Руки мои хоть и были прижаты к телу, но кисти оставались свободны. Так что, недолго думая, я сложил правую ладонь в «ловушку для ветра», и затянул в нее проклятье домового. Между прочим, довольно значительную часть своих знаний о проклятьях ведьмы почерпнули именно у этих мохнатых злобных существ, больших мастеров в области прикладного вредительства.
Итак, чем там у нас дуют озлобившиеся домовые? В «ловушке» билось несложное, но очень неприятное проклятье, называемое ведьмами «наша растеряша». Огромной, нужно заметить, силы. Это как же нужно довести домового, чтобы он столько злобы вложил в такой простое проклятье? Ну, как там любила говаривать госпожа Химериада: «Кто к нам с черным глазом придет, тот без глаза и уйдет»?
Крутанув хитрым образом кисть, я вернул домовому назад его «растеряшу», да еще немного и от себя добавил. Посмотрим, как ты теперь запоешь, гаденыш мохнатый. Действие «ведьминого глаза» уже прошло, и результат своих трудов я увидеть не мог, но был уверен, что все получилось. Пусть теперь помучается.
Если вы когда-нибудь клали на видное место, допустим, важное письмо или ключи от дома, а потом не могли их найти, то знайте: вот так и работает это проклятье. Потерявшиеся носки, которые вот только что здесь лежали, пропавшее из запертой шкатулки украшение, которое потом обнаруживается… на собственной шее! — все это действие «нашей растеряши». Вроде бы мелочь, но вывести из себя способна даже самого невозмутимого человека. Так что домовому предстоит несколько веселых деньков, пока проклятье не утратит свою силу.
— Этот? — раздался вдруг позади меня незнакомый мужской голос.
— Он самый, — отозвался господин Аллано, вставая из кресла.
Кажется, пока мы с зарвавшимся домовым выясняли отношения, в гостиной появился кто-то еще. Рискуя свернуть шею, я повернулся, чтобы посмотреть на гостей. И если бы меня не держал крепко каменный демон, то наверняка сел бы на пол: у дверей стояло три стражника, причем не простых, а со знаком черного меча, разрубающего солнце. Черная Стража! Похоже, этот бородавочный тип и впрямь важная шишка! И кое-кому здесь скоро будет худо. Как бы мне еще и за домового не влетело…
— Арестовать его и доставить в Информаторий, — скомандовал стражник с офицерским черепом-нашивкой и вышел.
— Так ему и надо, — с чувством глубочайшего удовлетворения выдохнул предсказатель погоды, — Гварл, отведи мальчишку туда, куда укажут эти господа…
* * *
Кажется, кто-то из стражников навел на меня сонные чары, потому что дорогу до Информатория — так в Черной Страже называлось что-то среднее между пыточной и дознавательской — совершенно не помню, словно все происходило во сне. Зато я прекрасно помню, как меня допрашивали, хотя как раз эту часть своей биографии предпочел бы забыть навсегда. Свое дело господа дознаватели знали, и уже пару часов спустя, вытянули из меня даже то, о чем я и сам не подозревал.
Разумеется, никакого заговора или даже злого умысла против господина Карлуша Аллано выявить они не смогли. Специально приглашенная госпожа Урсула, которая, как всегда, скрывала свое безобразное лицо под густой вуалью, подтвердила, что знает меня, и что именно ей предназначалось снадобье от бородавок. И про то, что она подарила своего каменного стража «любезному соседу» — мне даже показалось, что произнесла она эту фразу с ноткой кокетства, а сам предсказатель при этом покраснел, — тоже рассказала.
И с каждым ее словом в мою защиту, Небесный Нюхач мрачнел все больше и больше. Хорошо еще, что они не стали искать того увальня, которого порезали на Зеленой улице, уж он-то наверняка «отблагодарил» бы меня за добрый совет!
Уточнив у свидетельницы, действительно ли я внук «уважаемой госпожи Гюрзильды», дознаватели устроили небольшой перерыв, чтобы посовещаться. Давайте-давайте, совещайтесь. Не одни вы не хотите связываться с Ковеном. Ведь боятся и уважают повсюду, и страются с ними лишний раз не ссориться. Подумаешь — какая-то там бородавка. Да моя бабуля ему столько этих бородавок навешает, еще краше прежней будут!
На самом деле, положение мое было незавидным. Похоже, господин Аллано весьма ценил свою бородавку, а в Черной Страже — очень ценили господина Аллано. Мой же самый сильный козырь, бабушка Гюрзильда, на несколько дней вышел из игры, и поэтому дознаватели старались уладить все как можно скорее, пока некому было за меня вступиться.
Чутье меня не подвело — они успели все решить и, вернувшись, тут же зачитали мне приговор.
— Эй-эй! А как же суд? Где мой защитник и присяжные? — попытался возразить я.
— Решением Черного Совета от тринадцатого ужасня сорок второго года, старший дознаватель Информатория имеет право провести собственное расследование и на его основании выносить приговоры без суда. При условии, что двое его коллег сочтут обвинение справедливым, а доказательства исчерпывающими, — сухим канцелярским тоном объявил долговязый тип в черной мантии, который, похоже, и был тем самым старшим дознавателем.
— Но у меня нет таких денег!
— Вы же так кичились своими связями с Ковеном. Вот пусть они вам и помогут, — усмехнулся долговязый. И скажите спасибо, что отделались лишь денежной компенсацией ущерба!
— При условии, что он успеет вовремя собрать всю сумму, — злорадно поправил его предсказать, которые все это время сидел сзади меня, не пропуская ни единого слова.
— Итак, господин Кей, у вас есть ровно тридцать три дня, чтобы собрать деньги и передать их в Информаторий, — громко, официальным тоном заявил старший дознаватель, — В противном случае вы подвергнетесь принудительному разчеловечиванию, и будете низведении до низшей нечисти по всем правилам Первого Ритуала. Приговор окончательный, и обжалованию не подлежит.
Ко мне подошел один из его коллег, на ходу вытаскивая изогнутый кинжал, лезвие которого было испещрено магическими рунами. От этого клинка явственно исходила темная, враждебная мощь, замешанная на крови и страданиях.
— Сейчас мастер Ллуарден возьмет несколько капель вашей крови, чтобы вы не вздумали играть в прятки с законом, господин Кей, — усмехнулся дознаватель.
Мою левую ладонь словно обожгло Черным Пламенем, и, истошно заорав, я потерял сознание…
— У меня нет столько денег! — уже в двадцатый раз повторил я.
Как оказалось, без сознания я пробыл до самого утра. Очнулся уже здесь, сидя на скамейке позади Информатория. Место совершенно безлюдное, что не удивительно, при таком-то соседстве. Кто и зачем меня сюда притащил? Не имею ни малейшего понятия.
