— Нынче же и еду.
— Подойдет. И до ночи мы туда доедем?
— Ты, я вижу, приезжий.
— Да.
— Так вот, я тебе отвечу. Если по главной дороге, по почтовой — только завтра и будем. А по боковой, вдоль берега — как раз к ночи. Но это дорога не для каждого. Потому спутника и ищу…
— Согласен.
— А если я тебя заманиваю, чтоб ограбить?
Дирксен молча посмотрел на него.
— Ладно, буду ждать у городских ворот.
И он направился прочь, провожаемый напутствием барышника: «Чтоб тебе шею свернуло к ноге впридачу!» Только на ходу было заметно, что собеседник Дирксена прихрамывает.
— Ты его знаешь?
— Немного. Это Вальдес. Он раньше с Браччо плавал, слышал про такого? Потом вроде ушел. Давно я его не видел здесь.
«Судя по его походке, — думал Дирксен, — вряд ли это он следил за мной в Форезе. Тот не хромал».
Вальдес ждал его, где договорились, и до поры, пока они не свернули с главной дороги, молчал. Потом спросил:
— Что слышно в Форезе?
Дирксен ни разу не упомянул, что он едет из Форезе, но в ответ только пожал плечами.
— Все только и говорят об аресте старика Ридольфи, — продолжал Вальдес.
— Это так.
— Как думаешь, зачем они поволокли старика в Азорру?
— Я их мыслей не чтец… но тут возможны два предположения. Или Джузеппе Ридольфи взят заложником, и следует ожидать, что они потребуют добровольной явки Джироламо в обмен на жизнь его отца…
— Ты считаешь, они могут на это пойти?
Вальдес был взволнован, что, как заметил Дирксен, было не очень ему свойственно.
— А почему нет? Разве ты не знаешь таких случаев? «Голову за голову», — так, кажется, это называется?
— Нет. — На последних словах Дирксена Вальдес покачал головой. — Нет. Ничего у них не выйдет.
— Что, Джироламо не явится?
— Разве в нем дело? Он-то, может, ни минуты бы не задумался. Но люди этого не допустят. Да и сам Ридольфи… Старик же скорее, руки на себя наложит, чем позволит, чтобы Джироламо загубили, что я, его не знаю?
— Хорошо. — Дирксен был абсолютно спокоен. — Предположим, и они это знают. А если они просто хотят отомстить? Отомстить Джироламо, у которого больше нет родных, и Ридольфи, за то, что вырастил мятежника.
— За это нельзя судить!
— А кто тебе сказал, что его обязательно будут судить? Он станет не первым, кого сгноили в крепости без суда и следствия.
— А это мы еще посмотрим. — Вальдес взглянул в глаза Дирксену. — Посмотрим, какое из двух твоих предположений правильное. Теперь они ехали по узкой кромке над чернеющим провалом — только этой тропой могли пройти лошади, ближние нагрмождения камней казались непроходимы и для пешехода. Но Дирксен не страдал головокружением, а Вальдес, судя по всему, привык.
— Вот здесь, — сказал он, заглядывая в пропасть, — полиция угробила того парня, с севера.
Такое начало могло предвещать что угодно, но Дирксен нимало не смутился.
— Какого парня?
— Приезжий он был… не помню, как звали. Подстрелили его вон на том повороте, тело и пожитки — вниз, а дело повернули так, будто он сам свалился в пропасть, вместе с фургоном… вроде дороги не знал. Фургон здесь и вправду не пройдет… Но Джироламо докопался, что там было.
Имя прозвучало. Дирксен сказал:
— Не слышал этой истории.
— А ее вообще мало кто знает — в Форезе. Если б был свой — шуму бы, конечно, на всю провинцию… а то приезжий. — И, помолчав, добавил. — Книгами он торговал.
— За что ж его тогда?
В ответ теперь уже Вальдес пожал плечами.
Он, конечно, мог и придумать все это, чтобы показать, что такое гибель северянина для местных жителей, тем более, что ландшафт располагал. И все же одна деталь настораживала — своим неправдоподобием, а ведь вымысел обычно и отличается от правды тем, что более правдоподобен, — с чего бы здешним властям так жестоко расправляться, к тому же в обход закона, с безобидным книготорговцем? Да еще если Джироламо был замешан в это дело…
А ведь Армин, повествуя о «внутренних обстоятельствах», ничего об этом не сказал. Он только упомянул о каких-то туманных «разоблачениях» (во множественном числе). Начальник полиции округа, жирный, болтливый, сентиментальный, умный. И его тайны… Коль скоро Вальдес не лгал, убийство книготорговца совершилось по воле Армина. А что же тут странного? Он и Джироламо собирается убить… его, Дирксена, руками. Эта часть работы была Дирксену наиболее неприятна, но думать об этом слишком рано. Для этого нужно хотя бы выйти на самого Джироламо. Пока что Дирксен вышел только на его людей.
А на Армина он не в обиде (он вообще не умел обижаться, это свойство инстинкта, а не разума). Если бы Армин мог, он бы сам уничтожил Джироламо, и наверняка, с большим удовольствием. Но он не может. Дирксен услышал море прежде, чем увидел. Странно — ветра почти не было, а волна разыгралась не на шутку. Или здесь проходит какое-то подводное течение?
— Ты очень торопишься в Азорру? — спросил Вальдес.
— Это трудно сказать.
— Где собираешься остановиться?
— В гостинице, я думаю. Или снять где-нибудь комнату, если задержусь. — Я могу предложить тебе хороший дом. И задешево. Но не в самой Азорре, а рядом, на берегу. Сейчас подъедем и увидишь.
— Посмотрим.
— Не понравится, переночуешь и уедешь.
Все произошло так, как он думал, только гораздо проще. Разумеется, дом на берегу являлся одним из пристанищ Джироламо и местом встреч его сторонников. Хозяева были одинокие старики, для них образ Джироламо являлся в некотором роде заменой обычной в таких краях фигурой бродячего чудотворца. Посетители — моряки, бродяги, контрабандисты по большей части, но бывали и крестьяне. Только самого Джироламо не было. Дирксен не мог определить, скрывали ли его местопребывание нарочно, или просто сами не знают. Он не расспрашивал. Он достаточно сделал, чтобы его завербовали, но не настолько, чтобы с ним были полностью откровенны. Это еще предстояло. Первые дни он не покидал дома, так же, как и Вальдес, который, вероятно, решил пока проследить за ним. Известия из города приносили посетители. Дирксен не мог связаться с Армином, но это его не очень беспокоило. Как он и ожидал, здесь разрабатывался план освобождения Ридольфи. Все, что он мог пока сделать — это убедить их в возможности вооруженного нападения на крепость. Такого здесь не бывало никогда, а вид драгунских штыков мог остудить самые горячие головы. Однако Дирксен действовал исподволь. Он предложил разузнать, в какой именно камере содержат Ридольфи, численность охраны и ее состав.
Вскоре это стало известно. Верхняя камера левой угловой башни прямо над морем. Непосредственно в башне только надзиратель, его помощник и двое часовых сменяются каждый день. Надзирателя зовут Дарио, зверюга известный…
