Он– маг!
Он– маг, и, по всей видимости, черный!
Дар демона сделал его тем существом, которое он ненавидел больше всего в мире. Вот почему он самовольно правит частью империи, вот почему могущественные аристократы боятся его настолько, что согласны откупиться собственными детьми!
– Маги всегда умирают долго,– словно во сне, прошептал он старую истину,– очень долго, и убивать нас нужно правильно....
Риен, стоящий в паре шагов, издал какой– то невнятный жалобный звук, похожий на стон, и даже в глазах Венда мелькнуло изумление:
– Правду говорят, что ты безумец,– выдохнул его не-друг.
Арон вздрогнул– и очнулся. Нет, не он был безумен, а весь этот мир, куда забросила его воля демона. Все здесь оказывалось неправильным, искаженным, словно в кривом зеркале.
– В той деревне жили твои родители?– собственный голос прозвучал глухо и невыразительно.
– Да,– Венд дернулся, словно от приступа боли,– будь ты проклят за это, Тонгил! Будь ты проклят за то, что стал таким чудовищем!
– Стал?– это слово прозвучало странным диссонансом, выделившись из гневного потока слов,– разве я не был им всегда?
– Всегда?– Венд усмехнулся,– да, наверное, был, но тогда ты еще умело притворялся человеком.
Арон кивнул, словно соглашаясь, но в душе бушевала такая буря, что он едва ли осознавал, что делает. Вселенная сорвалась с места и пустилась вокруг него в пляс, издевательски хохоча, а ему нужно было притворяться, что все в порядке, что все так и должно быть. И не выдать себя ни жестом, ни взглядом.
– Надеюсь, тебе удобно у меня в гостях, ар-Син? Все устраивает?– губы Арона растянулись в гримасу, которая, при очень плохом освещении, могла бы сойти за гостеприимную улыбку.
– О да,– узник смотрел на него, как на ядовитое бешеное животное,– но твоя голова на блюде стала бы великолепным дополнением к интерьеру.
Как и его погибший друг, этот Венд тоже умел отвечать на язвительные подначки, но с ним не будет дружеских шуточных оскорблений, с ним все будет всерьез.
– А у тебя появился вкус к экзотике, Венд. Неплохо для сына крестьянина. Думаю, на днях я еще загляну к тебе, побеседуем, вспомним молодость....
Узник на его слова зло оскалился, но больше ничего не сказал.
Едва выйдя из камеры, Арон, не в силах больше сдерживать бушующий внутри гнев, швырнул факел на пол. Тот упал, подпрыгнул, покатился– и, плюясь искрами, погас. Стражник за его спиной, привыкший, должно быть, делать все в полной темноте, тщательно запер дверь, едва не оставив внутри почти впавшего в ступор пажа.
– Подбери и зажги этот бесов факел!– рявкнул Арон мальчишке, но тот лишь беспомощно завертел головой, а потом шагнул в противоположную от промасленной деревяшки сторону. Бывшему сотнику потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить: мало кто из людей обладал врожденным, как у него, умением видеть в темноте.
Подбирать самому им же выброшенный предмет не хотелось; тем более что серные палочки и кремень все равно были у пажа. Арон мазнул взглядом по факелу; едва оформившись, пронеслась недовольная мысль– «гори, ты...» ,– и в голове словно что-то щелкнуло, соединилось и встало на место.
Факел вспыхнул.
Трое человек смотрели, не отрываясь, на пляшущий на его навершии огонь, не оранжево– красный, как обычно, а отчего-то белый.
– Будут новые приказы насчет пленника, господин?– голос стражника вырвал Арона из сумятицы мыслей.
– Да,– выдавил он,– да, кормите его как следует.
– Как на убой?– осмелился пошутить стражник. Арон вздрогнул, но тут же плотнее надел почти сползшую маску чужой роли:
– Ну почему же «как» ?– и криво усмехнулся.
Всю дорогу обратно господин молчал, и молчание это было недобрым. Риен, у которого слегка отлегло от сердца, когда в подземелье Тонгил ограничился посещением нового пленника, вновь напрягся и начал гадать, доживет ли он до следующего утра. От волнения путались мысли, и когда господин, на последнем лестничном переходе, все же спросил его о чем-то, юноша его просто не услышал.
– ...Риен,– паж очнулся от своих мыслей, когда господин, вдруг оказавшийся совсем рядом, легонько похлопал его по щеке.– Риен, ты и впрямь устал, если не реагируешь на вопросы,– голос Тонгила звучал слишком заботливо, чтобы быть чем-то, кроме утонченной издевки.– Зайдешь ко мне вечером, а сейчас отдохни.
– Вечером?– когда господин выказывал к кому-то интерес, это всегда было чревато, но Риен все же надеялся, он очень надеялся, что все обойдется....
– Тебе опять плохо меня слышно?– брови Тонгила вопросительно приподнялись, и Риен отчаянно замотал головой, показывая, что нет, что в этот раз он все услышал и понял.
Коридоры замка все еще были пусты, так что паж добрался до выделенной ему комнаты, так никого и не встретив. Зашел, тщательно запер дверь, и лишь потом, как был, в одежде, упал лицом вниз на лежанку, кулаки судорожно смяли края покрывала. Думать о том, что ожидало его этим вечером, было противно и страшно, думать о чем-то другом– невозможно.
****Арон сидел в кресле в своем кабинете и смотрел на горящую свечу. В последней не было ничего необычного, если не считать неуместность среди белого дня..., а еще того, что зажег он ее при помощи магии. Так же, как и факел, мысленным приказом.
Потушить оказалось так же легко: огонь исчез прежде, чем мысль из идеи успела обрести словесную форму.
Арон глубоко вздохнул и, отодвинув свечу, уронил на согнутые руки голову. Но долго предаваться мрачным размышлениям ему не дали– снаружи донесся звук сильного взрыва, следом– рев, какой не могло издать человеческое горло, полный ярости и боли. Воин вскочил, подбежал к окну, распахнув, выглянул вниз. Там, у самого подножия башни, по кругу обходя троих человек в воинской экипировке, танцевал земляной смерч. Арон физически ощутил исходящие от него волны голода и ненависти. Что за...?
Люди, стоявшие спина к спине, пока успешно отражали атаки земляного монстра; должно быть, оружие у них было непростое, потому что крики боли и гнева исходили из сердца вихря, словно бы там прятался некто из плоти, уязвимый для человеческих мечей.
Все действо длилось едва ли десяток секунд, и как раз когда Арон решил вмешаться в происходящее, смерч вдруг резко вырос и обрушился на людей, заглотнув их бешено крутящейся воронкой. Мгновение после того стояла полная тишина, потом в земле появилась трещина, похожая на жадный рот, с довольным хлюпом съела то, что осталось от воинов и смерча, и так же быстро исчезла.
Арон почти минуту ошеломленно смотрел на вновь зеленеющую, ровно подстриженную траву внизу, потом резко захлопнул створки. На смерч его чувство опасности красноречиво промолчало, а вот на воинов.... Очередные убийцы? Наемники? Мстители? Если да, стало быть, уже четвертые за это лето– здешний Арон Тонгил просто невероятно популярен! Это ж как надо постараться, чтобы приобрести подобную известность?
