– Надо же, какие точные расчеты. Всё разложено по полочкам, завёрнуто и надписано. Давние планы?
О, эта убийственная ирония! Какая прелесть! Мы, оказывается, ещё и подозрительные. Ну-ну. Далеко пойдёшь. Может быть.
– Моя обязанность – влезть в шкуру того, кто захочет что-либо сделать с тобой, и посмотреть, как он должен действовать, чтобы дело выгорело. И потом…Имея брата-летописца не знать Летописи? Всех попыток, способов, которыми они проводились? И к чему привели?
– Ну и к чему?
– Что?
– Привели к чему?
– Примерно к двумстам трупам. Оч-чень примерно.
Я плотоядно ухмыльнулась, стрельнув глазками, чем повергла подопечного в состояние, близкое к нервному тику. На этой оптимистичмой ноте в комнату ввалился Рейн, и состояние, близкое к нервному тику, плавно переползло в состояние, близкое к коллапсу. Я пресекла слабую попытку парня соскользнуть под стол и посоветовала подтянуть челюсть.
Челюсть он подтянул. Исключительно машинально. И остался сидеть восковой куклой, бессмысленно хлопая широко открытыми глазами.
Честно говоря, я была приятно удивлена. Ожидала худшего. Нет, нет, и нет. Не такой уж Рейн кошмарный с виду, чтобы от него так шарахались. В свете разномастного галактического сообщества даже и не особо выделяющийся. Но есть во всех т,хорах нечто такое, что вселяет гнетущий, парализующий ужас перед этими существами во все живое и вызывает только одно желание – бежать, бежать без оглядки. И это не только их поистине кошмарная репутация, во многом надуманная, как и большинство известных мне репутаций. Но – не поддающаяся сознательному понимаю чуждость. Диссонанс огромной амплитуды с окружающим миром. Не знаю, как еще сказать. Я создание четырехмерного измерения. Мне недоступно большее. Я никогда не смогу постигнуть пятое измерение. Они могут. Создания измерения пятимерного – Тенет.
Но…не думаю, что это сможет сделать даже Рейн. Он всего лишь зараженный, сол по крови. Впадающий в спячку и скидывающий шкуру каждые пять лет, как, впрочем, и я. Но если я только обновляюсь, то он перекидывается полностью. Да, знаю, я тоже должна была бы по логике вещей дергаться от одного его присутствия. Но есть у нас с ним кое-что общее, наглухо похороненное на затерянной в глубине галактики бывшей колонии под названием Клинта. Я многое бы отдала, чтобы забыть одно это название, забыть мертвенную луну и громаду встающего солнца. И это почти мне удалось. Поэтому не будем ворошить прошлое. Оно этого не любит.
Я многозначительно покосилась на Лиса и меланхолично высказалась:
– Ну здравствуй, труженик.
– Угу, – выдал Рейн эквивалентную замену своему традиционному «ага». – Тебе того же.
– Чего?
– Здоровья. И не придуривайся, что тебе холодно. У меня от твоей зубовной чечетки уши закладывает.
– Уж кто бы говорил! – обиделась я. Но зубами стучать перестала. Ну не холодно мне. Дальше что? Уже нельзя попредаваться здоровому самообману ради сохранения душевного здоровья?! Ой, ну только не надо…А чего надо?! У тебя Хранитель убегает. Да?
Я воззрилась на убегающего, вернее, уползающего под шумок Хранителя. Вставать мне было лень, поэтому я просто притянула его телекинетическим толчком обратно на табуретку.
– Лис, не мельтеши. Если не ошибаюсь, ты жаждал познакомиться с моим напарником. Можешь приступать, он перед тобой.
На меня смотрели такие несчастно-потрясенные глаза, что растаяло бы и каменное сердце. У меня сердца не было вовсе, поэтому я устояла и предоставила им общаться самостоятельно, презрев рейнов мрачный взгляд и нервное заикание Лиса. В конце концов, им вместе работать. Пусть привыкают. Посему я подхватила стремительно остывающую кружку и с достоинством удалилась в лабораторию – разбирать завалы.
Алекс.
Мне было плохо. Во всех смыслах этого слова. Я прикрыл глаза в тщетной надежде, что еще не проснулся. Угу, как же. Эта глыба как стояла, так и стоит, одним своим видом загоняя мне душу в пятки. Нет, не пойдет так. Стоя-я-а-ть насмерть! Или я испугаюсь какого-то там… А какого, в самом-то деле?…
Я помялся и поднял глаза на это нечто. Нечто громыхнуло:
– Кто?…
– Я-я-я? – на середине слова я почувствовал, что голос не ответил на мои воззвания к рассудку и по-прежнему дрожит. Я собрался и попытался выровняться. – А-алекс. Лиис.
– Имя придумали?
– Имя? – опешил я. – А. Да.
– И?…
– Лис.
– Угу. Дикий.
– Ага. Мне уже сказали.
Монстер плюхнулся на освобожденную Тенью железяку. На этом наш содержательный разговор увял. Он вытащил из ближайшего шкафчика коробку с какой-то технической мелочью и начал с энтузиазмом в ней копаться. Я завороженно наблюдал за этим процессом, но потом спохватился и уставился в свою кружку с какой-то тягучей бурдой. И даже отхлебнул пару раз, но мои глаза как-то самопроизвольно (так и хочется сказать «всплывали», поскольку мне они в данный момент до ужаса напоминали поплавки) поднимались на моего…Гм…Стража. Этот буровато-болотный тип являл собой какую-то жуткую помесь рептилии, слона, бабочки, и даже чем-то напоминал пресловутого Чужого. Хотя нет, типаж не тот. И слизи тоже нет. Вроде бы. Хотя ребристость…
Вообще, если подумать, слона он напоминал исключительно размерами (за два метра с хвостом я мог ручаться головой). Кстати, о хвосте. Тоже имеет место. И длинный такой. Очень метлу напоминает. В том смысле, что по полу метет с таким же звуком. Мда… И крылышки…весьма солидные. Не знаю, можно ли на них летать, все-таки это мутировавшее чешуекрылое тяжеловато, но размеры впечатляли. Крылья закрывали все, что можно, сплошным плащом, очень, кстати, раздражающе шелестящим. То есть все, что я мог рассмотреть – это голова, хвост, да концы (окончания? Черт, как же это называется?) конечностей, коих я насчитал две пары – нижние и верхние. Иными словами, несмотря на всю свою экзотичность и довольно густо покрывающую то, что мне было видно, чешую, это существо было в некотором смысле гуманоидным. Это если на физиономию не смотреть. Гуманоиды тут и близко не стояли. И даже не лежали. Ну разве что… Я машинально накконил голову к плечу, пытаясь рассмотреть эту проблему под другим углом.
«Проблема» кинула на меня тяжелый взгляд маленьких, на удивление человекоподобных черных глазок, и, как мне показалось, мученически вздохнула. Потом подперла весьма внушительным (вроде, даже пятипалым) кулаком заковамную в костяные щитки щеку и глянула на меня:
– Ну, долго еще в гляделки играть будем?
Я изумленно вгляделся в своего соседа за столом, поскольку сказано это было совершенно нормальным человеческим голосом, низким, но без всяких там инопланетных присвистываний и шелестения. У меня мелькнуло подозрение, что эти спецэффекты были предназначены исключительно для моего запугивания.
