– Ого! – восхитилась Джульетта, ощупав действительно густую шевелюру.
– Только руки береги,– предупредил Дитер.– Старайся не подставлять.
– Почему? – насторожилась Джульетта.
– Зарастут гуще, чем голова.
В мокром тоннеле повисло молчание.
– Эй! Ты еще здесь? – рискнул нарушить тишину Дитер.– Трактирщица-а!
– Не ори! – сухо ответила из дальнего угла Джульетта.– Я проверяю стену желудка. Надо же прикинуть, как выходить.
– Чтобы выйти, надо сначала перевариться! Я же тебе уже объяснил!
– Еще чего! Я скорее изорву зубами эту тушу, чем буду сидеть и скулить! На тебе еще осталась какая-нибудь одежда? Или только эти лохмотья?
– Только сорочка,– признался актер.– И еще ночной колпак.
– Плохо. Придется нарушить приличия. Раздевайся! – приказала Джульетта.
– Что ты собираешься делать?
– Лезть вверх, в сторону его горла. К самому входу.
– Не торопись. Сверху может упасть то, что змий проглатывает.
– Вот и хорошо. Нам как раз нужен предмет, которым можно пощекотать его. Так ты разденешься? Без веревки не залезть.
– Куда ты собираешься лезть?
– Как куда? Вверх, конечно!
– Глупая женщина! Где этот самый верх, ты знаешь?
– Обычно, низ бывает под ногами, а верх над головой! – вскипела трактирщица.
– Так это обычно. А здесь другие законы, смотри!
Мужчина подхватил подол ночной рубахи двумя пальчиками и резво взбежал на стену.
– Ну? – раздался из угла его визгливый голос.– И где теперь, по-твоему, верх? Там? Или там? Или, может быть, там?
Джульетта устало вздохнула и присела на корточки.
– Все равно я что-нибудь придумаю,– пообещала она.
– Давай, я жду. Что же ты молчишь? Никак не придумывается? Эй! Эй, ты! Да отзовись же! Что с тобой! О, черт!…
Мимо пронесся поток жидкого мусора, среди которого торчали палки, обрывки бумаги и чей-то ботинок.
– Эй! Ау! – разрывался Дитер.– Жива?
– Молчи! – спокойно сказала трактирщица в пространство.
– Почему ты не откликалась? – возмутился актер, плавно скользя по стене вниз.– Я уже решил, что опять остался один! Нельзя же так пугать!
– Молчи, я думаю.
Вечер после ужина. Черная Башня
– Вот,– доложил Наставник по заклинаниям, выталкивая вперед худого юношу. Стеснительный новичок прижимал руки к бокам и мялся, отчего его фигура казалась какой-то неопределенно извилистой.– Наш осведомитель Фузик. Страдает нарушениями сна, поэтому согласился на ночную работу.
Ректор сделал приветливое лицо.
– Что ж, Фузимир, я рад нашему сотрудничеству. Ты умный молодой человек и можешь оказать городу неоценимую помощь. Расскажи мне, как себя ведет курсист Кендр. Меня интересуют любые подробности, которые показались тебе необычными. Не стесняйся и не спеши. Смотри мне прямо в глаза и рассказывай.
Фузик, глаза которого немного косили, попытался выполнить приказание буквально и развести их по местам. Когда это у него не получилось, он ограничился тем, что уставился честным правым глазом в лицо Ректора и начал:
– К-к-к-к-к… К-курсист К-к-к-к… Кендр сегодня утром ск-к-к-к… сказал…
– Он все время будет так заикаться? – шепотом спросил Ректор у пана Зелинского.
– Только на букве «к».
Тем временем старательный Фузик, спотыкаясь, добрался до конца фразы. Ректор, который уже успел забыть, что там было в начале, не рискнул попросить повторить, и Фузик продолжал.
– Потом я увидел, к-к-к-к-к… как они взяли к-к-к-к-к… какой-то бюст, привязали к-к-к-к нему веревк-к-к-ку и понесли вверх по лестнице к-к-к-к…
– Я правильно понял тебя: курсист Кендр и его слуга привязали к бюсту веревку и унесли его вверх?
Фузик облегченно кивнул.
– Чей бюст?
– К-к-к-к-к… – начал Фузик.
– У нас в башне стоит только один бюст! – быстро перебил его пан Зелинский.– Мерлина!
– Погодите, я чего-то запутался. Ты не мог бы повторить внятно.
– Я говорю, к-к-к-к-к…
– Лучше напиши! – не выдержал Ректор.
– Это будет еще хуже,– мрачно предупредил целитель.
– Он что – заикается даже на письме? – удивился Ректор.
– Нет. У него почерк чуть хуже, чем у Куриной Лапки.
– Понятно… А он не может обходиться без слов с «к»?
Курсист Фузик грустно покачал головой.
– Бедный словарный запас,– со вздохом прокомментировал пан Зелинский.
– Хорошо, давай тогда так, Фузимир. Я подведу итог, а ты кивнешь. Ты хотел сказать, что курсист Кендр и его слуга взяли бюст Мерлина в холле, привязали к нему веревку и на руках отнесли эту громадину вверх?
Фузик обрадованно закивал и вынул из-за пазухи доказательство – моток измочаленной веревки.
– Вот.
– А где сейчас бюст?
– На месте,– доложил Фузик, светясь от радости, что удалось обойтись без «к».– Стоит в холле.
– Но позволь! Как же он попал в холл, если его унесли вверх?
– Потом они отнесли его обратно!
– Как?
– Они привязали к нему веревкк-к-к-к-к-к-к…
– Веревку,– закончил за него Наставник.– Вы что-нибудь поняли, коллега?
– Я же говорю – к-к-к-к… – обеспокоенно начал повторять Фузик.
– Молчи, ради бога, я не об этом. Зачем им понадобилось тащить бюст вверх по лестнице и затем возвращать его на место? Вот загадка!
Ректор встал и многозначительно покачал головой.
– Фузик, ты свободен!
Едва за юношей закрылась дверь, он приблизил свои губы к уху пана Зелинского и тревожно зашептал:
– Пытаться понять логику сумасшедшего бесполезно, ясно одно – за этим Кендром нужен глаз да глаз. Может, его изолировать в одиночную комнату? Пан Зелинский, по-моему, как раз за вашей каморкой дополнительная кладовая? Вот и чудесно! Если выкинуть веники, то вполне поместится…
– Лучше подсадить к курсистам из предыдущего набора, в их комнате, кажется, оставались две свободных кровати,– поспешно предложил целитель, которому совсем не улыбалась перспектива заиметь в соседи странного беспокойного ученика, возможно, тайно колдующего.– Переселим вместе со слугой, чтобы все по правилам. Разрешите исполнять?
Ректор задумался…
Пока он предавался нелегким раздумьям, Хендрик, как и положено образцовому ученику после ужина, сидел на своей кровати с учебником в руках. Учебник он, правда, не открывал – какой смысл готовить задание, если завтра тебя уже здесь не будет? Мечтательная улыбка растягивала губы красавчика: племянник известного дипломата уже видел себя мысленно на свободе, по которой успел порядком истосковаться.
Тонкая, измазанная карандашной крошкой рука потянулась сверху к тумбочке и ухватила кусок колбасы.
– Куда? – Хендрик был начеку.
За те несколько дней, что они томились в Башне, субтильный Филипп умудрился съесть всю еду, что прихватил из дома, и истратить на продукты «с воли» свой месячный заработок.