— Мы обязательно во всём разберёмся. Не подскажете номер посылки?
— Номер? — впервые за разговор в голосе ириха прорезались отчётливые вопросительные интонации, до сих пор это существо говорило как-то монотонно, механически. Хотя даже современная человеческая техника, пожалуй, лучше справляется с имитацией эмоций.
— Ну, хорошо, номер вы не помните, но тогда может, опишите свою посылку?
— Маленькая беленькая коробочка. Примерно вот такая, — с готовностью ответил ирих и на пальцах показал примерный размер пропажи. С пару спичечных коробков примерно.
— А что она из себя представляет, или, может, каких-нибудь особых опознавательных знаков на ней не было?
— Нет. Но я же её описал…
— У нас более половины отправляемых объектом можно описать как "маленькая беленькая коробочка" и все примерно такого размера. Знаете что, приходите послезавтра, я вынесу со склада всё более-менее похожее, и если она действительно по какой-то причине у нас задержалась, и вы сможете её опознать, лично прослежу, чтобы адресат её получил. А, кстати, может быть она уже у вашей сестры, а вы об этом просто не знаете?
— Нет-нет, такое невозможно, чтобы я не знала. Я приду послезавтра. День и ещё день, правильно?
— Да.
Странный разговор. И странный не тем, что на почте что-то потерялось, мало ли что может случиться. Непонятно поведение самого ириха. Просит, даже как будто заискивает, хотя по такому ровному тону сложно определить. Словно бы не ирихи хозяева этого мира, словно этот мелкий клерк имеет полное право послать куда подальше такого просителя. Да и вообще, этот посетитель произвёл впечатление какого-то умственно отсталого. Алекс ещё раз прокрутил в голове эту мысль. Нет, не может быть. Те, с кем ему до сих пор доводилось общаться производили впечатление очень умных существ, а тот ирих что проводил с ним собеседование в посольстве даже ухитрялся составлять презабавные двуязычные каламбуры. Или это потому, что этот клиент почты плохо владел человеческой речью? Может такое быть? Наверное, может. Особенно если вспомнить эпизод из своей земной жизни, когда сам Алекс поехал на экскурсию в Париж, не зная ни слова по-французски. Тоже, наверное, не выглядел светочем мысли, да и чувствовал себя дурак дураком, когда ни как не мог объясниться с продавцом сувениров. Мимолётно посочувствовав незадачливому посетителю, Алекс обратил внимание, что спор за место его работы уже закончился.
— О чём задумался? — Мойра его опять куда-то тянула.
— О том, как вы общаетесь между собой, и есть ли у вас вообще свой язык. А то дома, на Земле мне приходилось слышать всяческие предположения на этот счёт, — чем чёрт не шутит, а вдруг ответит.
— Молодец, правильные вопросы задавать начинаешь, — а предыдущие чем неправильными были? — Язык у нас, конечно, свой есть. Вот только общаемся мы не посредством распространения звуковых волн, а иначе. Человек такое не воспринимает.
— А почему я об этом раньше не слышал? — Мойра покрепче перехватила его за руку и они перешагнули в полутёмное складское помещение. Впрочем, таковым оно казалось не из-за недостатка освещения, здесь оно было таким же как и везде, а из-за загромождения разнообразными предметами.
— А ты сильно нами интересовался?
— Как и любой землянин в последние пятьдесят лет. Так почему?
— Потому что там, в вашем мире мы особенно о себе не распространяемся. И если ты действительно нами интересовался, то должен знать, сколько вымыслов, домыслов и просто фантастических историй ходит о нас. Среди всего этого изобилия не так просто разглядеть истину. К тому же, у вернувшихся большая часть воспоминаний о нас стирается, даже не так — тускнеет. Не бледней, мы с вами ничего такого не делаем, это какая-то защитная реакция вашей психики.
— И что, так абсолютно со всеми? — ужаснулся Алекс. — И что, лично я тоже забуду о пребывании в Вианасте?
— Никогда нельзя знать заранее. Это всё очень индивидуально. Кому-то из вернувшихся всё кажется смутным сном, некоторые помнят почти всё и довольно отчётливо.
— И почему не рассказывают?
— Берегут наши тайны ещё ревностнее, чем мы сами, — она заговорщически подмигнула Алексу и, развернувшись к не примеченному им раньше человеку, представила: — Алекс, это Макс, Макс — это Алекс. Макс здесь работает кладовщиком, он всё тебе покажет, — парни пожали друг другу руки, несколько сбитые с толку таким стремительным знакомством, а сама ирих, сунув напоследок в руку Алекса "тревожную кнопку" с наказом: "Если что случится — жми, выручу", растворилась в сиреневых сумерках немаленького помещения. Алекс ошеломлённо потряс головой, слишком уж внезапно она появлялась и исчезала. Только что была спокойна, расслаблена и рассудительна, словно собиралась целый день его за ручку водить и вот уже бежит, словно бы на пожар торопится.
— Ну что, ты совсем зелёный или можно ограничиться кратенькой инструкцией? — парень небрежно сдвинул кепку на затылок.
— Рассказывай всё. Я здесь только со вчерашнего дня.
— Понятно. Значит так. Я сейчас выдам тебе форменную фуражку и велосипед.
— А велосипед-то зачем?
— А что, ты уже настолько хорошо знаешь город, чтобы пользоваться живыми дорожками? Могу поспорить, что до сих пор тебя на них катала Мойра.
— И в чём проблема? Как я понял, достаточно адрес нужный знать.
— Не адрес. Ибо что он такое? — между делом Макс достал с полки форменную фуражку, на глазок прикинул её размер и протянул Алексу. — Адрес — несколько слов, написанные на бумажке, а живая дорожка едет только в то место, которое ты ЗНАЕШЬ. Так что велосипед — идеальное решение проблемы. К тому же живые дорожки в пригороде не ходят, а клиенты у нас там есть. Так, ну раз тебя привела Мойра, значит, документы оформлены, как полагается. Вот сумка с письмами и список адресов. Карта города. И вперёд, рабочий день начался.
Однако прежде чем выметаться со склада он, под почему-то неодобрительным взглядом Макса, внимательно сверил список с тем, что находилось в сумке. Потом кивнул и направился к предложенному транспортному средству. Уже накручивая педали, Алекс не мог отогнать от себя мысль, что что-то во всём этом не так. И дело не в странном двухколёсном средстве передвижения, которое с натяжкой можно было назвать велосипедом. Ну, посудите сами, цепи, передающей вращательный момент с педалей на колёса нет, шин тоже нет, вместо них какая-то монолитная упругая масса, руль вместе с передним колесом не поворачивается, а гнётся. Но, едет же, что бы там эти инопланетяне не намудрили. Нет, дело совсем не в этом. А вот то, как начался его рабочий день, не могло не напрягать, словно бы он не в серьёзную организацию работать устроился, а подрядился разносить открыточки с сердечками на День Святого Валентина в провинциальном колледже. Где инструкции, правила, строгая отчётность? Словно бы не имеет значения, довезёт он послания до места назначения или сгрузит их где-нибудь под мостом. Вот как раз подходящий, изогнулся крутым горбом над тонкой полоской прозрачной воды.
