– И как тебе у меня... служится?
Реакцией на вопрос был перепуганный взгляд.
– Страшно?– решил помочь с ответом Арон.
– Да, господин,– прошептал Риен.
– И что же больше всего тебя пугает, Риен?– Арон говорил мягко, чтобы не спугнуть мышку, наконец-то подошедшую к нужному кусочку сыра.
– П-подземелья, господин,– наконец выдавил паж.
– Ты там был?
– Д-да, господин. Тар Митрил показывал, что случается, если кто-то вызовет ваше неудовольствие.
– Что еще, Риен? Что еще внушает тебе страх?
– Ваша личная стража, господин,– у подростка был такой вид, словно он все глубже тонет в зыбучей трясине, не имея ни малейшей надежды на спасение.
– И что с ней не так?– подробности из пажа приходилось буквально вытягивать, но он хотя бы отвечал.
– Они же оборотни,– тон Риена подразумевало, что последнего слова достаточно для объяснения.
И действительно– его было достаточно.
За всю свою жизнь Арон слышал только о трех– и язык не поворачивался называть этих существ людьми– трех чудовищах в человеческом обличии, державших оборотней у себя на службе. Двое из них были черными магами, из всех ветвей своего искусства предпочитавших некромантию. Третий– верховным жрецом Серой Госпожи, богини Смерти.
И как Арон умудрился попасть в столь теплую компанию?
Риен сидел, вцепившись обеими руками в края табурета, пытаясь удержать эмоции в узде. Он сказал господину неправду– не подземелья и не оборотни в страже пугали его больше всего, а сам Великий Арон Тонгил, уже четыре года как негласный хозяин всей северной части империи и населяющих ее людей.
А господин тем временем словно забыл о нем, задумался о чем-то– и это что-то было неприятным, усилившим складку между темными бровями, заставившим опуститься уголки губ. Взгляд Тонгила устремился в неизвестную даль, куда не было хода простым смертным, не отмеченным Даром.
Затем скользящим движением господин поднялся с места, подошел к окну. И– правду говорили слуги– Риен не услышал при этом ни единого звука, ни даже шелеста одежды, словно Тонгил был призраком, получившим видимость человеческого тела.
– Что я делаю, когда мне скучно, Риен?– голос Тонгила звучал отстраненно; так спрашивают, когда знают ответ.
– Спускаетесь в подземелья, господин,– прошептал в ответ паж и крепко зажмурился, уже догадываясь, каким будет продолжение странного разговора.
– Тогда проводи меня туда, Риен,– подтвердил его подозрения Тонгил,– а по дороге развлеки интересным разговором,– и по изменившемуся голосу господина Риен понял, что тот улыбнулся.
Все, что было потом, прошло перед юношей словно в тумане. И как они вышли из покоев, дверь которых Риен, по этикету поклонившись, держал открытыми для господина, и как, перед началом спуска, он судорожно искал в пустой стражницкой факел, и бессвязно бормотал извинения, что не умеет, как господин, видеть в темноте. И странный взгляд Тонгила, даже не насмешливый, не раздраженный его медлительностью– совсем непонятный.
– Что ты знал обо мне до того, как оказался здесь?– голос за спиной прозвучал неожиданно, разбив гулкую тишину лестничных переходов. Риен споткнулся и не упал только потому, что чужая рука ухватила его за предплечье, сжав до синяков, и без усилий удержала.
– Итак, Риен,– господин говорил мягко, но что-то добавилось в его голосе, что-то, вызывающее желание повиноваться, выполнить любой приказ,– и это что-то не было страхом перед наказанием. Колдовство? Вот только для чего господину тратить силы на простого пажа?
– Я знал то же, что и все, господин,– не уверенный, что правильно понял вопрос, проговорил Риен. Но Тонгил явно ждал продолжения, и паж добавил:
– Я знал, что вы распоряжаетесь севером и частью востока империи, что половина всех налогов идет вам, а император знает об этом, но предпочитает молчать. Отец рассказывал, что его величество даже несколько раз предлагал вам титул герцога, но вы отказывались, не объясняя причины.
Юноша ненадолго замолчал, пытаясь понять, стоит ли говорить дальше.
– Продолжай,– велел господин.
Риен глубоко вдохнул:
– Вас все боятся: ваши вассалы, союзники, даже император. Никто не хочет оказаться вашим врагом.
– Как мило,– голос Тонгила прозвучал слегка ядовито,– и что же, значит, врагов у меня нет?
Паж сглотнул:
– Есть, господин.
– Например?– спросил Тонгил мягко.
– Князь Лазурной долины. Он поклялся вас уничтожить.
– Да? И за что же?
Риен рискнул обернуться: проверить, не смеется ли господин. Но тот смотрел с вежливым интересом, даже вопросительно приподнял брови.
– Вы приказали похитить его младшего сына, и...,– юноша замолчал, чувствуя, что лицо начинает пылать.
– Да?
– И сделали его своим наложником.
Воцарилось молчание. Господин вновь погрузился в мысли и на продолжении разговора не настаивал. В самом деле, разве интересно выслушивать давно известные факты о самом себе? Впрочем, Тонгила не раз называли безумцем, и это не было оскорблением, скорее попыткой объяснить необъяснимое.
Лестничные переходы закончились, выведя их в само подземелье. В некотором извращенном смысле здесь было красиво. Отполированные магией черные стены, с пущенными по ним извилистыми прожилками сиреневого, сияющего изнутри камня, хотя и недостаточно яркого, чтобы заменить свет факела. И, на равных промежутках друг от друга, выжженные в стенах и заполненные золотом руны, от первой до последней неизвестные Риену.
Паж остановился, ожидая приказа. Из этого первого зала вело несколько ходов, из них два– на нижние уровни, где юноша не был и быть не желал.
– Ты знаешь, где находятся заключенные, недавно попавшие в замок?– сказано было без тени любопытства, словно бы по привычке, для выполнения надоевшей обязанности.
– Да, господин,– это, наверное, было то единственное, что Риен мог найти в подземелье.
– Тогда веди,– все тот же отсутствующий тон.
Они прошли едва ли десять шагов, когда господин мягко спросил:
– Тебе нравится это место?
– Н-нравится?– Риен не мог сдержать дрожи в голосе.
– Если бы ты не знал, для чего подземелье используется, залюбовался бы?– все тот же ласковый тон голоса. Риен сглотнул:
– Д– да.
– Хорошо,– Тонгил замолчал, опять утратив интерес к разговору. И молчал до тех пор, пока они не дошли до первых камер. Несколько мгновений господин осматривался, словно выбирая, хотя, на взгляд Риена, все двери выглядели одинаково; потом уверенно двинулся вперед, но не к одной из них, а дальше, в темноту, куда свет факела Риена едва доставал.
