Глеб молчал, по-прежнему держа пальцы на рукояти меча. Тогда одна из фигур выдвинулась вперед, и Глеб не без удивления понял, что это – баба. Высокая и крепкая, как мужик, в мужицком кафтане и в суконной шапке с загнутыми краями, похожей на те, в которых щеголяют ремесленники.
– Далеко ли собрался? – хрипло спросила она.
Глеб не ответил. Тогда другой разбойник, сутулый, почти горбатый, со злостью проговорил:
– Чего молчишь, старик? Язык проглотил?
– Вид у него боевой, – сказала баба-разбойница. – Гляди-ка, даже меч имеется.
Разбойники засмеялись. Глеб, по-прежнему сжимая в пальцах рукоять меча, чуть-чуть продвинулся вперед, рассчитывая расстояние для удара. Призрачный свет луны осветил его лицо, и один из разбойников удивленно воскликнул:
– Эге, да он не старик! Только голова седая!
Тогда Глеб спросил:
– Что вам нужно?
– Ты чужак и, должно быть, не знаешь, что каждый, кто сюда приходит, должон платить нам мзду, – ответила разбойница.
– За что?
Сутулый незаметно дернул рукавом, и на ладонь ему из рукава выпала гирька кистеня.
– Да ты, я вижу, совсем глупый, – процедила сквозь зубы разбойница. – Я ведь только что сказала – мзду нам платят за проход. Хочешь пройти – плати.
Глеб прищурил недобрые глаза.
– Лучше бы вам уйти, ребята, – сказал он.
Бродяги снова заухмылялись.
– На вид бледный да тощий, а на язык – дерзкий, – определила разбойница.
– Может, мы ему подкоротим язык-то, Нона? – свирепо сверкая глазами, предложил сутулый.
Баба, одетая мужиком, коротко кивнула. И в тот же миг в руках у разбойников появились ножи. Глеб взглянул на сверкнувшие клинки, натянуто улыбнулся и негромко проговорил:
– Я вижу, некоторые вещи остаются неизменными. Даже спустя три года.
– Чего? – хмуро переспросил один из разбойников.
Глеб нахмурился.
– Еще раз говорю вам: уйдите с дороги, и останетесь целы.
И в этот миг разбойница, сжимая в руке широкий нож-косарь, ринулась на него. Глеб молниеносно выхватил меч и одним ударом отсек бабе голову. Голова со стуком упала на подмерзшую землю, и разбойники остановились, раскрыв рты.
– Ты убил ее! – хрипло выдохнул один из них.
Глеб усмехнулся и процедил сквозь зубы:
– Женщины постоянно теряют из-за меня голову. Ваша подружка не стала исключением.
– Ты уверен, красавчик? – послышался хрипловатый голос с земли.
Глеб опустил взгляд и с изумлением уставился на говорящую голову, которая смотрела на него снизу вверх налитыми злобой и кровью глазами. Лежащее рядом туловище зашевелилось и вдруг село на траве, а его правая рука зашарила вокруг в поисках головы, явно собираясь вновь водрузить ее на плечи.
Вот пальцы наткнулись на голову и ухватили ее за волосы, но Глеб не сплоховал – клинок его меча дважды тускло сверкнул в лунном свете. Первым ударом он рассек голову ведьмы надвое, а вторым разрубил ей грудину вместе с сердцем.
Увлеченный борьбой с ведьмой, Первоход не заметил, что с разбойниками тоже произошли страшные метаморфозы. Они сбросили теплые кафтаны, опустились на четвереньки и быстро, всего за какие-то три-четыре секунды, обросли шерстью.
«Вот оно что», – понял Глеб, чуть попятившись.
Душегубы были обращенными. Целая банда городских оборотней с ведьмой во главе. Три года назад, до того, как князь Добровол упек Глеба в кошмарную Морию, это было бы невозможно. Определенно, этот мир катится прямиком в ад.
Оборотни окружили Глеба и, лязгая зубами, стали сужать круг. Перед глазами у Глеба слегка помутилось от слабости, в призрачном мороке качнулось лицо девки-колдуньи Лесаны, а ее голос тихо проговорил:
«Это травка-переглядка, Глеб. Встретишь оборотней – дунь им щепотку в лицо».
Оборотни изготовились к атаке, но Первоход опередил их. Ошеломив тварей, он молниеносно прыгнул к одному из оборотней и одним ловким ударом срезал тому ухо. Зверь, взвыв, отскочил в сторону.
Оборотни ринулись на Глеба, но он поднял перед собой испачканный черной кровью меч и решительно произнес:
– Заклинаю вас болотным духом, темные твари! Стойте, где стоите!
Оборотни остановились всего на мгновение, но этого мгновения Глебу оказалось достаточно, чтобы выхватить из кармана куртки горстку сушеной, перетертой травы.
Перевернув руку ладонью кверху, Глеб дунул на горстку травяной пыли. Облачко травки-переглядки взмыло в воздух, пролетело полсажени, отделяющие Глеба от оборотней, и опустилось на их морды. Оборотни вздрогнули и жадно вдохнули траву трепещущими ноздрями.
И вдруг твари заперебирали лапами и стали кружиться, сперва медленно, а потом быстрее. Наконец они завертелись волчками и с каждым оборотом вертелись все сильнее и сильнее. Через несколько секунд вращение стало таким неистовым и быстрым, что оборотни превратились в серые смерчи, из которых в стороны летели слюна и шерсть.
Неожиданно это дикое, неистовое вращение резко прекратилось. Голые человеческие тела вылетели из волчьих шкур и полетели на траву. Пустые шкуры, всклокоченные, окровавленные, попадали рядом.
Глеб перевел дух и хрипло проговорил:
– Надо же, подействовало. Ай да колдовская трава!
Затем, не желая терять время, повернулся и зашагал дальше. Через несколько мгновений он уже забыл про выпотрошенных оборотней и всецело сосредоточился на деле, ради которого прибыл к Северной стене.
Когда Первоход отошел на полтора десятка саженей, один из окровавленных, голых мужиков поднял голову, тряхнул ею и злобно изрек:
– Вот гад… Едва не вышиб из меня дух.
– Споймать бы… – тихо сказал другой.
– Да леший с ним… – отозвался третий. – Другой хабар найдем.
Все трое уселись на траве и принялись обалдело трясти перепачканными грязью и кровью головами.
– Глызь, а Глызь? – позвал один из них.
– Ну? – отозвался второй.
– А чего это с тобой?
Глызь перестал трясти головой, опустил взгляд и посмотрел на свой голый, запавший живот.
– Вот те на, – изумленно прохрипел он. – Я человек!
Он поднял взгляд на товарища, и удивление на его лице сменилось изумлением.
– Дяк, так ведь и ты тоже!
– Точно! – поддакнул третий, которого звали Глот. – А я? Что со мной?
Двое других уставились на вопрошавшего и выдохнули хором:
– И ты!
Насмотревшись друг на друга, мужики глянули на выпотрошенные волчьи шкуры, лежавшие неподалеку.
– Это что же… – процедил пораженный до глубины души Глызь, – выходит, мы больше не оборотни?
– Выходит, что так, – подтвердил Дяк. – Не знаю, что сделал этот парень, но он исцелил нас.
– Вот это да! – И Глызь вдруг захохотал.
Несколько мгновений Дяк и Глот с удивлением смотрели на товарища, а потом захохотали сами. Три голых, перепачканных кровью мужика сидели на полянке, смотрели друг на друга и хохотали, как дети. Их волчьей жизни пришел конец, и впервые за много месяцев они были счастливы.
