«Ни фига себе они спелись!» — в очередной раз подивился Рус, имея в виду Лоос и Тартара, и «отпустил» время для висящего оборотня. Принадлежность парочки похитителей к иному континенту не оставляла никаких сомнений — знания мастера-Дующего Кана о существовании ордена Сумрака, слухи о появлении оборотней, высмеиваемые в среде образованных магов, — только подтверждали это.
Заморский гость не заметил остановки времени. Он, приземляясь, успел трансформироваться полностью, одним слитным ударом лап развернулся и прыгнул назад, снова целя пастью в горло врага — Руса. Волк был неутомим и его нисколько не обескураживали постоянные промахи. Наконец, Русу это надоело и он совместил свой звериный оскал со Словом, возвращающим оборотню человеческий облик, причем в одежде. А это было их бедой — необходимость раздеваться, если желаешь получить назад нормальные штаны и все остальное, а не кучу рванья. Рус заметил лежащие на земле клочья одежды.
Первым делом волк, снова ставший азиатом, оглядел себя. Если и удивился своему одетому состоянию, то ничем свои чувства не выдал. Наоборот, он нагло сел, специально выбрав какой-то красивый цветок, чтобы раздавить его, и невозмутимо принял позу глубокого погружения (она походила на земную «позу Будды»). Однако, никуда не погружался, а продолжал настороженно, исподлобья следить за Русом. Хозяин вселенной вздохнул, не скрывая огорчения, создал под собой классический земной офисный стул-кресло и опустил на него свой зад. Он стал важным клерком из крупной конторы, типичным рачком офисного планктона. Геянскому гостю, разумеется, подобные образы в голову не приходили. Он вообще старался ни о чем не думать — этому в ордене хорошо научили.
Чтобы сильнее подчеркнуть свою инородность, Рус достал из кармана солнцезащитные очки и водрузил их на глаза — все равно бесполезно переубеждать, вернее, обманывать собеседника сказкой о принадлежности к этому миру.
— Н-н-у-у, — протянул Рус сквозь зубы, — так и будем молчать? — ответа не последовало. — Где ребенок, сволочь переменчивая? Он-то здесь причем? Ну, молчи. Или тебе голову оторвать, как твоей подруге? — То, что враг еле заметно вздрогнул, показало Русу, что эта тема для него болезненна. — Как она себя чувствует? За шейку держится и воет? Ай-я-яй, сочувствую! Теперь перевертываться не сможет — бояться будет. Жаль женщину. — Чистая импровизация, но она попала в цель.
— Ты, чужак, — заговорил оборотень глубоким низким голосом без эмоций, что могло означать глубокое погружение. Только куда? Настоящего астрала, даже личного, во вселенной Руса не существовало. — Покуражиться захотел? Ничего, недолго тебе осталось. Сыну твоему — еще меньше.
— Ну, пока что он и, кстати, моя жена тоже — могут противостоять структуре, от которой одна защита — ваша мертвая кровь в венах.
Рус долго размышлял над тем, как смогли выжить сами злоумышленники, когда структура разъедала все живое или некогда бывшее живым — дерево, ткани. Изучая оборотня, нашел причину — дело в их постоянной свеже-мертвой, будто только что убитой или как бы постоянно убиваемой крови. Ни живым — ни мертвым.
— Потому что ты — тварь иномировая, и жену свою испоганил своей кровью.
Сердце Руса бешено заколотилось: похоже, теневики пока не ведают об амулете, не считают тот крестик важным, а кровь никак проверить не могут, потому что Гнатика проткнуть невозможно. Отец уже решился, наконец, вызвать отражение сына-младенца, что делать категорически не желал, опасаясь тревожить, как он полагал: «Слишком уж молодую душу», как вдруг…
— Приди, Добрейшая! — низко протрубил оборотень и вместо него, без приглашения Руса, на свежей травке полянки, созданной по подобию альганского пятна, появилась Лоос собственной персоной. Хвала богам, в образе тридцатилетней женщины, а не юной девушки.
— Привет, Вовчик! — жеманно поздоровалась богиня, посылая воздушный поцелуй и блаженно растягиваясь на травке. Игриво потянулась, зевнула и перекатилась на бок, к Русу передом. Левой рукой подперла голову, другой нежно провела по белоснежной тунике без единого пятнышка; согнула ногу и будто бы случайно зацепила подол мизинчиком. Снова зевнула и, внезапно застеснявшись, изящно прикрыла рот красивой рукой. Платье само собой колыхнулось и бесстыдно задралось, открыв идеальные стройные бедра, покрытые ровным красивым бронзовым загаром.
— Как из солярия, правда? — прокомментировала Лоос, ничуть не стесняясь. Её зеленые глаза блестели возбужденно-весело. Бесстыже.
Ошарашенный Рус сидел, открыв рот. В собственной вселенной, в глубинах собственной души, которую считал очагом безопасности, — увидеть насильственное появление своего главного врага — виновницу всех бывших и нынешних бед, — попросту не укладывалось в голове. Не хотело укладываться! Он не обращал внимание на сексуальную внешность женщины, лежащей в трех шагах от него, почти не слышал её слов. Постепенно до него доходило:
«Значит, китаец взмолился и аватар богини прошел через отражение его души? Как тогда Гея, что ли? Когда через Гелинию. Так надо гнать!», — здравая мысль наконец-то родилась. Рус закрыл рот, не преминув обругать себя «дятлом», и уже захотел подумать Слово изгнания…
— Держи сыночка, Рус! — с этим выкриком богиня вытащила из-за своей спины голенького восьмимесячного малыша, держа его как лягушонка — за одну ногу, и бросила по крутой дуге.
Рус, забыв обо всем, привстал, мягко поймал ребенка, узнал в лице до боли знакомые черточки (младенец весело шевелил конечностями, улыбался и, сыто икая, пускал молочные пузыри). «Когда это тебя успели накормить, Гнатик? — с этой мыслью довольный отец уже садился обратно и прижимал родную кровь к груди. — Стоп. А где его крестик? А сам-то он откуда здесь?!», — Рус попытался отнять первенца от себя, чтобы разглядеть его еще тщательней, но сынок вцепился в грудь, как клещ… и вскоре лже-Гнатик превратился в черного паука.
У Руса волосы встали дыбом. Руки сами собой ослабли, а паук размером с годовалого ребенка, довольно шипя, полз все выше и выше, пока его передние лапы не перехватили шею, а жвалы, словно стальные клещи садиста-стоматолога, раздвинули Русу, чуть не вывихивая, челюсти. Рот заполнили шевелящиеся усики, псевдо-конечности и прочая гадость, покрытая жесткой щетиной. Пасынка Френома — бога, который явно сильнее и старше молоденькой богини, — пробрала дикая паника, а Лоос с ехидным любопытством наблюдала за человечком, — глаза Руса едва не вылазили из орбит. Он мычал, пытался мотать головой, старался встать. Хотел оторвать от себя паука — совершенно не видя в нем Слова. Ему было ужасно омерзительно. Жесткие мохнатые конечности щекотали все, чего касались, вызывая во рту забытый вкус птичьих перьев. Тошнило — это коварная Лоос знала совершенно точно, — а срыгнуть он сейчас боялся больше всего на свете — иначе задохнется и всему придет конец. А жить ой как хотелось! Руки и ноги были парализованы. Так же, как и мысли. Это Слово, которому богиня специально придала форму паука, выполняло главную миссию — путало мысли, не давая хозяину данной вселенной задуматься хоть на миг.
