– Благодарю тебя, Хранитель Башни Юга-и-Запада.
Кабейг выпустил медальон из рук и схватился за кубок. Он пил так торопливо и жадно, что вино пролилось ему на грудь.
– Прощай, – сказал Тенна.
Кабейг оторвался от кубка и посмотрел на Тенну долгим взглядом. Ни следа винной мути не было в его глазах.
– Да, друг, – медленно сказал он. – Благодарю за то, что понял меня верно. Я никому не судья. И я принадлежу теперь этому миру. Если ты уничтожишь его, я погибну вместе с ним. Если ты покинешь его, я останусь. Если ты изменишь его, я изменюсь по воле твоей. И даже если ты сумеешь вернуть наш прежний мир – меня не будет там, мое место здесь. А если ты потерпишь поражение, если ты не изменишь ничего и сам станешь частью этого мира – ты не захочешь видеть меня, я знаю. Что бы ни случилось, мы больше не встретимся. Прощай навсегда!
И он поднял тяжелый кубок в прощальном салюте.
5Может, я и дура. То есть наверняка дура. Но не настолько, чтобы не разобраться.
Бабушка-покойница, ведьма старая, меня чему учила? Хочешь человека от других отличить – на рожу не гляди, в глаза гляди. Чужую личину нацепить хоть и непросто, но можно. А взгляд подделать нельзя.
Ну вот. Смотрю я на солнце, которое как раз за полдень перевалило, и начинаю думать, что мой утрешний дружок не объявится. А не объявится – так и прах с ним. Главное, деньги-то он мне уже отдал. Стало быть, с Мамочкой я теперь в расчете, в узелке на первое время кой-чего завязано – могу направляться, куда пожелаю. Спасибо Ортане, как говорится.
Как раз тут мой дружок выходит из-за развалин.
Жопа.
Приходится вставать – а уж как славно было валяться на теплых плитах! Он подходит ближе и даже руку протягивает, чтобы меня поднять. Заглядываю ему в глаза, и…
Темный, темный водоворот. Сумеречная тяжесть глубин. Неумолимое скольжение по медленной спирали – туда, вглубь. Темно-синий густеет до фиолетового. Фиолетовый сменяется черным. Глубже, глубже. Безвозвратно. Чернота сдавливает грудь. Воздуха мне! Звон в ушах…
Я вцепляюсь в протянутую руку, как клещ. И всеми силами души стремлюсь наверх, к простору и солнцу. Я чувствую, как он поднимает мое тело на ноги, и это дает мне силу для отчаянного рывка.
Я пробкой вылетаю на поверхность. В глазах пестрая круговерть – синее небо, желтая глина, коричневые развалины. Оказывается, я обалдело верчу головой во все стороны.
Да чтоб меня тролль трахнул! Полное впечатление, будто я только что ныряла – и куда глубже, чем надо. Хочется попрыгать на одной ножке и вытряхнуть из ушей темноту.
– Что с тобой? – спрашивает он.
– П-перегрелась на солнце, – лепечу я и отворачиваюсь, чтобы не встретиться с ним взглядом.
Его взгляд – омут. Страшный, притягательный. Нездешний. Взгляд – бездна. Древняя, опасная. Манящая. Нет, это не тот человек, с которым я провела ночь! И вместе с тем – он. Но человек ли? Кто же он?! Бабушка, подскажи – кто?
Он подхватывает меня на руки, делает два шага в сторону ближайшей тени. И останавливается. Я высвобождаюсь из его рук.
К чахлому деревцу за обломками стены привязан грязный черный осел, навьюченный поклажей. Осел задрал морду и объедает листья с верхних веток, потому что с нижних он уже все сожрал.
– Это твой? – удивленно говорит тот, кто еще сегодня поутру был человеком. – Разве до Башни так далеко?
– Нет, – отвечаю я. – Но ты обещал забрать меня, увезти с собой. Помнишь?
Он задумчиво смотрит на меня и кивает:
– Помню. Хорошо, я заберу тебя отсюда. Если получится то, для чего я иду в Башню.
– Кстати, я иду с тобой, – говорю я.
– Нет, – говорит он.
– Да, – говорю я.
Он молчит и смотрит на меня, а я смотрю на глину под ногами. Сначала он смотрит просто так, а потом… Такой взгляд я хорошо знаю. Он впечатывается в меня, как раскаленное клеймо. У меня предательски подгибаются коленки.
Ох, нет! Не надо. Не здесь. И не сейчас! Ночью было можно, ночью ты был человек, обычный сумасшедший человек – а сейчас ты стал иным, и голос магии в моей крови откликается на твой зов. О, господин мой… Пойми, я не могу! Я же…
Сильные руки укладывают меня в тени, подальше от осла. Полоска тени узенькая, и земля там еще горячая, прогретая полуденным солнцем.
Лучше бы меня и в самом деле тролль трахнул. Одна из Мамочкиных девиц рассказывала, что это пережить можно. Помучаешься недельку-другую каменной лихорадкой, и все тут. А кости сами срастутся. И бородавки когда-нибудь сойдут. Впрочем, на мне они вообще не приживаются, потому что бабушка надо мной еще в колыбели нужное слово сказала.
От бородавок уберегла. А от всего остального?
Его дыхание обжигает мне губы. Нетерпеливые руки срывают с меня одежду, и я понимаю – все у нас будет не так, как ночью. Все иначе. Когда он был человеком, он плакал, а теперь… Слезы катятся по моим щекам. Нельзя мне с ним! Нельзя… Но наши тела жадно сплелись, и я уже знаю – не избежать. Сейчас. Сейчас свершится. Горячая волна поднимается во мне, смывая все – страх, осторожность, разум… Я то отталкиваю его, то прижимаю к себе с безумной силой. Мы выкатились из тени, и солнце размашисто рисует красные пятна поверх моих закрытых век. Бабушка-ведьма, помоги внучке! Прямо сейчас помоги, не то поздно будет…
Красное солнце взрывается внутри меня.
Все.
Теперь поздно.
6Черный осел задумчиво и скорбно оглядывал то, что осталось от деревца. Из его пасти свисал последний недожеванный листок.
День постепенно клонился к вечеру.
– Как зовут тебя, мой повелитель? – сердито спросила женщина.
Мужчина негромко ответил. Третьему, который следил за ними из-за разрушенной временем стены, показалось, что он сказал «тень». Но женщина расслышала лучше.
– Тенна, – повторила она. – Знаешь ли, что сотворил ты со мной, милорд Тенна? Ты превратил меня в ведьму. Кровь ведьм течет во мне, но до сих пор я была свободна от проклятия. Дочь, внучка и правнучка ведьм тоже становится ведьмой в тот самый миг, когда зачинает дитя от бога, демона или чудовища. Я берегла себя, милорд, я спала только с обычными мужчинами, я надеялась прожить жизнь бездетной…
– Жаль, – равнодушно сказал Тенна. – Я не хотел тебе вреда.
Женщина усмехнулась.
– Это моя судьба, милорд, – сказала она. – Моя. Ты сделал со мной то, что сделал, – но ты не проживешь мою жизнь вместо меня. И хватит об этом. Но я хочу знать о тебе больше. Ты не чудовище, я чувствую. Твоя кровь горяча. Но кто ты – бог или демон?
– Не знаю, – сказал Тенна. – Решай сама.
Женщина быстро протянула руку и выхватила из складок его брошенной одежды медальон. Блеснуло золото. Третий, подглядывавший за ними, судорожно глотнул.
