гуго, покрытый свеженькой пластинчатой броней, наверняка снятой с пленного русича. Даг запомнил такие защитные рубахи на дружинниках киевлянина Ярополка. За Гуго топали шестеро солдат из охраны посольства, с длинными саксами в ножнах. За их спинами с кривой ухмылкой показался племянник маркграфа Роальд.
— Что вы ищете возле моего дома? — Дотир заслонил собой дверь, ловко оттеснив Дага внутрь. — Или вам напомнить, что в городе только стража ландрмана имеет право обнажать мечи? Убирайтесь, пока вас не заметили.
Их уже заметили. В соседних домах захлопали ставни, зарычали псы, кто — то с проклятиями потребовал тишины.
— Это не твой дом, тупица, — проскрипел Роальд. — Здесь совершено насилие над нашей сестрой. Отдай нам того, кто трусливо прячется у тебя за спиной, и твои кишки останутся на месте.
