Они всё ближе подбирались к нему. «Подождите! — хотелось крикнуть мне, несмотря на приятное возбуждение, охватившее мое тело. — Подождите, стойте!». Но тени не обращали на меня внимания. Отец закричал, отчаянно отбиваясь от их вытянутых костлявых пальцев, а затем повернулся и побежал. Слепо. Он врезался в грудь своего коня и рухнул спиной в грязь. Конь заржал, его глаза расширились так, что показались белки, поднялся на дыбы, несколько секунд бил мощными ногами в воздухе…
А потом опустил копыта. На грудь моего отца.
Его крик тут же оборвался. Тело конвульсивно дернулось.
В тот же миг призрачные тени исчезли, как будто их никогда и не было. С новой силой вдруг полил дождь, небеса прорезала вспышка молнии и грянул гром.
Конь перепрыгнул через изломанный труп отца, вскинул голову и понесся галопом в ночь.
По моим венам текли жар и лед, мышцы подрагивали. Я сидела в грязи, дрожащая, не в силах поверить в случившееся, в ужасе приклеившись взглядом к телу, лежащему в паре метров от меня. Я глотала воздух рваными вздохами, кожа на голове горела огнем. По лицу текла кровь. Ноздри заполнил металлический запах, и я не понимала, чью кровь я чувствую — свою или отца. Я ждала, что тени вернутся и обрушат свою ярость на меня, но этого так и не произошло.
— Я этого не хотела, — прошептала я, не уверенная, к кому обращаюсь.
Я в страхе устремила взгляд к ближайшим зданиям, боясь, что на меня смотрят из каждого окна, но никого не увидела. Гроза укрыла меня. Я отползла от тела отца.
Всё это ужасно.
Ложь. На самом деле я так не думала. Видите? Я вся в отца. Я наслаждалась каждым мгновением.
— Я этого не хотела! — закричала я, пытаясь заглушить свой внутренний голос. — Я просто хотела сбежать… я просто хотела… уйти от этого… я не… не… — Но голос был тонок и слаб, и слова спотыкались друг о друга, не связываясь в единое целое.
Не знаю, сколько я так просидела. Всё что я знаю — что, в конце концов, покачиваясь, поднялась на ноги, собрала дрожащими пальцами рассыпавшееся серебро, крепко привязала мешок к седлу и забралась на своего жеребца. Потом я ускакала прочь, оставив позади сотворенную мной кровавую картину. Я убегала от отца, которого убила. Я бежала так быстро, что даже не дала себе возможности задуматься о том, видел ли меня все-таки кто-то в окно или нет.
Я скакала несколько дней. По дороге я продала ворованное столовое серебро доброму хозяину постоялого двора, сочувствующему фермеру и добродушному пекарю, пока не набрала мешочек талентов, благодаря которым смогла бы спокойно дотянуть до следующего города. Моей целью была Эстенция — северный центральный порт, жемчужина Кенетры, город десяти тысяч судов. Город такой большой, что, наверное, переполнен мальфетто. Там я буду в безопасности. Я уеду отсюда так далеко, что никто меня не найдет. Так я думала, но на пятый день меня одолела усталость. Я не была солдатом и никогда не ехала столько верхом. У одной из ферм я в полубессознательном состоянии свалились с жеребца.
Меня нашла женщина. Одетая в чистое коричневое платье, она была так красива какой-то материнской красотой, что мое сердце тут же потеплело и доверилось ей. Я протянула к ней дрожащую руку, желая прикоснуться к коже.
— Пожалуйста, — прошептала я потрескавшимися губами. — Мне нужно где-то отдохнуть.
Женщина пожалела меня. Она взяла мое лицо в свои прохладные гладкие ладони, долгое мгновение изучающе рассматривала мои отметины, а потом кивнула.
— Идем со мной, дитя, — позвала она.
Она привела меня на сеновал и показала, где я могу поспать. Стоило мне поесть хлеба и твердого сыра, как я тут же отключилась, считая себя в этом убежище в полной безопасности.
Утром я проснулась от того, что меня грубо стаскивали с сена.
Испуганно дрожа, я взглянула вниз и увидела двух Инквизиторов, смотрящих на меня с бесстрастными лицами. Их белые доспехи и мантии, окаймленные золотом, отражали лучи утреннего солнца. Королевские миротворцы. Я в отчаянии попыталась вызвать силу, которую ощущала перед смертью отца, но в этот раз через меня не проходило никакой энергии, мир не становился черно-белым и никакие тени не поднимались с земли.
Рядом с Инквизиторами стояла девушка. Я долго смотрела на нее, не в силах поверить своим глазам. Виолетта. Моя младшая сестра. Она выглядела так, будто плакала. Темные круги под глазами портили ее идеальную внешность. На щеке расцвел сине-черный синяк.
— Это твоя сестра? — спросил один из Инквизиторов.
Виолетта молча глядела на них, отказываясь отвечать на вопрос, но она никогда не умела лгать, и по ее глазам и так всё было понятно: она узнала меня.
Инквизиторы оттолкнули ее в сторону и воззрились на меня.
— Аделина Амутеру, — произнес второй Инквизитор, как только они стащили меня за ноги с сена и крепко связали руки за спиной, — вы арестованы по приказу короля…
— Это был несчастный случай, — слабо запротестовала я, — дождь, лошадь…
Инквизиторы проигнорировали меня:
— … за убийство своего отца, сэра Мартино Амутеру.
— Вы сказали, что если я выскажусь в защиту сестры, вы отпустите ее, — закричала Виолетта. — Она невиновна!
Они на мгновение замерли, и сестра сразу же ухватилась за мою руку. Она смотрела на меня полными слез глазами.
— Прости меня, Аделинетта, — с болью прошептала она. — Мне так жаль. Они шли по твоему следу… я не собиралась им помогать…
Но ты помогла. Я отвернулась от сестры, однако в ответ сжала ее руку. Мне хотелось сказать ей: «Спаси меня. Ты должна найти способ», но я не могла найти голос. Меня, меня, меня. Похоже, я так же эгоистична, как и мой отец.
* * *
Это было недели назад.
Теперь вы знаете, как я оказалась здесь, прикованная к влажной стене подземной темницы без окон и света, без суда, без единой души в этом мире. Вот так я впервые узнала о своих способностях, так оказалась перед лицом своей собственной смерти с запятнанными кровью отца руками. Его призрак составляет мне компанию. В каждое мое пробуждение от беспокойного сна я вижу его стоящим в углу моей темницы, смеющимся надо мной. «Ты пыталась убежать от меня, — говорит он, — но я нашел тебя. Ты проиграла, а я выиграл». Я отвечаю ему, что рада, что он мертв. Говорю ему уходить. Но он остается.
Однако всё это не имеет значения. Завтра утром я умру.
Голубь прилетает поздно ночью и опускается на его руку, обтянутую запятнанной кровью перчаткой. Он разворачивается и уходит с балкона в дом. Там снимает с лапки голубя тонкий пергамент, ласково гладит голубиную шею пальцами и читает сообщение, написанное красивым витиеватым почерком:
