Земля дрожала; словно из воздуха, появлялись высоченные кукурузные стебли и другие злаки — пшеница, ячмень, рожь. А посреди злаков возникло деревце, и вскоре стало ясно, что это яблоня. Пока вишневый демон жалобно хныкал, извиваясь в опутавших его сетях, дерево быстро росло и достигло человеческого роста.
Да это и был человек.
Оливер увидел, что у него есть лицо, а ветви — это руки. Человек-яблоня оторвал ствол от земли и пошел — вместо корней оказались ноги. Не глядя на Оливера, он прошел мимо него, шурша плодами и листьями, и остановился перед телом Джонни Яблочное Семечко, распятого на соседнем дереве.
Он плакал, и слезы его пахли свеженарезанными яблоками.
Стебли зерновых, внезапно выросших посреди лужайки и вокруг стволов деревьев в саду, встали так густо, что поначалу Оливер не заметил, что среди зарослей движутся и другие существа. Но потом колосья и ростки раздвинулись, и у Оливера перехватило дыхание: он увидел их. Волк, олень и еще одно существо, формой напоминающее человека, но целиком состоящее из зеленых листьев, какие бывают у кукурузных початков. Даже лицо у него было почти человеческим, вот только вместо глаз тоже были бледно-зеленые кукурузные листья.
Существо заговорило. Его голос прозвучал, как шорох ветра в стеблях кукурузы:
— Узри же богов Урожая.
Едва дыша, Оливер глядел на существ, назвавших себя богами Урожая. Пока эти создания не появились, он не сомневался, что сможет победить Аэрико. Но в краденом ружье не оставалось ни патрона, а он оказался один против четырех пришельцев.
Огромный волчище принюхивался, опустив голову к земле. Олень молча стоял и смотрел на Оливера ясными, умными глазами, массивные ветвистые рога отбрасывали на землю замысловатую тень. Человек-яблоня, не обращая ни на кого внимания, скорбел перед телом Джонни Яблочное Семечко. Поэтому больше всего Оливера беспокоило то существо — вернее, божество, — что заговорило. Оно смотрело так, словно у него были настоящее лицо и глаза, а не просто кукурузные листья. Кирата и Сокольничий ужасали Оливера, но тут явилось нечто совсем иное. Какая-то, самая древняя, часть его существа, где-то в основании мозга, самый дальний закуток его нутра затрепетали от понимания чужеродности этого существа. Оливеру хотелось закричать.
На полоске земли, отделявшей человека от богов Урожая и все новых и новых злаков, выраставших вокруг деревьев в саду, Аэрико боролся с опутавшими его стеблями, которые пытались вдавить вишневого демона в землю. В воздухе тошнотворно пахло перезрелой вишней. Но никто из вновь прибывших даже не глянул на Аэрико, на то, как земля втягивает его в себя. Поглощает. Крики демона заглушали растения, прораставшие сквозь его рот.
Оливер притворился, будто тоже ничего не замечает, и ждал от богов Урожая какого-нибудь слова или жеста. Секунды тянулись, сливаясь в томительные минуты, и все это время кукурузный человек смотрел на него, а волк нюхал землю.
Потом волк поднял голову. Он не произнес ни звука, но явно подал какой-то знак, потому что олень подошел на несколько шагов ближе, а человек — если его можно было так назвать, — покрытый кукурузными листьями, вышел из зарослей злаков на прогалину.
— Ты — тот самый Вторгшийся, о котором ходят слухи повсюду? — спросил кукурузный человек шершавым голосом. Его рот оказался темной беззубой дырой.
В этот миг Оливер так остро почувствовал свою инородность, что понял: нет никакого смысла лгать.
— Да, это я.
— Как тебя зовут?
— Оливер Баскомб.
Рябь, словно ветер, пробежала по полю. Кукурузный человек поклонился ему:
— Рад встрече с тобой, Оливер Баскомб. Ты храбро сражался с демоном. Но сейчас нам надо скорее уходить, чтобы избежать встречи с Охотниками за мифами. Аэрико убил Яблочное Семечко, дабы угодить им. Они непременно придут за его останками.
Оливер с трудом соображал. Он смотрел на кукурузного человека так растерянно, словно не понял ни единого слова из сказанного. Нет, конечно же, понял… Просто трудно было поверить.
— Вы… собираетесь мне помочь?
Бог Урожая глянул на оленя и волка. Кукурузные листья на его туловище зашелестели.
— Демону никогда нельзя было доверять. Мы понимали это. Такова была его природа. Мы все должны следовать своей природе. Но, убив Яблочное Семечко, он предал нас всех.
Кукурузный человек произнес эти слова, словно отвечая на вопрос Оливера. А может, они и были ответом. Договорив, он повернулся и пошел через злаковое поле, на котором появлялись все новые ростки, в самую гущу сада.
Оливер нахмурился в замешательстве. Куда они пойдут? Что с ним теперь будет? И что станет с его друзьями?
Человек-яблоня подошел к телу Джонни Яблочное Семечко и начал отрывать его от дерева, на котором тот был убит. Воздух наполнился запахом то ли яблочного сидра, то ли гнилых яблок. Оливер понял, что ему совсем не хочется наблюдать эту сцену, и последовал за остальными богами Урожая. Он обошел человека-яблоню с его убитым сородичем по широкой дуге, но тот и не взглянул на него.
Вдруг Оливер явственно услышал шум бурной реки. Где-то над головой кричали птицы, но ни одна из них не садилась на деревья, росшие на этом странном островке. Лишь ветер шумел в ветвях, и боги Урожая двигались по лесу впереди него. Он шел за ними, ориентируясь по шуршанию веток и листьев да еще по колосьям, поднимавшимся из земли там, где они проходили. Пшеница, кукуруза и рожь разрастались повсюду, как сорная трава.
Оливер ускорил шаг, боясь отстать от богов и опасаясь, что его догонит человек-яблоня с пахнущим сидром трупом в руках-ветках.
И только когда он увидел, что шедший впереди олень замер (его рога неотличимо сливались с ветвями росших вокруг деревьев), он понял, что боги Урожая остановились… и что сдавленный лисий плач Кицунэ смолк. Нырнув под низко растущие ветви персика, Оливер сообразил, что сделал полный круг и вернулся к троице высоченных вишневых деревьев, возвышавшихся в тени Атлантического моста. Совсем близко текла река, ее плеск эхом отражался от каменной кладки, а запах вишни стал совершенно ошеломляющим.
Олень снова застыл, как часовой на посту, готовый отразить любую опасность. В треугольнике голой земли, образованном вишнями, распласталась Кицунэ. Руки, ноги, рыжий мех… Она уже не была лисой. Над ней стоял волк, один из богов Урожая.
Как ни тревожило Оливера присутствие этих самозваных божеств, он метнулся мимо оленя и упал на колени подле нее. Волк наклонил голову в знак приглашения (или разрешения?) — и отступил на шаг.
Кицунэ лежала на земле, словно брошенная марионетка. Иссиня-черные волосы ниспадали на лицо. Оливер протянул руку, чтобы убрать пряди волос и увидеть глаза.
