Мертв.
Да, дэйн достал–таки Глена, и тот, смертельно раненый, полз и полз, теряя силы, и умер, уронив голову на холодные руки, когда последние жизненные токи покинули агонизирующее тело. А потом… потом пришла ОНА.
— Тебя трудно найти, — раздавшийся над ухом мягкий вкрадчивый голос заставил колдуна вздрогнуть от неожиданности. — Ты не явился на встречу. Ушел из харчевни. В чем дело?
Ее речь лилась и журчала, мелодичная, певучая. Казалось, ее можно слушать часами. Слушать и ни о чем не думать, растворяться в нежной музыке интонаций. И еще ей нельзя не подчиниться.
Но Глен промолчал.
Женщина, стоящая напротив, была прекрасна. Каштановые блестящие волосы, струились, собранные на затылке резным гребнем. Бархатная кожа, казалось, светилась изнутри. Аккуратный прямой нос, красивые нежные губы, золотисто–карие глаза в обрамлении густых ресниц. Плавные плечи, полная грудь, пышные бедра… Она была совершенством. Желанным и недостижимым.
Однако Глен смотрел и не замечал чарующей прелести. Он видел мрак. Тьму, что облюбовала этот прекрасный сосуд, сделала его своим домом, своим вместилищем. Колдунья редкостной силы. Равно ненавидящая людей и магов. Такая же, как он.
— Говорил с Грехобором, — мужчина поморщился.
Маг сказал ему нечто странное, нечто, что колдун никак не мог понять и обдумать. И сейчас, в присутствии Анары, пришлось на время отодвинуть эти мучительные воспоминания куда–то на дальний краешек сознания, забыть про них.
— Никогда прежде я никого так сильно не хотел убить, как этого…
— О… я понимаю, — Анара тонко улыбнулась. — Грехобор всегда отличался от прочих магов… Может быть, мы с тобой все же найдем местечко поукромнее, поговорим?
Колдун кивнул и двинулся следом за женщиной. Она вела его извилистыми улочками, иногда столь узкими, что от одной стены дома до другой можно было дотянуться, просто раскинув руки в стороны.
Наконец, ведьма скользнула к одному из неприметных домишек, стоявших на самой окраине. Покосившаяся постройка доживала последние дни — фундамент просел, крыша сползла набекрень, а дверь болталась на единственной покореженной петле.
— Итак? — Анара скользнула в черный проем и повернулась к колдуну. — Дай, угадаю. Он не будет помогать?
— Нет.
— Так я и думала. Однако попробовать стоило, — женщина задумчиво потерла подбородок и с легкостью заключила. — Значит, придется от него избавиться. Пока этот упрямец крутится около Василисы, мы ничего не сможем сделать. Зря ты ушел — мало ли что могло произойти?
— Что? — Глен усмехнулся. — Ну, если только с дэйном сцепится за девчонку.
— Это было бы слишком хорошо, и именно по этой причине подобное не случится. — Анара задумчиво посмотрела на собеседника. — Ты говоришь, там еще крутится ущербная девка? Эта… как ее…
— Зария, — нахмурился колдун.
— Точно. Зария, — женщина покачала головой. — Звездный Свет… жрицы всегда давали идиотские имена своим детям. — Она свободная?
Глен кивнул.
— Хорошо. Погуби. Нам нужна испорченная лантея, и эта кривобокая подойдет, как никто.
Колдун оторвался от косяка, к которому прислонился, и подошел к заговорщице.
— Ты кое–что забыла. Я всего лишь дух, достаточно сильный для того, чтобы не раствориться, но бестелесный. Как ты предлагаешь мне совершить задуманное?
Анара перевела взгляд на мужчину и сладко улыбнулась:
— Приведи ее сюда, а остальное… сделают другие. Более осязаемые.
От этих слов душу колдуна словно кольнула ледяная игла. Анара была воплощенным злом и, глядя на нее, становилось сразу понятно, почему обычные люди так ненавидят магов и колдунов, но… она обещала вернуть Глену жизнь. А, видят Боги, ничего он не желал столь сильно!
Другое дело — сможет ли он ради этого погубить девушку, которая не заслуживала такого ужаса? Сможет убить ее, чтобы выжить?
Постепенно к покосившемуся домику стягивались другие колдуны. И каждый рассказывал о том, чего смог добиться. Анара выслушивала всех, давала новые поручения. На нее смотрели, как на богиню, поклоняясь невиданной силе, уму и красоте. И каждый колдун мечтал о том, чтобы ее слова о свободе для их племени оказались пророческими.
Глен не интересовался дальнейшим ходом дел. Ему следовало возвращаться. И, раз Грехобор не хотел помогать, колдун собирался сделать так, чтобы маг не сумел и помешать. Если же ради этого придется причинить боль Василисе… что ж.
А Зария?
…Когда Глен вновь явился в "Пятак", то первым делом скользнул на кухню, где у плиты, напевая незамысловатую песенку, хлопотала черноволосая тоненькая девушка.
Она уже не выглядела такой болезненно худой как в первый день их знакомства. Стала веселее и будто светилась. Словно почувствовав его появление, чернушка обернулась, улыбнулась и вернулась к прерванному занятию.
Колдун представил на миг, как это лицо исказится болью, как покорность судьбе снова погасит блеск глаз, скрытых за длинной челкой, и руки сами собой сжались в кулаки. Он не хотел поступать с ней так подло и жестоко. Но он хотел снова стать живым. И не мог представить, как сделать одно без другого…
Почему же так сложно принять решение? Прежде он никогда не испытывал сомнений. Если видел цель и знал путь, которым можно ее достичь — смело шел вперед. И получал, что хотел. Но отчего теперь он колеблется, размышляет, словно пытается… избежать неминуемого или оправдать то, что оправданию не подлежит?
Как поступить? Что делать, если совесть в разладе с самой собой? Она требует спасти единомышленников и не обижать ту единственную, благодаря которой спасение возможно. Колдун злился на себя, на Зарию, которая так некстати все осложнила, на Василису, которая встретилась ему на пути, на дэйна, который его убил и особенно — на Грехобора, который не желал ему помогать.
Противоречивые, но до крайности недобрые мысли захлестнули рассудок и Глен почел за благо оставить таверну, в которой все вызывало ярость и горечь. Он выскользнул в распахнутую дверь и замер возле крыльца. О, если бы у него был какой–то шанс, хоть малейшая надежда, хоть крошечное прозрение!
— Сволочь жестокая, — прошипел он, опускаясь на землю. — Прекрати свои игры. Слышишь, Маркус? Хотя бы раз не будь такой бессердечной скотиной…
— Не слышит, — спокойный голос Грехобора заставил колдуна вскинуть голову. — А если и слышит — все равно не ответит.
Маг стоял неподалеку, прислонившись спиной к прогретой солнцем стене харчевни.
— Когда я только начал свой путь, то частенько срывал горло, пытаясь до него докричаться. Не получилось ни разу…
