— А его сам Великий посадил — еще давным-давно, когда только задумывался парк. Вот никто подстригать его и не решился.
— Ты его посадила?
— Нет, просто объявили. И учти, — взгляд девушки стал колючим и пронизывающим, заставляя невольно поежиться, — сейчас с тобой говорит именно Тиада-Атум. Так что слушай очень внимательно. Хотя вопросы задавать можешь, разрешаю. Что же ты стоишь? Садись, Юсуф аль-Андалуси — до чего же сложное у тебя имя! Ты хотел серьезного разговора? Сейчас будет серьезный разговор.
Глава 11
Предложение, от которого не отказываются
— Что ты от меня хочешь?
Юсуф решил, что проще всего — спрашивать прямо и в лоб. Он никогда не считал себя вполне восточным человеком, для которого вежливость — превыше всего, поэтому надо час-другой непременно поговорить о погоде и о ценах на базаре, а уж только потом потихоньку переходить к самому важному.
Он и без того выжидал достаточно долго.
— Помощи, — ответила она. — И поддержки.
— А если я откажусь?
— Думаешь, я сейчас буду грозиться тюрьмой или ликвидацией? Нет.
Смех Тиада-Атум был сухим, словно шелест давным-давно пожелтевшей бумаги.
— Куда же ты денешься, Юсуф аль-Андалуси, человек, потерявший хозяина и не выполнивший того, что хозяин тебе приказал?
Она замолчала. Каждое из этих слов било его, словно кнут в руках палача — так не вязались они с обликом девушки.
— Я могу отпустить тебя — прямо сейчас. Даже оставить тебе твой личный номер — очень высокий, кстати. Но куда же ты пойдешь, Юсуф аль-Андалуси? Не туда ли, где тебя арестовали мои подданные?
Голос Биру прозвучал почти издевательски.
— Я… Я попытаюсь!
Юсуф обхватил голову руками — слова Великой вызвали почти физическую боль.
Но тут же приступ закончился.
— Хорошо, — проговорила она. — Я даже предоставлю тебе вертолет, даже полечу с тобой. Только я почти уверена, что у тебя совершенно ничего не получится.
— Почему? — Он с надеждой посмотрел на нее, все еще совершенно не понимая, куда клонит девушка.
— Потому что мы достаточно хорошо тебя обследовали. По всей видимости, повреждения памяти у тебя — совершенно необратимы. Больше того, у нас есть средства предотвратить ее дальнейший распад. Если ты откажешься от сотрудничества… Нет, ты не умрешь. Все будет гораздо, гораздо хуже. Думаешь, память у тебя останется такой, как сейчас? Напрасно!
— Это ложь! — Юсуф подскочил на скамейке. Ему хотелось сейчас заставить ее замолчать — как угодно, но заставить, пусть даже ударить по лицу.
Девушка спокойно отстранилась.
— Тебе хочется меня убить? Ну, я готова. А ты? Как насчет тебя?
Он медленно опустил руку, глядя в огромные глаза, в которых отражались и любовь, и сочувствие, и любопытство — во всяком случае, раньше ему так казалось. Теперь в них не было ничего. Пустота.
— Прости, — пробормотал он.
— Не надо извиняться, — ее голос вновь изменился, стал прежним. — Это я должна просить прощения. Да-да, ты не ошибся, именно я — Тиада-Атум, номер первый. Нельзя было так резко с тобой заговаривать, я тоже иногда совершаю ошибки, хотя говорить так — большая ересь для моих подданных. Присаживайся.
— Скажи, это разрушение памяти — его как-то можно повернуть вспять?!
Юсуф не знал, верить или не верить ее словам. Да, задание он забыл. Инструкции тоже. Но потеряно ли что-то еще? Да или нет?
Только того не хватало, чтобы у него задрожали руки! Нет, такого не будет, не должно быть!
— Садись. Кажется, нас никто не видит. — Она нежно погладила его руку. — Нет, повернуть — невозможно. Можно приостановить. Что и сделано. Возможно, у тебя появятся какие-то новые способности. Ты в последнее время ничего странного не замечал?
— Н-например? — Заикание появилось само собой.
— Я имею в виду — способности к магии. Восприятие, возможности… Может быть, вещие сны? Ты их видел в своем мире?
— Не знаю, — он помотал головой. — Здесь…
Если то, о чем я тебе рассказывал, пророческие сны, то это очень плохо.
— Наверное, так. Во всяком случае, твоя память больше не будет разрушаться. У нас очень неплохие врачи. А твои способности смогут пригодиться. У меня много врагов. А еще больше — живых механизмов. Ты видел такого.
— Твой водитель?
— Он самый. Полностью зачищены эмоции. Я же говорю, у нас неплохо развита медицина. Если судить по тому, что ты рассказывал, вам до нас очень далеко. Так вот, я могла бы сделать и тебя таким, как он. Их среди моего окружения — большинство, тех, кто способен размышлять — единицы. Не думаю, что ты был бы счастлив, но и страдания твои кончились бы. Только я этого не хочу.
Юсуф вспомнил то ли тюремщика, то ли портье, приносившего ему еду в комнату-«камеру». Он — таков же? Что же они тут делают со своими слугами?!
— Чего же ты хочешь?
— Дружбы. И служения. Видишь, какая я честная?! Ты пойми — для меня настал момент менять многих из тех, кто мне служит. Такое часто случается. Ты говорил, что твой хозяин правил долго. Разве он не менял окружение даже на твоей памяти?
— Не хозяин, а брат-лидер, — поправил собеседницу Юсуф. И тут же пожалел — ему не хотелось, чтобы она произносила этот титул — даже на чуждом языке.
— Не важно, как называется, — сухо проговорила она. — Важно, что есть на самом деле. Так менял он свою свиту?
— Не раз…
* * *
— Через неделю — первая большая поездка за границу? — Вождь радостно рассмеялся. — Волнуешься, мальчик?
— Нет. — Юсуф помотал головой.
Сегодня брат-лидер был не в мундире и не в халате-галабии. Он оделся по-простому, как любой из его подданных: синие брюки, светлая рубашка — совершенно ничего особенного. Но вряд ли даже в таком виде он остался бы неузнанным, если бы отправился за ворота резиденции-крепости.
— Волнуешься, знаю. Только помни об одном — и это приказ: не геройствуй. Даже не думай. Твоя задача — наблюдать и делать выводы. Ты — вне группы. Твоя помощь вряд ли потребуется, мои люди — профессионалы, они сделают все сами.
— Да.
Юсуф даже непременного «брат-лидер» забыл сказать, и вождь не обиделся. Он-то в мечтах воображал себя настоящим героем. Он приедет в Египет как испанский турист (зря он, что ли, учил ненавистный язык родины клана аль-Андалуси, вышвырнувшей в незапамятные времена его предков?!).
Потом нужно будет затеряться в старых кварталах столицы — карта будет лишь помехой, он отлично ее запомнит. А если полиция обратит на него внимание, то ничего страшного — мало ли сколько там блуждает заблудившихся иностранцев!
