Пуля вышла из груди девушки, зависла между дрожащими ладонями Кела. Рана съежилась, кровь из рыжего дуплета втянулась обратно в тело. Хотя рваные прорехи в дублете и рубахе остались нетронуты.
Глаза Алейны широко распахнулись, она крикнула, рывком садясь. Растрепанные волосы цвета угасающего в углях огня, нечто среднее между темно-красным и огненно-рыжим, обрамляли юное лицо. Зеленые глазищи заполнили переживания: боль, подлость засады, смерти, страдание. Нет, не страдание. Сострадание.
— Анна! — воскликнула Алейна, глядя на распростертую, искалеченную подругу. Зажав кровоточащее плечо, она вскочила, будто только что не лежала здесь умиравшая, и бросилась к ней. Кел развел трясущиеся руки, круглая пуля, целая, не смятая, упала на траву. Никакой раны на самом жреце не появилось. Он остолбенело смотрел на свои ладони. Винсент присел к другу, внимательно его разглядывая, словно искал отдачу.
— Ее не может не быть, — тихо сказал потрясенный Кел, чтобы Алейна не услышала. — Ты посмотри, что я сделал. Я ее по сути оживил. Но не срастил тело и не вдохнул жизнь, а более… — пальцы его двигались, словно перебирая невидимую нить, — …тонким способом. Как после такого может не быть отдачи?
— Боюсь, и отдача будет не такая примитивная, — сумрачно ответил Винсент, который в закономерностях и тайнах магии разбирался лучше остальных. — Ты не с ее раной работал, ты работал с ее судьбой. Вот и отдача будет на твою судьбу. Боюсь, как бы не зеркальная.
— Отец мой! — вытирая пот, прошептал Кел. — Каждый раз ты открываешь что-то новое, что изумляет и поражает меня. Позволяешь стать чуточку мудрее. Спасибо тебе.
— А столько еще сокрытого в этом мире нас ждет, — без улыбки добавил Винсент. Глядя на расстилающийся впереди мрачный лес с вырастающими то тут, то там вершинами Холмов.
Яркий свет угас, одновременно с со стоном Анны, и с ранами, затянувшимися у нее на груди.
— Ани, — сказала Алейна, гладя дрожащими пальцами окровавленные волосы подруги. — Мы живы, Ани.
— Жи… вы… — прошептала та, глядя в синее небо.
Земля Холмов
Глава вторая. В которой читатель узнает, что за таинственные Холмы темнеют вокруг, как героические ханты охраняют древнюю землю; но так и не узнает, что, собственно, это за Лисы. Зато побывает на параде в священном государстве Канзор
Странные земли прячутся в тени Та-Гарди, великих гор. Хребет мира протянулся с запада на восток через весь континент, по левую сторону раскинулись Княжества, по правую теснится тысяча ленов Патримонии, клубок из крошечных, вечно воюющих стран, постоянно меняющих свои границы. А в центре между ними, под сенью самых высоких пиков, притаились Ничейные земли.
Это непонятные места. Не заснеженный север и не изнеженный юг; суровая, но цветущая земля. Блестят нити множества малых речек и ленты двух заметных рек: гордой, плавно идущей Тепры и блеклой Дымки, сбежавшей из плена туманных Кедхеймских гор.
Туманные горы издревле отграничивают Ничейные земли справа. Слева ширятся Княжества, сверху замерли Фьорды и шумит малое северное море, глубоко врезавшееся в толщу гор. Правее, но все еще сверху, дымятся Морщинные топи и продуваются ветрами лиги неприветливых Кротских пустошей. А снизу проходит граница священного Канзората, который поглотил уже десятки стран и подошел вплотную к границам Княжеств…
Посередине равнины, в изгибе Тепры разросся славный Мэннивей, торговый город-на-холме. Воровской град, столица бандитского края, прибежище людей и нелюдей настолько разного толка, какое только и может существовать в самом сердце Ничейных земель.
