— Что? — супруга наконец-то оторвала голову от плеча отца, туника которого пропиталась слезами так, что мокрый след опустился уже до пояса. — Ой, да половину таланта не весил! Ему всего-то восемь месяцев… — с последним словом губа предательски задрожала.
— Не сметь плакать! — запретил ей муж и Гелиния, сглотнув, послушалась.
— … структуру собирал этот…
— Таганул, — подсказал Максад.
За день, по горячим следам, его люди хорошо потрудились. Помимо сбора всевозможной информации, безопасникам удалось успокоить дворец, а с ним и заволновавшийся Кальварион. С княжной все в порядке, — уверяли они, что было правдой, — а наследника далеко утащить не могли, найдется! — во что верноподданным жителям города очень хотелось верить.
И сейчас, во вторую вечернюю четверть, заседал ближний круг Руса, куда он, непонятно зачем, включил неразлучную троицу: Саргила, Архипа и Ермила, которые старались держаться на равных, ничем не выдавая свою сельское происхождение. Вся эта разномастная «группа возвращения наследника» (по меткому выражению Максада) расположилась в редко посещаемом Русом его личном кабинете в Кальварионском дворце — в большом помещении бледно-голубого цвета с большим же деревянным столом людской (альдинопольской) работы. Основные речи были сказаны, первичное следствие проведено и сейчас Рус, безоговорочный лидер группы, подытоживал результаты:
— Она была создана из Силы Тартара, на которую, как на каркас была нанизана Сила Лоос — очень похожая на ту, которую мы помним, но не совсем. Той, старой сущности у богини боле нет. То, что я наблюдал в… структуре (на языке вертелось: «В части Слова») — попытка возродить прежнюю Силу при помощи крови и благословения Тартара. Сектанты сдружились с бывшими лоосками, не потерявшими веру, и это настораживает. Максад, прими к сведению. — Коронпор, не выказывая эмоций, кивнул, а вопросы всех склонных к Силе, Рус отмел в буквальном смысле: взмахнув рукой, четко и твердо раскрыл ладонь. Даже Грация поняла этот жест и проглотила как логичный, так и ужасно женский возглас: «Это как же?!», обращенный к мужу. Андрей лишь пожал плечами. Вполне искренне.
— Хвала богам, отлично показали себя амулеты «универсальной защиты». Не буду скрывать, все вы и так понимаете: Игнатий в безопасности до тех пор, пока в его амулете сохраняется Сила. Он, к сожаленью, очень мал для того, чтобы обрести склонность к Силе.
— Не стоит прибедняться, Рус! — неожиданно пробасил Леон. — Ты меня одной каплей крови магом сделал, а у твоего сына — считай половина крови — твоя! Она поможет амулету, я верю. — Закончил, тем не менее, не очень убедительно.
— Спасибо, друг, — искренне поблагодарил пасынок Френома. — Максад выяснил, что прежняя кормилица от должности отказалась сама. — Рус обозначил уважительный поклон в сторону коронпора. — Я вызывал её отражение. Она ругает себя последними словами за то, что согласилась на переезд в Альвадис, говорит, что на неё и на мужа вроде как затмение нашло. Женщину, которая к ней приходила, помнит смутно. Завтра, когда молодцы Максада её сюда доставят, необходимо будет попробовать с помощью мыслеречи образ той лоо… как пропавшую кормилицу зовут?
— Тирилгин, — с готовностью подсказал Максад.
— Дочь Тира, — криво усмехнулся Рус. — А тот — сын Старейшины. Типично тиренские имена. А ведь он на меня походил, на мелкого этруска, а родом был якобы из Гроппонта. Никто ничего не заподозрил. — Рассуждал, никого не обвиняя, но некоторые почувствовали себя крайне неудобно.
— Не кипятись, Рус, — усмехнулся Отиг, хотя его визави и не думал вскипать или впадать в ярость. В собственной мини-вселенной он уже отбушевал, и магистр, как, впрочем, и остальные присутствующие, находившиеся там в виде «отражений», испытали тогда малоприятные ощущения. — Гипнотическое воздействие, коим обладает та парочка, имеет много общего с прежними способностями некоторых лоосок, так же, впрочем, как и некоторых Исцеляющих. Они рассчитывали, что княгиня обратит внимание на своего помощника. Расположится к нему, раз мужа нет рядом. — Хотя эта тема за сегодняшний день затрагивалась не в первый раз, в том числе и в присутствии супруга, уши Гелинии все равно покраснели, а на лице проступила досада. Она отвернулась от Руса, стараясь как бы невзначай накинуть на ушные раковины лишние локоны. — Но мы все знаем, Гелиния, что ты на появление секретаря вообще не обращала внимания, возможно — зря. — Отиг говорил абсолютно серьезно.
— Не зря, магистр, — подхватил Рус. — Она бы все равно не заметила бы ни малейшего колебания Силы! Секретаря и кормилицу проверяли у коронпора — чисто.
Ревность в его сердце отсутствовала напрочь — на что Гелиния в тайне обижалась. Но что поделаешь, если их души скрепила сама Богиня, подарив возможность чувствовать друг друга на любом расстоянии. Вообще-то, здесь они сработали вполне самостоятельно (пример Гнатика, эмоции которого ощущали и отец, и мать — тому подтверждение), но Гелиния, до сих пор не ведавшая об истинных возможностях собственного мужа, считала, что эта их с Русом особенность возникла исключительно по воле Величайшей.
— Причем, эти злодеи не подобны мне, то есть они не умеют скрывать склонность к Силе. Они, хоть и необычные люди, если можно так выразиться, но несклонные. Гелиния давала мне их образы и я вызывал их отражения… — а вот эти сведения были абсолютно новыми и все присутствующие обратились в слух.
Рус решил вызывать злоумышленников по одному. Отражение лже-кормилицы задумал допросить первой. С ней он готов был рискнуть — предстать в образе Лоос, а что будет дальше старался не задумываться. Он с трудом сдерживал бушующую в нем ярость, поэтому рисовал образ Тирилгин заранее превратившись в зеленоглазую женщину, в такую, какой видел Лоос после отнятия у богини сущности «паучихи».
Стоя за мольбертом, Рус успокаивался. Он ответственно исполнял роль богини, смотря на себя со стороны, однако, полностью в образ не вживался: помнил горький опыт.
Женщина, возникшая в цветущем саду, благоухающем самыми изысканными ароматами, недоуменно, даже дико озиралась. Рус, он же Лоос, изящно спланировал к своей посвященной (в чем бывший раб названой богини был все же не до конца уверен) и успокоил кормилицу, мягко возложив руку на её чело:
— Угомонись, недостойная! Сколько раз я предупреждала: осторожность и еще раз осторожность! А вы?! — с последним словом псевдо-богиня так усилила голос, что женщина волей-неволей рухнула а колени.
— О, Добрейшая! — испуганно взмолилась кормилица, воздев руки. От яркого сияния, коим Рус предусмотрительно окружил голову богини, она жмурилась и была вынуждена опустить свой взор на область живота. — Не казни! Я выполнила все, что говорили мне твои жрицы! Я же не посвящена тебе, не губи мою душу! Я не хочу идти к даркам!!! — на последних словах губы женщины задрожали и она прокричала их сквозь истеричные слезы. Потом взяла себя в руки и заставила себя посмотреть в лицо Лоос. Рус поразился — на него глядела типичная азиатка!
