Ну, как бы там ни было. Мой отец сидел на том же месте, где сейчас сижу я, когда лорд Эддард прибыл в Сестрин. Наш мейстер призывал отправить Эйерису голову Старка — как доказательство нашей верности. Нас бы хорошо наградили. Безумный Король был щедр с теми, кто ему угождал. Но к тому времени мы уже знали, что Джон Аррен взял Чаячий Город. Роберт первым поднялся на стены и своей рукой убил Марга Графтона. Я сказал: "Этот Баратеон не знает страха. Он сражается как король". Мейстер смеялся надо мной и говорил, что принц Рейегар несомненно подавит этот мятеж. Вот тогда Старк и сказал: "В этом мире только зима несомненна. Мы можем потерять головы, это правда… но что, если мы возьмем верх?" Отец отпустил его, сохранив ему голову на плечах. "Если вы проиграете, — сказал он тогда лорду Эддарду, — вас здесь никогда не было".
— Как и меня, — отозвался Давос Сиворт.
Они вывели вперед Короля-За-Стеной — с руками, связанными пеньковой веревкой, и с петлей вокруг шеи.
Другим концом веревка крепилась к луке седла; на коне сидел сир Годри Фарринг. Убийца Великанов и его лошадь были закованы в стальные посеребренные доспехи с чернением. На Мансе Налетчике была лишь тонкая туника, открывавшая руки и ноги холоду. Могли бы оставить ему плащ, подумал Джон Сноу, тот, который женщина из одичалых залатала полосами алого шелка.
Неудивительно, что Стена плакала.
— Манс знает Зачарованный лес лучше любого разведчика, — сказал Джон королю Станнису в последней попытке убедить Его Величество в том, что живым Король-За-Стеной будет им полезнее, чем мертвым. — Он знает Тормунда Великанью Смерть. Ему доводилось сражаться с Иными. И у него был Рог Джорамуна, но он не воспользовался им. Он не обрушил Стену, когда у него была такая возможность.
Его слова не находили отклика. Станнис был непреклонен. Закон прост — дезертир должен умереть.
Под плачущей Стеной леди Мелисандра устремила вверх бледные руки:
— Мы все должны выбирать, — провозгласила она. — Мужчина или женщина, юнец или старик, лорд или крестьянин — выбор у всех одинаковый. — Ее голос вызывал у Джона мысли об анисе, мускатном орехе и гвоздике. Она стояла рядом с королем на деревянном эшафоте, возведенном над ямой. — Мы выбираем свет или выбираем тьму. Мы выбираем добро или выбираем зло. Мы выбираем истинного бога или ложного.
Тронутые сединой густые каштановые волосы Манса Налетчика развевались вокруг лица при каждом шаге. Улыбаясь, он связанными руками убирал их с глаз. Но когда он увидел клетку, храбрость покинула его. Люди королевы сделали ее из деревьев, росших в Зачарованном лесу: из гибких стволов и прутьев, липких от смолы сосновых сучьев и белых, словно кости, веток чардрева. Они переплели их и скрутили, чтобы соорудить деревянную клетку, которую затем подвесили над глубокой ямой, заполненной бревнами, листвой и хворостом.
Король одичалых отшатнулся, увидев это:
— Нет, — кричал он, — смилуйтесь. Это неправильно, я не король, они…
Сир Годри потянул за веревку. У Короля-За-Стеной не осталось выбора, кроме как ковылять за ним — веревка не давала ему говорить. Потом ноги у него подкосились, и остаток пути Годри протащил его по земле. Манс был весь в крови, когда люди королевы наполовину затолкали, наполовину внесли его в клетку. Дюжина солдат совместными усилиями подняла его в воздух.
Леди Мелисандра наблюдала за подъемом:
— ВОЛЬНЫЙ НАРОД! Вот ваш лжекороль. А вот рог, которым он обещал свалить Стену. — Два человека королевы принесли Рог Джорамуна, черный, окаймленный старым золотом, восьми футов длиной. На золотых каймах были высечены руны — письмена Первых Людей. Джорамун умер тысячи лет назад, но Манс нашел его могилу под ледником на вершине Клыков Мороза. Джорамун протрубил в Рог Зимы и поднял из земли великанов. Игритт говорила Джону, что Манс так и не нашел Рог. Или она лгала, или Манс держал это в тайне даже от своих.
Тысяча пленных смотрела через деревянные решетки, как поднимали рог. Все были оборванными и полуголодными. В Семи Королевствах их называли одичалыми, сами себя они называли вольным народом. Но они не выглядели ни дикими, ни вольными — только голодными, испуганными, окоченевшими.
— Рог Джорамуна? — сказала Мелисандра. — Нет. Зовите его Рогом Тьмы. Если Стена падет, наступит ночь, долгая ночь, которой не будет конца. Этого не должно случиться и не случится! Владыка Света узрел детей своих в опасности и послал им защитника, возродившегося Азора Ахайя, — она протянула руку к Станнису, и крупный рубин на ее шее запульсировал.
Он камень, а она пламя. Глаза короля казались черными провалами на худом лице. Он был в серой броне, подбитый мехом плащ из золотой парчи ниспадал с широких плеч. Инкрустированное на нагрудной пластине пылающее сердце прикрывало его собственное. Чело охватывала красно-золотая корона с зубцами в форме пляшущих огней. Рядом с ним стояла Вель, высокая и прекрасная. Ее короновали простым венцом из темной бронзы, но даже в бронзе она казалась величественнее, чем Станнис в золоте. Взгляд ее серых глаз был бесстрашным и решительным. Под горностаевый плащ она надела белое и золотое. Медовые волосы были уложены в толстую косу, перекинутую через правое плечо к талии. Холодный воздух окрасил румянцем ее щеки.
Леди Мелисандра не носила короны, но каждый знал, что именно она была истинной королевой Станниса Баратеона, а не та невзрачная женщина, которую он оставил замерзать в Восточном Дозоре-у-Моря. Говорили, что король не собирался посылать за королевой Селисой и их дочерью, пока Твердыня Ночи не будет готова для проживания. Джону было их жалко. Стена предлагала мало удобств, к которым привыкли южные леди и маленькие девочки знатного происхождения, а Твердыня Ночи не могла похвастаться и этим. Это было мрачное место даже в лучшее времена.
— ВОЛЬНЫЙ НАРОД! — воскликнула Мелисандра. — Вот что ждет тех, кто выбирает тьму!
Рог Джорамуна вспыхнул огнем.
Когда кружащиеся языки зеленого и желтого пламени с треском запрыгали по всей его длине, раздался свистящий звук. Жеребец Джона нервно шарахнулся, по шеренгам прошла волна — другие тоже пытались успокоить своих коней. Из-за ограждения раздался стон, когда вольный народ увидел свою надежду в огне. Некоторые издавали крики и проклятья, но большинство погрузилось в молчание. На миг руны на золотых каймах будто замерцали в воздухе. Люди королевы с трудом столкнули рог в огненную яму.
Внутри клетки Манс Налетчик цеплялся за петлю на шее связанными руками и бессвязно кричал о предательстве и колдовстве, отрицая, что он король, отрекаясь от своих людей, отрекаясь от своего имени, отрекаясь от всего, чем он когда-либо был. Он молил о пощаде, проклинал красную женщину и истерически хохотал.