Старинные и уважаемые преступные Кланы создали город с полвека назад, и заправляют всем вокруг. За полвека здесь многое изменилось: цепочки торговых караванов потянулись по древним трактам после столетнего перерыва; незаселенные, невозделанные и дикие земли понемногу зацветают и по чуть-чуть застраиваются руками безымянных трудяг, которые изначально родились здесь пропащими, либо пришли сюда, чтобы сгинуть…
Проходящие через Мэннивей огромные богатства отчасти оседают в нем, делая и без того противоречивый город поистине гротескным. Стонущая бедность переплетается с вопиющим богатством, анархия диких племен и беспредел равнинных банд соседствует с жестоким законом и дисциплиной Кланов. Рабы бок о бок трудятся со свободными, бесправные соседствуют с бессовестными, разношерстные толпы местных или почти-уже-местных каждый сезон пополняются пестрыми группами странников и беглецов.
Дни обмана и лжи, ночи веселья и свободы, сумерки разочарований и рассветы надежд. Братство плаща и кинжала, брачный союз молота с наковальней, родина хитрой выдумки, отечество звонкого кошелька — так и живет этот причудливый гобелен человеческих судеб, полный драных, торчащих нитей, как и канувших в гущу концов, которые уже не сыскать. Так и живет это негосударственное государство, странная не-страна — Мэннивей.
А соседние государства, во сто крат более могущественные, не лезут в дела Ничейных земель. Почему? Потому что рядом с равниной, на многие лунны вперед, неровным мрачно-зеленым ковром темнеет густой, не знавший вырубки лес. И повсюду из гущи этого леса вздымаются молчаливые, древние Холмы. Тысячью холмов бугрится земля, а примерно две сотни из них настолько особенные, насколько это возможно. Ведь под каждым из них сидит низверг.
Низвергом может стать каждый, даже ты — ну, конечно, если ты достаточно велик. Быть может, ты высший демон? Владыка стихии или Король-некромант? Чудовище из внешних миров? Лорд Хаоса? Да кто угодно, если ты могуч настолько, что даже объединенным армиям нескольких королевств и совместной мощи коллег-архимагов тебя не получается просто убить, то что с тобой остается делать? Исторгнуть из мира поможет далеко не всегда — великие свободно путешествуют по измерениям и граням. И если ты причинил смертным достаточно вреда, у них остается лишь один выход: низвергнуть тебя и, пользуясь периодом твоей слабости, захоронить под Холмом. Спи спокойно, низверг, не тревожь смертных. Тшшшш.
Пять тысяч лет, из столетия в столетие, в Ничейные земли свозили врагов рода человеческого. Везли со всего мира — чтобы запечатать здесь, под защитой Охранной сети. Никто не знает, кто и зачем создал эту сеть, кто и когда захоронил первого низверга, память об этом давным-давно утрачена. Но кто-то совершил этот подвиг, и с тех пор каждого бессмертного, которого не удается уничтожить — везут сюда. Чтобы навеки посадить в тюрьму, запечатать под одним из Холмов. Увы, низверги не бессильные пленники и не рядовые заключенные самой странной тюрьмы на свете. По сути, вокруг каждого из них выстроена собственная, уникальная, филигранно продуманная тюрьма. Но когда ты настолько могуч, что сама смерть отступила перед твоей силой, то даже низвергнутый, запечатанный, скованный кольцом защитных обелисков, ты можешь отыскать способ вырваться на свободу. В конце-концов, у тебя достаточно времени, когда ты бессмертен. И если случится так, что ценой мучений и потерь ты все же умудришься выбраться, ты не откажешься от справедливой ярости и покараешь жалких смертных, посмевших запечатать тебя. Что? Минули столетия, и никого из них давным-давно нет в живых? Ты покараешь их потомков. Или просто всех, кто подвернется под руку, для великих все обычные на одно лицо. Земля и небо содрогнутся от твоего гнева. А, впрочем, они содрогаются и сейчас, когда ты мечешься в своей тюрьме. Когда пробуждаешься раз в десять или в сто лет — и снова пробуешь оковы на прочность. Но великая Охранная сеть держит тебя, держит вас всех. Хотя даже она справляется не со всеми и не всегда…
